Пока другие занимались обработкой ран, поставив «Тайду» укол обезболивающего, Мир временно оказался не у дел. Его немного тошнило, и кружилась голова. Он осмотрелся вокруг, и ему стало не по себе от этого запаха крови, от вида оторванной руки, от страданий и мучений боевого товарища. Жуткая действительность войны предстала перед ним во всей своей неприглядности, и привыкнуть к ней не было никакой возможности. Остаться равнодушным не смог бы даже сильно очерствевший человек.
Взгляд Мира остановился на его друге «Философе», который вместе с командиром перевязывал ноги «Тайду», и это навело его на мысли о том, что вот ещё совсем недавно этот повеса и настоящий баловень жил в какой-то другой, параллельной вселенной. Он являл собой человека, которому не было особого дела до окружающих, на первое место он всегда ставил свои личные хотелки, а теперь вон оно как всё изменилось Да и у самого Мира, если на то пошло, сейчас не было ничего общего с прошлой жизнью, так что иногда приходилось задумываться: а точно ли ты находишься всё на той же планете? И вот оно, доказательство параллельной реальности: опять этот мерзкий звук, как будто из другого мира, звук пролетевшей рядом жужжи-камикадзе. Все они сейчас были в укрытии, и под крышей их вряд ли бы заметила эта мерзость, оскверняющая небо, но даже сам её звук был отвратителен. Камикадзе улетел дальше, бахнув где-то недалеко так, что стены здания содрогнулись. Мир посмотрел на место, откуда вытащили «Тайда»: там на груде ломаного кирпича стояло железное ведро, почти полное воды, видимо, его и нёс для стирки «Тайд». Стояло оно на куче очень криво, и удивительно, как оно до сих пор не упало и вода из него не пролилась. Рядом лежало второе ведро пластиковое. Поломанное и всё в трещинах, оно было совершенно пустым. По воде в железном ведре пробегала лёгкая пульсирующая дрожь, что было следствием работы артиллерии и миномётов где-то не очень далеко. Вот на поверхность воды упал мотылёк, не пойми откуда взявшийся. Устремившись по наклонной к краю ведра, он заторопился выбраться. Туда же подлетела птичка красивая такая, с цветным оперением и уселась на край ведра, собираясь то ли напиться, то ли мотылька схватить. Но планам её не суждено было сбыться: ведро тут же навернулось. Видно, её лишь крохотного веса только и не хватало, чтобы это случилось. Испуганная птичка стремительно улетела. Вода вылилась, а мотылёк, оказавшись на земле, сделав несколько взмахов, высушил свои крылья и тоже вознёсся ввысь.
Всё, мужики, на носилки бойца и вперёд! скомандовал медик, закончив с перевязкой почти оторванной руки и гла́за «Тайда». Товарищи раненого, кинув мягкие носилки на пол, переложили туда «Тайда», который стонал и ругался из-за мучительной боли, не покидавшей его. Вшестером они взялись за ручки носилок и понесли бойца.
А ты, док, давай вперёд посмотри, что там! сказал командир.
Хорошо! Вы ему только уснуть не давайте, разговаривайте с ним! порекомендовал медик, отправившись на разведку обстановки.
Терпи, «Тайд», терпи! Позовёшь ещё нас на свою свадьбу, погуляем! Мы тебе с парнями тонну порошка подарим стирального, надолго вам хватит! шуткой подбодрил командир раненого, вызвав улыбку и смешок у остальных.
Кому я теперь, на хрен, такой нужен буду урод, инвалид?! сквозь зубы простонал «Тайд», корчась от боли.
Нужен будешь, нужен! Не переживай за это, женим тебя обязательно! А меня свидетелем сделаешь ну, только чтоб свидетельница была красивая, это тоже обязательно! решил вставить и свои пять копеек «Философ».
Мужики, обратно бегом, там жужжа с яйцами! прокричал медик. Он первым выбрался по обломкам из здания и теперь наскоро забега́л обратно.
Бойцы, притормозив, попятились назад. Стало слышно жужжу. За спиной медика в нескольких метрах от него упала с неба и разорвалась граната, взрывная волна от которой занесла в здание часть осколков стекла и обломков стен вместе с пылью.
