Тиамат вздрогнул, когда мягкие, тёплые руки обвились вокруг его плеч, сжали в ласковых, практически любовных объятиях.
какого хрена? глухо произнёс он. Как ты вошла?
Мне страшно хотелось увидеть моего маленького лорда, промурлыкала она, зарываясь носом в волосы. Думаешь, меня бы остановила стайка людишек с пушками?
Они подготовлены, Тиамат прерывисто выдохнул, его голос ломался от возбуждения. И пристрелят тебя при случае.
Уже пристрелили.
Она развернула кресло лицом к себе, подалась вперёд и осторожно, едва слышно простонав, прикусила кожу шеи Тиамата. Слабо, без крови, играя с демоном, дразня его, нисколько не желая ранить.
Не насосалась с первого раза? он поднял взгляд к потолку, не желая, чтобы Гелиос заметила его возбуждение. Бери ниже и соси там.
Мне хватило и одного раза, сказав это, она села к нему на колено. Ты не в моём вкусе.
Гелиос расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, прижимаясь всем телом. Тиамат скользнул ладонью по её талии, с хмурым видом глядя на её лукавую улыбку, вглядываясь в глаза. И что это, мать её, значило?! Она сделала его своим кормом, флиртовала с ним и вешалась на него, но на самом деле её не интересовали ни он, ни его кровь?! Какого хрена?!
Ты такой милый, прошептала она. Если застать тебя врасплох.
Он нахмурился, но не нашёлся с ответом. Гелиос провела пальцем по его плечу, по руке, сжала перебинтованную кисть, в которую прошлым вечером Тиамат вогнал осколок стекла. Рана не была глубокой, вены не были задеты, и от пореза осталась только пульсирующая красноватая рытвина. Гелиос медленно развязала бинт, сняла его с ладони, мягко сжимая руку Тиамата. Он напрягся. Было в её осторожности и неторопливости что-то до боли интимное, похотливое, жгучее. Она всего лишь снимала бинт, но Тиамату казалось, будто с каждым снятым витком его тело всё больше обнажалось. Будто Гелиос раздевала его, а он не мог этому сопротивляться.
Бедняжка, наконец, произнесла она, увидев рану.
Тиамат перестал дышать, когда Гелиос подняла руку к лицу и, глядя в глаза демона, припала губами к порезу. Кровь не хлынула, руку не прожгла новая волна боли, но Тиамат успел ощутить прилив адреналина. Гелиос всего лишь поцеловала его ладонь, а он дрожал, точно возбуждённый юнец.
Как же ты меня бесишь, прохрипел он, крепче прижимая к себе Гелиос. Сама разденешься или под дулом пистолета?
Ты на работе, лордёныш, она провела пальцами по его линии челюсти. Тиамат скользнул ладонью ей под юбку. Тише-тише. Ты же не хочешь лишиться работы.
Я хочу тебя, он крепко сжал ягодицу, наслаждаясь жаром кожи девушки, её мягкостью, упругостью. И ты будешь послушной, заткнёшься и разденешься.
Вот ещё, она игриво вытянула губки. Я не в настроении.
Тогда не обижайся.
Он поднялся, резко, даже грубо повалив Гелиос на стол, склонился над ней, разрывая ткань белоснежной блузки, стискивая грудь. Крохотные пуговицы отлетели в сторону, ткань затрещала. Тиамат впился голодным поцелуем в шею девушки, прощупывая её нервы, пуская по ним слабый разряд страха. Гелиос только улыбнулась, обвив ногами его тело.
Ты не расплатишься, прошептала она, сжав его плечи.
Поговорим об этом, утробно прорычал он, чувствуя, как с него спадала человеческая оболочка. Когда кончишь раз пять.
Почему не шесть?
Заткнись.
Он глубоко, крепко поцеловал её в губы, подаваясь вперёд, заставляя опуститься на стол. Она изгибалась, прерывисто дышала, раздевала его, пока он дрожащими руками срывал её блузку. Тиамат не нервничал, но был возбуждён настолько, что ему никак не удавалось унять дрожь во всём теле. Жар Гелиос, её дерзкое поведение, её близость и грубый флирт всё это кружило голову, сводило с ума.
Тиамат напрягся, услышав щелчок и скрип открываемой двери. Он поднял взгляд на вошедшего, не разрывая поцелуя.
Детектив Центаури, произнёс полицейский. Вы готовы к отчёту?
