Беспечный Танцор и Мануш слышали. Слышали песню, летящую над водой. Древнюю, как океан. И ещё слова. Слова складывались в истории. В откровения. В обещания.
Я знаю эту историю! Мануш завертелся на месте, пытаясь разглядеть, откуда доносятся звуки. Это из моего письма! Черт побери! Я только сегодня её вспоминал!
Всё так. Все трое стояли у рулевого колеса и испуганно смотрели друг на друга. А потом туман перед носом «Морского конька» расступился, и корабль медленно остановился. Сам собой.
На открывшемся перед моряками клочке воды была скала. Обыкновенная серая скала ничем не примечательная, чуть меньше маленькой гостиной, чуть больше большого чулана. На скале сидела обычная ундина.
Она совсем не походила на картинки из детских книг ни чешуи, ни хвоста, ни острых зубов. У неё была белоснежная, почти прозрачная кожа с голубыми ручейками вен. Гипнотические лунные глаза тёмные и весёлые. Пепельные гладкие волосы. И длинное, до пят, платье цвета морской волны.
Это морская дева, сказал Мануш.
Это никса, сказал Беспечный Танцор.
Это катастрофа, сказал Сэм.
А ундина ничего не сказала. Она на них даже не смотрела. В руках у неё был гребень, которым она проводила по волосам. На её коленях лежал лист писчей бумаги, покрытый ровными строчками, где то, на что стоило обратить внимание, было аккуратно подчёркнуто. У ног ундины стояла железная коробка с растительным орнаментом. Крышка была откинута, письма небрежно торчали из неё будто тонкая белая рука уже вынимала их несколько раз, перебирала и бросала обратно.
Ундина читала письмо и превращала его в песню. Пока ещё не в настоящую отдельные фразы, мотивы, которые она напевала вполголоса.
Сэм так и замер, вцепившись в рулевое колесо:
Она хочет нас утопить?
Мы до сих пор живы только потому, что песня её ещё не окончена, многозначительно и мрачно произнёс Мануш. Морская ведьма! Как только закончит песню и споёт, он доходчиво провёл большим пальцем по горлу.
Вы живы только потому, что вы дуралеи, насмешливо сообщила ундина. Ни один мускул не дрогнул на её лице, а глаза так и остались прикованы к бумаге. Вы что же, думаете, что мне здесь заняться больше нечем? Каких-то морских оборванцев заманивать?
Слова об оборванцах были немножко обидными, но, честно говоря, правдивыми. Одета команда «Морского конька» была кто во что горазд драные тельняшки, стоптанные башмаки и заношенные штаны. И хорошо, если все эти элементы одежды вообще присутствовали!
Это наша коробка! топнул ногой Беспечный Танцор. Он больше всех обиделся на «оборванца».
Она упала в море, а значит, это теперь моя коробка. И все, что у неё снаружи и внутри тоже моё, морская дева посмотрела ему прямо в глаза, но он не испугался.
Тебе не может принадлежать все, что оказалось в море, упорствовал юноша.
А ты прыгни в воду и проверь, улыбнулась ундина. И все моряки сразу подумали, что, пожалуй, больше никогда не станут купаться в открытом море.
Она не выглядела злой или разгневанной. Она просто была другой. Древней и отстранённо-любопытной.
А потом она рассмеялась. Звонко, весело, запрокинув голову так, что серебро сверкнуло в пепельных волосах, так, что хрупкие рёбра заходили под тонкой тканью цвета морской волны, так, что эхо ответило ей из тумана звоном колокольчиков. Да так заразительно, что моряки один за другим тоже начали смеяться, как дети от души и в полный голос.
И как всегда бывает с разделённым смехом он сделал их друзьями. Всех четверых. Со всеми их недостатками и сложностями характера. С разницей в воспитании, родном языке, понимании мира и отношении к послеобеденному сну. Секрет этот прост и нерушим, он известен всем детям и бродягам, ночующим под мостами. Вот как он звучит: если вы можете смеяться над одними и теми же вещами значит, вы можете быть друзьями.
Когда они встретили ундину, я был уверен, что кто-нибудь в неё влюбится, первый помощник закидывает руки за голову и потягивается.
