Шепард не делал секрета из своих амбиций как астронавта: «Я хочу быть первым, потому что хочу быть первым[18]», сказал он одному репортеру. Он, безусловно, отличался острым умом возможно, даже больше других кандидатов и обладал несомненными лидерскими качествами наряду с феноменальным талантом к техническому анализу. Помимо пилотирования самых крутых в стране самолетов на ужасающих скоростях, а иногда и вниз головой, страстью Шепарда были водные лыжи, гольф, очень быстрые машины и, как поговаривали, женщины. Его дерзкие голубые глаза и насмешливую улыбку до ушей многие женщины находили неотразимыми. Лицо его, хотя и нельзя было назвать красивым, если верить журналу Life, казалось мальчишеским, несмотря на выступающую углом линию волос надо лбом (иногда такой выступ называют вдовьим мыском), и выдавало сильный характер. Впрочем, иногда люди сторонились Шепарда. С ним было интересно и весело, но его настроение пророй резко менялось только что он буквально сиял и вдруг в один миг становился замкнутым, отстраненным и превращался в «саму невозмутимость»[19], по характеристике журнала Life. Его даже прозвали Ледяным Коммандером. «Я не люблю копаться в себе», сказал он в том же интервью, отсекая наводящие вопросы об особенностях его характера. Мало кому, кроме астронавта Apollo Джина Сернана, удавалось «пробиться сквозь этот барьер[20]» и «понять, каким потрясающим человеком Шепард на самом деле был». У Джона Гленна, например, это не получилось. Шепард и Гленн не стали близкими друзьями.
Эти двое были главными кандидатами, но никаких намеков на то, кто из них если и правда из них полетит первым, по-прежнему не было, и только глупец сбросил бы со счетов остальных кандидатов. Был еще Лерой Купер по прозвищу Гордо худощавый, симпатичный домашний парень с оклахомской фермы, в 32 года самый молодой из кандидатов. Он был фанатом героя комиксов о Баке Роджерсе и однажды признался, что стать астронавтом его побудил среди прочего интерес к НЛО. Еще следует назвать Дональда «Дика» Слейтона тоже сельского парня из Висконсина, спокойного человека с обветренным лицом, летчика-испытателя и страстного охотника. Его лучшим другом и партнером по охоте был Вирджил «Гас» Гриссом, самый низкорослый в группе, ветеран войны в Корее, совершивший сотню боевых вылетов, обладатель креста «За летные боевые заслуги», славившийся своей неразговорчивостью. Был еще Уолтер «Уолли» Ширра, главный шутник группы, обожавший розыгрыши и, подобно Алану Шепарду, фанатевший от быстрых машин, один из немногих в семерке упрямых курильщиков. Наконец, Малкольм Скотт Карпентер, включение которого в эту элитную группу летчиков-испытателей было загадкой для всех остальных, поскольку бо́льшую часть своей карьеры он пилотировал медленные и скучные винтовые патрульные самолеты. Мало того, у Карпентера еще было хобби, хуже которого невозможно представить: в свободное время он играл на гитаре, сидя дома на подушках рядом с любимой женой Рене, как какой-нибудь битник, а не истинный пилот-сорвиголова.
Дух соперничества бурлил в этих семерых мужчинах. Потому они и оказались в конечном итоге в этой комнате. Именно дух соперничества привел их в летную школу, в авиацию, на флот или в морскую пехоту, чтобы летать во всех случаях, кроме Карпентера, на самых крутых реактивных самолетах на планете, а то и рисковать жизнью в воздушных боях. Именно дух соперничества двумя годами ранее заставил их записаться и вступить на этот новый, неиспытанный путь, чтобы стать астронавтами буквально: звездными путешественниками и летать на необычных и удивительных машинах, совершенно непохожих на самолеты, которые им доводилось пилотировать, летать там, куда самолеты добраться не могут. Именно дух соперничества заставлял каждого из них мечтать надо полагать, больше всего в жизни о том, чтобы опередить и русских, и друг друга и войти в историю как Первый.
