Бабушка ждала Гошу у калитки, глядя из-под ладони в синий горизонт.
Купался? спросила она с надеждой, когда уже уселись за стол, стоящий у теневой стенки домика, жадно захваченной диким хмелем.
Нет. От моей болезни нет химии. А там все дело в химии А уж в силу тряпки, брошенной в ручей, я и вовсе не верю! Это уж совсем глупая причина для исцеления. И как же тогда вы говорите, что всякому помогает?
Всякому, мой хороший! твердо успокоила бабушка и пододвинула к Гоше тарелочку тыквенной каши. Помогает по милости Божией, а не по составу воды. От любой хворобы! Только не ищи причину вокруг себя, у Бога она, причина-то эта чудесная. И не жди, что сразу будет исцеление или потом будет. Будет просто, и все тут! Не сомневайся.
Да как же не сомневаться?
Да так как-то Не думай ты про всякие причины. Не думай. Не то это место, где мыслями поможешь делу. Душой к Боженьке обернись, а в голове не думай. Все равно не придумается там ничего хорошего. Грех только один.
Ежедневно бабушка поливала Гошины ноги водой из источника.
Но он теперь рвался туда, к тому колодчику в виде церковки, который тянул его неотрывно своей неразгаданной тайной, своими исцелениями и дребезжанием ручейка, в котором ему виделись мамины слезы и слышался ее смех.
Каждую субботу ездил он со своими новыми друзьями на источник, но окунаться не торопился все понять хотел, в чем сила воды и как к ней подступиться.
А тут еще и бесконечные теории его спутников ну как тут исцелишься, когда в голове то суеверия, то надежды на самого себя, а то и простой расчет на «химию процесса»?
В одну из суббот старички не приехали и вместо родника Гоша убыл с бабушкой на церковную службу, исповедовался, а на другой день причастился Христовых Тайн, впервые так близко «познакомившись» с Богом.
Но только явились они с бабушкой с воскресной литургии, едва в дом взобрались по высоким ступенькам, услыхали гудок: «Жигули» старенькие тарахтят за двором, а через калитку уж перевесился Яков Владимирович:
Гоша! Мы сегодня опять едем еще кое-какие подходы проверим. Ты с нами?
Гоша только метнулся обратно в дом за костылями и вскоре уже ехал к любимому своему местечку во всем этом большом мире.
Только приступили к роднику, разгорелся новый спор. Но сути экспериментальных подходов своих сополомников Гоша не разобрал как только перешли мосток, сунул он в оба уха по кусочку ваты и остался в тишине.
Дождавшись, когда друзья, испытав очередные безумные методики, уйдут плескаться в холодную реку, подобрался к колодцу.
Здесь он поднялся, перекрестился, шатаясь, как деревце, отставил костыли по обе стороны от «домика» и уселся на порог «церковки», прямо в штанах окунув ноги в воду и встав босыми ступнями на донные камушки.
Шумная струя сковала его ноги ледяной водой, пронзая измученные нервы острой болью. Гоша сморщился, напряженные ноздри его задышали шумно, и он схватился за коленки. Но, как ни больно, ног не вынимал уж очень умел он их терпеть, ноги свои невезучие.
Не умел только о Боге помышлять, как о чем-то сущем. Но попробовал, припоминая церковное богослужение, глядя на иконы и сквозь ушную вату глухо бубня самому себе и Богу:
Господи, исцели мои ноги. Не по моей вере или еще как А просто Исцели, нужны они мне очень, как-то внезапно вздрогнув и всхлипнув, вспомнил бабушкины наставления и дрожащим от холода голосом произнес: Божья Матушка, помоги!
Вскоре старики вышли из речки, раскинули на траве плед и разложили перекусы.
Яков Владимирович хотел было пригласить и Гошу, но увидал вовремя, что не надо бы сейчас.
Плачет сидит паренек, так и льются слезы, вздохнул он. Такой парень хороший, а видишь, ноги совсем не ходят. Не верит, видимо, разум его в исцеление.
Да может и верит, парировал дед Матвей. Только тут надо все правильно сделать. А вы, молодые
Он махнул рукой и замолчал.
Если химсостав подойдет пробормотал Роберт, но оба собеседника глянули на него с хмурым недоверием, и он сдался. Кто знает, каков тут механизм? Не всем ведь помогает, значит, постановим, что механизм неизвестен и любая версия имеет право на существование.
Компромисс всех устроил. Но, перекусив и впав в дремоту, друзья вновь решили освежиться и битые полчаса спорили в реке, потом на берегу, потом снова в реке
Когда же собрались уезжать, вспомнили про Гошу.
Нигде нет парня Го-ша! прокричал Яков Владимирович в окружающий воздух, но Гоша не отозвался. Только костыли одни остались возле источника! Го-ша!
Долго они искали его в окрестном пролеске, куда вроде бы и следы на траве указывали. Наконец, оставили Роберта у родника и поехали к Гошиной бабушке.
Гошу потеряли! выпучив глаза, набросился на бабушку Яков Владимирович.
Пущай уж, с улыбкой махнула рукой бабушка. Спит он, бедненький. Слава Богу и Божьей Матушке. Своим ножками пришел! Да так плакал всю дорогу, что, небось, от слез-то из сил и выбился.
И сама она прослезилась умилительно, покачала головой в ситцевом платочке, перекрестилась и уставилась на старичков улыбающимися глазами, да с таким выражением странным и неуловимым, будто глядела на них из другого какого мира, где все хорошо, где нет ни печали, ни воздыхания.
Как ножками? с кряхтением выбрался из машины и дед Матвей. Домой пришел?
Пришел, мой хороший! А чего ж не прийтить? она вытерла мокрые глаза. А куда ж ему прийтить-то?
Дак он же Дак он же! захлебнулся дед Матвей словами. Ноги-то у него Ишь ты!
А все уж опять махнула бабушка рукой. Ноги-то. У нас-то источник, он такой святой!