Так все они и влюбились, Кайса сидит рядом, спрятав ладони в рукава. Кажется, скоро начнёт светать становится очень холодно. Но только Мануш влюбился всего на один день как влюблялся в каждую женщину. Беспечный Танцор влюбился в идею, что он способен влюбиться потому что у него не было сердца.
Значит, по-настоящему в неё влюбился только Сэм?
Да. Но это не мешало им быть друзьями. Ведь он не был окончательным безумцем. А только окончательный безумец может признаться, что полюбил существо из другого мира.
Первый помощник с негодованием качает головой.
Бедный Сэм! Кажется, ты как автор неоправданно к нему жестока.
Кайса смеётся звонко, весело, запрокинув голову:
Не переживай за Сэма. Его ждёт ещё много волшебных историй. Он не уйдёт из этой сказки обиженным.
«Морской конёк» провёл у скалы целый день. На закате моряки пили чай на палубе вместе с ундиной. Она задавала им миллионы вопросов о корабле, о людях, о жизни на суше, о зверях и птицах, живущих вдалеке от воды. О песнях, которые там поют, о сказках, которые там рассказывают.
Какая жалость, что все песни, которые знали мореходы, были солёными и сальными. На каждую её просьбу спеть, матросы густо краснели и не решались произнести эти непристойности при прекрасной, как зимний рассвет, гостье.
Когда же они расспрашивали морскую деву о жизни под водой, она только качала головой и улыбалась в чашку с чаем, делая очередной глоток.
Вам пока не стоит этого знать. Однажды. Постепенно. Если в этом будет нужда.
Когда солнце спряталось в море всё, кроме одного раскалённого острого ломтика, ундина сказала:
Теперь мне пора.
Коробку с письмами она им вернула.
У меня есть условие, она удержала железный ящик, когда Сэм хотел его взять. Закатное солнце роняло блики на её лицо и волосы, сейчас она выглядела почти как земная женщина: тёплая и живая. Раз в неделю вы будете бросать в море бутылку, внутри которой будет письмо. Послание, понятное только нам. Рассказ о ваших приключениях или просто то, о чем вы думаете. Я прочту это письмо и превращу его в песню. Вот чего вы не знали о жизни подводного народа: мы не едим глупых моряков мы питаемся сказками и песнями.
Но как ты найдёшь эту бутылку в бескрайнем океане?
Не волнуйся. Всё, что оказывается в море принадлежит мне. Внутри и снаружи.
Она шагнула в море без всплеска и брызг и мгновенно исчезла.
Морская ведьма, восторженно прошептал Мануш.
Нужно было спросить, вернётся ли она, заволновался Беспечный Танцор.
А Сэм просто смотрел на темнеющую воду, в которой больше не было ни искорки цвета морской волны, и думал, что бутылок им негде взять, кроме как от джина. Но что поделаешь. Одна в неделю таков уговор.
А этот Сэм не так уж и прост. Глядит в суть.
Кайса смеётся:
Не хочу, чтобы он показался скучным или, боже упаси, глупым. Зато теперь понятно, почему в море так много писем в бутылках. Бывает, вылавливаешь её полдня, а откроешь там ерунда. Не ясно, о чем и зачем пишут.
Это ребята с «Морского конька» отправляют послания ундине?
Да. Только им понятные вещи. Для остальных белиберда.
Занимается рассвет. И продолжать сказку пока нет смысла. Потому что нет ничего более волшебного, чем рассвет над океаном. Вода становится розово-фиолетовой. Весь мир наполняется невыразимой нежностью. Это любимый момент первого помощника. Поэтому он каждую ночь ровно в четыре занимает свой пост у рулевого колеса. Чтобы посмотреть, как мир рождается заново, как он становится юным и ласковым, как все лица вокруг наполняются земной красотой.
Девушка улыбается холодному солнцу. Завтра она продолжит свою историю. Завтра. А сегодня ей приснятся Сэм, Беспечный Танцор и Мануш. Они будут писать письма, запечатывать бутылки воском и бросать их в море. Как всегда.