Перед Рождеством астронавтам предложили выдвинуть из своих рядов кого-то на роль первого тайным голосованием, но результат тогда не раскрыли. С середины января, когда полет шимпанзе был, по существу, уже на носу, вопрос стал горячим. И вот накануне дня инаугурации президента Кеннеди астронавтам велели высвободить время и собраться в 17:00 в аудитории. С ними хотел встретиться их шеф Роберт Гилрут.
С ноября 1958 года Гилрут был главой Целевой космической группы со штаб-квартирой в Лэнгли организации, которую учредило NASA для управления проектом Mercury. Гилрут великолепно подходил для такого поста: один из лучших инженеров в стране в области аэронавтики, он успел поработать надо всем на свете, от британских Spitfire во время войны до продвинутых беспилотных ракетопланов в 1950-е годы. Будучи настоящим новатором, в свои 40 с небольшим Гилрут загорелся новой задачей доставить астронавта в космос. Несмотря на обманчиво спокойную внешность, у него хватало для этого решительности и твердости. Уже 15 минут астронавты ждали Гилрута в аудитории, а снег за окнами падал все сильнее. В обычных обстоятельствах молодые люди провели бы это время за болтовней и подколками, но теперь они едва перебросились несколькими словами. Напряжение, как все потом вспоминали, буквально наэлектризовало обстановку в комнате. Гриссом, «маленький медведь»[21], как описывал его Life, человек, который почти никогда не открывал рта, вдруг пошутил. «Если мы еще подождем, сказал он, мне, пожалуй, придется произнести речь[22]». Но прежде чем до этого дошло, появился Гилрут.
Быстро закрыв за собой дверь, он не стал терять времени. Он сказал астронавтам, что это было «самое трудное решение, которое ему когда-либо приходилось принимать», и объявил, что первый полет совершит Алан Шепард. Следующим будет Гас Гриссом, а третьим Джон Гленн. Кроме того, Гленн будет дублером обоих и Шепарда, и Гриссома. Остальные четверо Дик Слейтон, Гордо Купер, Скотт Карпентер и Уолли Ширра полетят позже. Гилрут не дал никаких объяснений своему решению ни тогда, ни позже, по крайней мере он никак не объяснил его самому Шепарду. Впоследствии, однако, он признался, что ключевым фактором для него стал высочайший интеллект Шепарда. Перед уходом Гилрут сказал, что публичных объявлений о его решении пока не будет. В противном случае пресса одолеет Шепарда. Астронавты должны были пока держать эту новость при себе. Гилрут поблагодарил их, пожелал удачи и ушел.
В аудитории воцарилось ошеломленное молчание. Позже Шепард вспоминал, что, пока Гилрут говорил, он смотрел в пол не отрываясь и пытался скрыть свой восторг. Он поднял глаза только после ухода Гилрута. Все шесть пар глаз были обращены на него. Затем Гленн шагнул вперед и пожал ему руку. Один за другим то же сделали и остальные. Несколько секунд и все куда-то пропали, оставив Шепарда в аудитории одного.
Он тоже не стал надолго задерживаться. Осознав в полной мере произошедшее, Шепард понял, что нужно сообщить об этом родным, несмотря на предупреждение Гилрута. Он вышел в снежную ночь и поехал домой, в Вирджиния-Бич. Стоило ему открыть входную дверь, как жена Луиза налетела на него и крепко обняла. Она увидела, как его лицо расплывается в широкой улыбке, и сразу все поняла. «Ты этого добился!»[23] сказала она. Все страхи, которые ее наверняка терзали, Луиза держала при себе. Она слишком долго была женой летчика-испытателя, чтобы выставлять их напоказ собственному мужу. «Леди, сказал Шепард, об этом не следует никому рассказывать, но вы держите в своих объятиях человека, который будет в космосе первым». Она отпрянула, озорно обвела взглядом комнату и спросила: «Кто впустил сюда русского?» Это, конечно, была шутка, но в реальности сказанное оказалось ближе к истине, чем чета Шепардов могла вообразить.