Конечно. В полной боевой готовности, буквально сгорающий от желания прочитать парочке полицейских занудную лекцию.
Гелиос отстранилась, выпустила его из захвата и встала со стола, оправив юбку и блузку. Тиамат схватил её за руку, не позволяя уйти.
Мне тоже интересно послушать, прошептала Гелиос, обдав его взглядом. Твой отчёт обо мне, лордёныш.
Он не выпустил её руку, вперив взгляд в полицейских.
Они принимают меня за лучшего друга, улыбнулась Гелиос, мягко разжав его пальцы. Как же ты планируешь убийство, если так волнуешься обо мне, лордёныш?
Не хочу, чтобы они грохнули тебя раньше, чем это сделаю я.
Она хмыкнула, достав из сумочки помаду и зеркальце, подкрашивая губы.
Не затягивай отчёт, лордёныш.
Почему это? У меня есть, что рассказать.
Потому что у меня к тебе, как к детективу, деловое предложение, она сжала в линию накрашенные губы. А ещё я страшно теку, и теперь это твоя проблема.
Тиамат дёрнулся, стиснув зубы, глядя вслед Гелиос, которая, виляя бёдрами, прошла к свободному стулу и села, закинув ногу на ногу.
Шестой день
За мучениями Тиамата Гелиос наблюдала с самодовольной усмешкой. Она откинулась на спинку стула, не пытаясь прикрыть тело разорванной блузкой, ёрзала от нетерпения, постукивала ноготками по подлокотнику, в то время как демон не сводил с неё голодного, жаждущего взгляда. Он был напряжён, точно натянутая струна, дрожал от возбуждения, дышал неровно, словно ему не хватало воздуха, неспособный на чём-либо сосредоточиться. И, как следствие, неспособный даже воззвать к своим демоническим силам. Последнее сильнее всего распаляло азарт Гелиос. Ей всякий раз нравилось подобное зрелище: когда существо поглощено чем-то настолько, что забывает о своей сути, о себе самом. Сейчас Тиамат был беззащитен и опасен, как оголённый провод.
А значит следовало его добить.
Так, выдохнул Тиамат, запустив пальцы в рыжие волосы, собираясь с мыслями. Гелиос. Слышали это имя?
Я слышала, Гелиос повела плечом. Рассказать?
Тебя я не спрашивал.
Как грубо, она улыбнулась, подавшись вперёд. Для мальчика с диким стояком.
Полицейские расхохотались.
Я не парень стиснул зубы, крепко сжав кулаки, опираясь руками о стол. Голос предал Тиамата и прозвучал по-юношески высоко. Ну так что? Кто в курсе?
Бог Солнца, произнёс один из присутствующих. Который ездил по небу на золотой карете.
Гелиос закатила глаза, и это не укрылось от взгляда Тиамата. Он хмыкнул. Теперь и у него было чем поддеть её, раздразнить осталось только воспользоваться этой информацией в нужный момент.
А Елена Троянская?
Тиамат улыбнулся нахальнее, заметив мелькнувшее на лице Гелиос удивление. Это имя тоже принадлежало ей. Точнее говоря, той женщине, что часто появлялась в свете, носила роскошные одежды и своим нахальством и смелостью вызывала восторг у правителей и зависть у их спутниц. За Елену боролись на смерть, после её отказа совершали самоубийство, перед ней преклонялись, как перед божеством. Гелиосом она становилась, надев тяжёлый мужской доспех и расправив сияющие солнцем крылья. Причина этой двойственности была проста: в века патриархата мужчины на поле битвы охотнее вставали под руководство другого мужчины, нежели считались с мнением женщины. Гелиос не пыталась изменить общество, она подстраивалась под него и существовала в нём, потому что общество помогало ей приблизиться к цели. Убить Бетельгейзе и Огму. Ради этого можно было проглотить гордыню и откликаться на два имени.
Всегда знала, что Ангетенар трепло, произнесла она.
Прекраснейшая, буркнул полицейский. Тебе мифы в голову ударили, Центаури? Ближе к делу!
Именно, Гелиос улыбнулась, закусив нижнюю губу. Я тоже хочу побыстрее.
Тиамат нахмурился, стараясь сохранять невозмутимое выражения лица, но в каждом его движении было заметное напряжение. Гелиос скользила по нему взглядом, изучая, рассматривая, оценивая. Чёрная строгая форма полицейского была ему определённо к лицу. Жаль только, что высокий воротник скрывал следы от укуса на шее.