У тебя на этот раз дочка, Инь! радостно воскликнул Дин, показывая мне маленький пищащий комочек.
Но тут же встревожено обернулся к девушке-врачу, которая озабоченно ощупывала мой живот:
Она говорит, что это еще не конец! Внутри еще один ребенок!
Я почему-то не была удивлена, хотя, на этот раз, живот мой был гораздо меньше и ощущения несколько отличались от первой беременности. Вот только, сил у меня уже почти не осталось. Позже, вспоминая дальнейшие события, я не смогла бы сказать, сколько времени прошло в моих попытках, вытолкнуть наружу второго ребенка. В мозгу отпечаталась лишь картина смертельно бледного Дина, который держит на руках сморщенного синюшного малыша, и тот не плачет. Смертельный ужас пронзил меня с ног до головы, но тут в памяти всплыли рассказы моей прабабки, которая произвела на свет аж пятнадцать младенцев.
Возьми его за ноги и потряси посильнее! заорала я, приподнявшись на локтях.
Дин ошарашено глянул на меня, но выполнил приказ. И тут изо рта малышки выскочил здоровенный кусок слизи, и она заплакала. А я провалилась в темноту.
Сквозь сон я почувствовала, как по щеке переползает теплое солнечное пятно и щекочет мои глаза. Приподняв веки, я с удивлением уставилась на древнюю каменную кладку, совершенно не понимая, где оказалась. Затем разглядела на стене распятие, и память вернулась. Я рывком села на кровати, и у меня сразу закружилась голова. Пытаясь прийти в себя, я сосредоточила взгляд на деревянной ширме, обтянутой пестрой тканью, а потом увидела рядом с ней деревянную колыбельку.
Глубоко вздохнув, я сползла с кровати, каменные плиты обожгли холодом мои босые ноги. Те три шага, что отделяли меня от детской кроватки, дались мне с большим трудом. А когда я оказалась рядом и откинула марлевое покрывало, то мой отчаянный крик заметался под высокими каменными сводами. Там лежал только один ребенок. Беспомощно осев рядом с детской кроваткой, я опять провалилась в темноту.
Пришла в себя я от того, что кто-то немилосердно хлестал меня по щекам. Открыв глаза, я увидела перед собой свою вчерашнюю повитуху.
Зачем ты встала с постели? рассерженно спросила она по-испански¸ но глаза ее смотрели встревожено.
Что со второй девочкой? в ответ спросила я ее, пытаясь приподняться с пола.
Молодая женщина поддержала меня за плечи и прислонила к массивной ножке деревянной кровати:
Не беспокойся, она жива! А вот, ты, если не перестанешь волноваться, то сляжешь сама. И так уже своими криками дочку разбудила!
Тутто я поняла, что означают тихие хлюпающие звуки, которые доносились из колыбельки. Я встала, опираясь о кровать, и двинулась было в ту сторону.
Сиди здесь! приказала мне монахиня, силой усадив на кровать. Я принесу тебе ребенка.
Она прислонила меня к высокой спинке кровати и через минуту положила мне на руки крохотный сверток. Девочка смотрела на меня яркими голубыми глазками, морщила носик и тихонько хныкала.
Покорми ее, а я принесу тебе одежду, и потом мы пойдем посмотреть на вторую девочку, велела мне девушка-врач и вышла за ширму.
Я развязала тесемки на просторной рубахе, в которую меня переодели в больнице, и приложила малышку к груди. Хорошо хоть, молоко на этот раз не пропало.
Заглядевшись на то, как девочка, с закрытыми глазами, увлеченно чмокает у моей груди, я пропустила момент, когда за ширмой вновь появилась монахиня.
Как тебя зовут? услышала я ее голос рядом с собой.
Подняв глаза, я посмотрела на девушку, стоявшую возле ширмы с моими ботинками в одной руке и стопкой пестрой одежды в другой.
Друзья зовут меня Инь, ответила я, внимательно разглядывая ее лицо.
Странное имя! произнесла она и, заметив мой взгляд, попыталась прикрыть правую щеку прядью коротких вьющихся волос, выбивавшихся из-под покрывала.