Все живы? прокричал командир.
Да вроде все! ответил кто-то. На какие-то мгновения наступила тишина. Лишь негромко постанывал «Тайд».
Ерунда! Меня чуть в плечо царапнуло! Жужжа ещё там, надо в здание двигаться! произнёс медик, показывая рукой направление.
Да, верно, пошли, парни! подтвердил командир. И группа эвакуации двинулась по цеху, маневрируя между станками и всевозможным заводским оборудованием. Под ногами хрустели осколки стекла, которыми был повсюду усеян пол: в цеху были большие окна, большинство из них было разбито. Снаружи доносились звуки жужжи. Не видя цели, она, словно по наитию, преследовала их, неторопливо двигаясь по небу в том же направлении.
Вот же тварь, нас караулит, чтоб второе яйцо скинуть! с ненавистью в голосе доложил медик, двигаясь ближе к окнам цеха, откуда он мог наблюдать за жужжей.
Начались прилёты по территории завода: активизировалась вражеская артиллерия. Стены и ещё не полностью вылетевшие стёкла в окнах цеха бросало в дрожь после каждого прихода. Звуки разрывов снарядов были слышны далеко окрест.
Вот и киборги проснулись!
Суки, сто двадцать вторыми бьют!
Эта тварь жужжа улетела куда-то, не вижу и не слышу её! снова доложил медик.
Это хорошо! Парни, поторопимся, выходим на улицу и быстро, быстро до бомбоубежища! скомандовал командир.
Как ты, «Тайд»? Держись, брат! Не спим, не спим! О свадьбе думай, представляй! У меня вот теперь она из головы не выходит, как представлю, какая свидетельница меня там ждёт! Ох, аж воображение будоражит! напомнил о себе «Философ».
Иди ты на хрен, «Философ», со свадьбой своей! Как же больно! Вколите лучше ещё мне обезболивающее! послал Алекса «Тайд», продолжая стонать от боли.
Всё, не ругайся! Терпи, брат, потерпи, скоро доберёмся, там ещё вколют!
Оказавшись на улице, группа ускорила шаг. Обстрел завода артиллерией продолжался, иногда снаряды разрывались совсем близко. Ближе к заводскому бомбоубежищу, между зданиями и фонарными столбами, на большой высоте были растянуты маскировочные сети маскировка от жужжей и барьер для жужжей-камикадзе. Добравшись наконец-то до своего укрытия, группа смогла передохнуть, очутившись в безопасности под толщей земли и бетона. На душе сразу стало гораздо спокойнее. Здесь был организовано некое подобие медпункта, где оказывалась помощь раненым до момента их эвакуации подальше от фронта. В этот день медпункт был переполнен: много бойцов пострадало во время выполнения боевого задания, с которого группа недавно вернулась, да ещё добавлялись те, кого ранило на самом заводе. Передав «Тайда» в надёжные руки, его товарищи переместились ближе к входу в бомбоубежище, пережидая артобстрел.
Во, и наша арта проснулась! сказал кто-то, услышав, что артиллерия открыла ответный огонь по врагу.
Показавшиеся в небе истребители шумно пролетели над заводом. Прилётов от артобстрела по нему становилось всё меньше.
Привет, мужики! Вот, держи, «Философ», дарю: будешь свои стишки и песенки на ней дудеть! Боец с перебинтованными руками протянул Алексу губную гармошку.
Да я и не умею. Спасибо, конечно!
С твоими-то талантами научишься! Бери, брат! Вот так берёшь и дуешь, всё просто! показал боец, наиграв фрагмент мелодии, после чего вручил инструмент Алексу.
«Философ» принял подарок и, покрутив его в руке, убрал в один из кармашков, что были на его бронежилете. В бомбоубежище тем временем спускалась ещё одна группа эвакуации с раненым на носилках. У того был распорот живот, так что кишки торчали наружу. Будучи в сознании, он сам придерживал свои внутренности, чтобы те не расползлись. Это довольно неприятное зрелище в очередной раз напомнило всем о «прелестях» войны. После длительного молчания один из бойцов вспомнил о «Тайде»: