Почти перед самым выходом она остановилась и, отдышавшись, натянула платье, обвязала талию ремешком. «И впрямь удивительно?» тихий голос донесся из темноты, после чего показалась и сама Вирса. «Живая! Неужто ты от него сбежала?» на что блондинка покачала головой, отрицая. «Неужели сам отпустил?» а в ответ лишь положительный кивок.
На что Вирса удивлённо ухмыльнулась, указав пальцем на двери и проводив блондинку взглядом, пробормотала: «Странно». Направившись к горбуну.
В разгромленной комнате всё валялось на полу, у перевернутого кресла была отломана ножка, красный полог частично покрывал пол. Горбун сидел в углу, уткнувшись носом в шелковую подушку алого цвета. «Зим?» прошептала она, слегка коснувшись рукой его горба, но в ответ услышала лишь: «уходи». Она снова оглянулась, окинув взглядом комнату, остановив свой взор на валяющейся на полу косе. Глубоко вздохнув и убрав в прическу локон волос, Вирса присела на корточки, нагнувшись над косой и слегка приподняв её у основания. Но насколько было сильным её удивление, когда, уронив на пол белоснежную густую косу, увидела на своих руках кровь. «Ты её поранил? Зим?» спросила она.
«Нет», ответил горбун, отшвырнув в сторону подушку. «Только косу отрезал».
А блондинка тем временем со всех ног бежала к дому и, открыв дверь, влетела внутрь, крепко обняв сына. Вцепившись в него так, словно его у неё хотят отобрать. «А где же твоя коса?» раздался мужской голос, и женщина, обернувшись, подняла глаза на пожилого человека.
«Больше нет моей косы».
Часть 2 Вера, надежда, быть может, любовь
Так прошла неделя. И вроде бы всё было, как всегда, люди работали на поле, а мальчуганы пасли скотину. Но всё так натянуто. Всё, что ни сделаешь, так и ждешь появления тех, кто в замке живет. А вдруг увидят, а вдруг услышат. А вдруг им что-то не понравится или в обыденном действии заговор увидят. Вся деревня жила в этом страхе, вроде свободные, да вот только повязаны по рукам и ногам, в невидимые кандалы страха перед колдуном и его свитой.
Вот уже неделю она сидела, свернувшись калачиком на мягком кресле, стоявшем в углу небольшой, но уютной комнатки. Алиса старалась сдерживать слёзы, но они сами собой лились из глаз, стекая по уже опухшим и покрасневшим щекам. Уже неделю без еды. В животе жутко урчало, и, чтобы хоть как-то сгладить боль, девушка прижала к груди колени, крепко обхватив их руками. Она положила голову на колени. Её волосы уже не такие блестящие, уже не дарили огненный свет, лишь издали напоминающие о своей рыжести. Они рассыпались по белой рубахе, запутанные и грязные.
Вдруг дверь слегка приоткрылась, и на пороге появились близняшки Вирса и Унса. Унса медленно подошла к девушке, держа в руках зеленое шелковое платье. «Ты век собираешься так просидеть? Ни ешь, ни пьешь, только плачешь и плачешь. Вон, смотри, лицо уже какое всё опухшее. Сама на себя не похожа!» Но Алиса в ответ лишь трясла головой, показывая, что ничего не хочет. Унса вздохнула, направив взор на сестру, но она, махнув рукой, ушла. «Зим приготовил ванну, пошли со мной, я помогу тебе помыться и переодеться. Зиг ждет тебя к обеду».
«Я никуда не пойду!» простонала девушка еле живым голосом, но в тот же миг раздался мужской голос из-за двери, и девушка в испуге распласталась по креслу.
«Что я слышу?!» показался в дверях Зиг и второй молодой человек. «Это прекрасное создание не хочет удостоить нас своим присутствием?» он, не раздумывая, подошел к Алисе быстрым шагом и, схватив девушку за плечи, подтянул её к себе, и девушке больше ничего не оставалось, как только слезть с кресла. После чего он, грубо встряхнув её, прижал к стене, очистив её лицо от спадающих волос. «Ну что, ведь ты же смелая!» проговорил он, проведя рукой по её лицу и спустившись ниже, разорвал на ней рубашку, полностью оголив её грудь. «Если тебя не устраивает одежда, которую предлагаю я, ходи голой! Раз ты такая смелая, да и мальчикам так больше понравится!» тогда он отпустил девушку и вышел прочь из комнаты. А Алиса, поймав спадающую с тела рубаху, прижала к себе, стараясь прикрыться ею.
«Хм. Да ничего особенного!» с неким озорством в голосе проговорил молодой человек, что оставался стоять в дверях. Длинные темно-русые, почти черные волосы небрежно спадали на плечи, а помятая бордового цвета льняная рубаха была аккуратно заправлена в черные кожаные штаны. Он просто стоял, облокотившись о дверной косяк плечом, сложив руки на груди и с некой ухмылкой на лице и в глазах смотрел на девушку, наполненную тревогой и ожиданием чего-то худшего. «Даже взглянуть не на что!» еще раз выразил своё мнение молодой человек и, пошатнувшись, отлип от дверного косяка, скрывшись за дверью.
«Ох!» вздохнула Унса. «Меня окружают одни хамы!» покачала она головой и, улыбнувшись мягкой и нежной улыбкой, снова обратила свой взор к девушке. «Нет, это, конечно, дело твоё, можешь продолжать здесь сидеть, если хочешь. Мальчики тебя не тронут, пока хозяин не прикажет. Кто знает, что может придумать колдун в ярости» замолчала она на секунду, закатив глаза. «Ох. Лучше я промолчу!» Тогда она снова вздохнула и, закинув свою косу на плечо, собралась уходить, но в тот же момент Алиса схватила её за руку, остановив. И, вцепившись, как в самого родного человека, пошла с нею.
Алиса сама не могла понять, как же она так просто доверяет этой женщине, но что-то внутри подталкивало её вперед, ломая страх и стеснения. Да и лицо Унсы было такое доброе и нежное. Всегда с ласковой улыбкой и блеском голубых, можно сказать, даже синих глаз. Всё это её отличало от той, второй. Которая казалась ей злобной и жестокой, ненавидящей всё и вся. Возможно, даже саму себя. Но это уже всё было неважно, незначительно, и всё, что с нею произошло за последнее время. Казалось, вода, стекая по телу, смывала не только грязь, но и все былые страхи, тревоги и переживания. Оставалось лишь спокойствие. Некая безмятежность, которую Алиса никогда еще в своей жизни не ощущала. «Эта вода наполнена жизнью!» говорила Унса, поливая девушку из кувшина. «Вирса отдает воде частичку своей жизни, делая её целебной!»
«Твоя сестра». Почти шепотом, еле слышно произнесла Алиса и, вылезая из металлической ванны, завернулась в белые простыни. «Поэтому она всегда такая хмурая?»
«Ты хотела сказать, злая?» словно поставила её перед фактом Унса, но тут же улыбнулась всё той же беззаботной улыбкой. «О нет!» и, расправив на стуле платье, протянула девушке белоснежного цвета новую рубашку. «Вирса, она хорошая, просто тяжёлая, как вода. Зиг её ценит больше всех нас, и этому трудно соответствовать. А когда появляются в нашем доме такие, как ты, поневоле занимают её место» снова глубоко вздохнула Унса. «Нет. Не так. Это иначе» небольшая пауза оборвала её фразу. Казалось, Унса не могла выразить словами то, что хотелось сказать. «Когда-нибудь поймешь!»
В широкой, украшенной золотым орнаментом зале тускло горел свет. Десятки настенных светильников изо всех сил старались осветить её, но лишь виднелись играющие на стенах отражения от танцующих огоньков догорающих свечей. Алису охватило необыкновенное чувство восхищения, непонимания, как же всё происходящее можно связать с её тусклой жизнью. На стенах висели картины таких размеров, что казалось, ты сам находишься внутри неё. Высокие окна были полностью занавешены красными бархатными шторами, а посередине залы стоял длинный стол, а за столом штук тридцать примерно стульев. Алиса попробовала их пересчитать, но у неё закружилась голова от всего великолепия окружающего её. «Вот так преобразилась!» громким смешливым голосом проговорил брюнет в бордовой рубашке, по-хозяйски комфортно устроившись на стуле за столом. Все остальные тоже сидели за столом. Возле брюнета слева сидела Вирса, а рядом с нею горбун. Все по одной стороне стола. С другой стороны все места были свободны, а во главе сидел Зиг.