На ней были видны следы старого глубокого ожога, изуродовавшие почти половину лица.
Я не из вашей страны, ответила я, не желая вдаваться в подробности. А как зовут тебя?
Леонсия, ответила монахиня, опуская рядом со мной на кровать стопку одежды. Я поняла, что вы не местные, хотя, мужчина, который тебя вчера привез, очень неплохо говорит по-испански. Я тогда не узнала ваш родной язык, но, судя по всему, вы из Европы. И ведь, вы не немцы, хотя, приехали сюда, похоже, из Германии.
Что-то странное было в том, как она говорила о немцах, поэтому я решила не поддерживать нашу старую легенду, не смотря на то, что на данный момент паспорт у меня имелся на имя гражданки Германии, Инги Браун.
Я и мои друзья родом из России, но прилетели сюда, действительно, через Германию, я почему-то решила сказать этой девушке правду.
Та с облегчением перевела дух.
Вашу старую одежду сестры постирали, но она еще не высохла. Я принесла Вам кое-что из того, что носят местные жители, перевела она разговор на другую тему, указывая на принесенную одежду.
В стопке оказались: пестрая шерстяная юбка, просторная белая блуза с длинными рукавами и что-то вроде накидки из грубой шерсти. Всё это, вкупе с тяжелыми высокими ботинками, предназначенными для ходьбы по горам, смотрелось несколько странно, но я понимала, что мой защитный брезентовый комбинезон высохнет еще очень нескоро.
Я бесконечно благодарна вам, сестра, за одежду, а главное за помощь мне и моим дочерям! от всего сердца поблагодарила я монахиню. Без вашей помощи мне бы не справиться!
Та смущенно зарделась:
Ну, что вы! Я, всего лишь, выполняла свой долг врача и христианина. И я не монахиня, а всего лишь послушница. Но давайте пойдем к вашей второй дочке!
Леонсия осторожно положила заснувшую девочку в кровать, задернула полог и, отодвинув ширму, поманила меня за собой.
Мы прошли вдоль всего, длинного и высокого, помещения, сложенного из крупных, плохо обработанных, каменных блоков, и в самом конце, за деревянной дверью, обнаружилась отдельная небольшая комнатка.
Это мое личное помещение, сообщила врач, подводя меня к странному сооружению из прутьев и полиэтиленовой пленки. Ваша младшая дочка родилась очень слабенькой, у нее проблемы с дыханием и сердечной деятельностью, поэтому я забрала ее с собой и попыталась соорудить что-то вроде барокамеры.
Тут и я обратила внимание на то, что к куполу над кроватью протянуты шланги от стоявшего рядом с ним баллона. Я с удивлением посмотрела на девушку, а затем на книжную полку, висевшую над письменным столом, и стоявшее на ней маленькое зеркало.
Заметив мое недоумение, Леонсия невесело усмехнулась:
Ведь, я уже говорила, что я не монахиня, а всего лишь послушница. Несмотря на то, что я и выросла в этом монастыре, но постриг еще не принимала, и это дало мне возможность, на средства монастыря, пройти обучение в медицинском институте, в Лиме. Я с детства помогала нашему предыдущему врачу, и она порекомендовала обучить меня, в качестве своей замены.
Я с почтением склонила голову и, приложив руку к сердцу, искренне сказала:
Это должно было быть велением судьбы или божьим промыслом, что в ваших краях нам попался такой знающий врач.
Леонсия снова зарделась:
На самом деле, у меня не так уж много опыта в области акушерства. Местные женщины предпочитают рожать дома, с помощью родственниц или здешней знахарки. И младенческая смертность тут довольно велика. Мне очень помог ваш друг, который переводил сопроводительные записи из Вашего первого роддома и названия имеющихся лекарств. И я очень удивлена, что Вы, после столь трудных первых родов решились путешествовать по горам, в таком положении!
Я философски пожала плечами:
У меня не было выбора! Мы должны были закончить свою миссию, ваш город последняя наша цель, а у меня, по плану, было еще около двух месяцев в запасе. Но наша команда вчера попала под обвал на горной дороге, вероятно, это и вызвало преждевременные роды.