Добро, Кирилл, благословил извозчика Иаков и кивком одобрил озвученный план. Ступайте с Богом.
Остальные неспешно проследовали внутрь помещения. Трапезная представляла из себя зал внушительных размеров с полукруглыми деревянными сводами. Десятки массивных столов из сруба, подсвечники, иконы и лампады. Все было максимально аскетично, но при этом вселяло ощущение уюта и безопасности. В лучшие времена здесь трапезничали сотни монахинь, сейчас же большая часть помещения попросту пустовала. Лейтенант Коптяев с помощником на правах законно-уполномоченных отправились с Антонией в дальний конец трапезной, священнослужители же уселись за один из столов, ближайший ко входу. Вдоль одной из стен, примыкающих ко внутреннему коридору, в ряд выстроились несколько сестер. Они стояли неподвижно, не поднимая взгляда, словно всю жизнь провели в солдатском карауле.
Сестра, протоирей Матфей окликнул одну из послушниц, стоящую у входа, принесите нам выпить чего. Чай там или кофе.
Девушка вопросительно с легким испугом посмотрела в сторону игуменьи, но та была занята разговором со следователями и явно не слышала запроса высокого духовенства.
Я монахиня невольно замялась, не зная, как реагировать. В список ее обязанностей явно не входило ухаживание за мужчинами. Более того, даже общение с ними было за рамками ее привычного уклада. Тем более без разрешения или явного указа на то настоятельницы.
Простите нас, сестра Ксения, поспешил исправить ситуацию Иаков. Без сомнения, он узнал монахиню; несмотря на то, что с момента его последнего визита прошли годы, память старика оставалась в отменном состоянии. Он встал со стула и приблизился к девушке на расстояние вытянутой руки. Здешние холода пагубно влияют на наши мысли.
Иаков, что ты несешь? недовольно бурчал Матфей. Я ничего такого не сказал. Да и ей несложно.
Это протоиерей Матфей Агеев из Москвы, Иаков поспешил представить собравшихся друг другу. Это казначея Ксения, заведует финансами обители. Мы встречались при ее назначении у епископа.
Отец, монахиня склонила голову в приветственном жесте.
Сестра, слегка кивнул Матфей в ответ.
Если позволите, Иаков продолжал начатую тему, я сам все сделаю, просто сопроводите меня на кухню. Нам бы кипятка да трав целебных.
Господи, Иаков, Матфей все сокрушался, знал бы ты, как я в Москве отвык от этих твоих замашек. Говоришь как леший какой-то, на дворе двадцать первый век. Спутники летают! А ты «трав целебных».
Да, отец, девушка вновь склонила голову и направилась к лестнице. Архимандрит последовал за ней.
Цирк какой-то, глубоко вздохнул Матфей.
Отец Матфей, правда говорят, отец Иаков могут целить? неожиданно в беседу вступил Томаш. Говорят, он иметь руки целитель?
Томаш, ей-богу, ты как маленький, раздраженно продолжал Матфей. Ага, одной рукой исцеляет, а второй медь в золото превращает. Издеваешься, что ли? Ты же взрослый человек! Божий человек!
Я я просто интересоваться, попытался оправдаться Томаш.
И знаешь, что самое нелепое во всем этом? Что никому же не докажешь обратного. Верят, потому что проверить не могут.
Не могут? Почему? удивился клирик.
Потому что, о чудо, Иаков никогда не снимает свои перчатки! Даже спит в них. Старик, видите ли, обет принял. А народ тут же и подхватил: знать, руки целебные. Людям же мало надо, дай им сказку они и поверят.
Бог это вера, Томаш слегка улыбнулся. Значит, Бог тоже сказка?
Не богохульствуй! рявкнул Матфей и тут же ударил кулаком по столу. Под тобой земля горит, клирик!
Видя столь резко изменившийся тон собеседника, Томаш на секунду опешил и, казалось, в испуге даже вжался в скамью. Но протоиерей в тот же миг расплылся в самодовольной улыбке:
Мне шестой десяток, Томаш, и большую часть этих лет я провел, разгребая церковные склоки и интриги, так что не пытайся меня подловить на какой-то игре слов или богобоязненной фразочке. Слепая вера, может, для кого-то и является спасением, но в случае с Иаковом это порождает только проблемы. К сожалению, многим эта вуаль таинственности вокруг него нравится, поэтому у нас и плодятся всякие фрики. Вот последний протеже Иакова утверждает, что может видеть ангелов и демонов, да и еще читает замыслы Божьи по древним писаниям. Вообще, в Средневековье твои братцы его бы уже на костер спровадили. А у нас нет, еле добились, чтобы хотя бы сана лишили. Так сейчас сидит где-то в своей деревне, пьянствует беспробудно и сеансы спиритизма устраивает.
И вам даже не интересно? клирик продолжал свои расспросы. Вдруг это правда? Вдруг Иаков правда может целить!
Нет, фыркнул Матфей и тут же, но уже шепотом, добавил: Я спрашивал. Спрашивал его лично. И нет, его руки никого не могут целить.
Но зачем тогда перчатки? по всей видимости, Томашу хотелось верить в мистичность этой истории.
Он был солдатом, Матфей с тяжелым вздохом слегка откинулся назад, воевал в Афганистане. Немало крови повидали его руки. А после возвращения посттравматический синдром. Не мог избавиться от ощущения, что на них все еще кровь, которую, как бы ни пытался, смыть не получалось. Дальше церковь, вера и обет: сокрытие рук в перчатках, покуда боль от содеянного не отпустит его душу.
Не отпустила? переспросил Томаш.
Ну он же все еще в перчатках, пожал плечами Матфей и замолчал, задумавшись о чем-то сокровенном и глубоком.
Тем временем в другом конце помещения полным ходом шло выяснение обстоятельств случившегося с послушницей Софией.
Сестра Антония, мы ходим кругами, раздраженно констатировал лейтенант Коптяев. Вы утверждаете, что ничего не происходило, София была на утренней службе, а потом бац исчезла. И вы не били тревогу, никого не вызывали на помощь, просто продолжили жить как жили вот уже пятый день. А тем временем на девчонке откуда-то следы порезов, переломы и побои. Все верно?
Мне нечего добавить к этому, согласилась игуменья.
Ладно, тогда побеседуем с остальными обитателями монастыря, лейтенант был настроен решительно.
Это исключено! возразила Антония. Это женский монастырь, мужчинам здесь не место!
Это не вопрос и не просьба, сестра, продолжал Коптяев, если понадобится, я получу ордер и исследую каждый сантиметр этого монастыря. Так что давайте не будем усложнять, я побеседую с каждым из обитателей этого места. Если откажетесь, заберем всех вас в Якутск и будем там разбираться.
Это вы все усложняете, Антония обреченно вздохнула.
Вы не оставляете мне выбора. Можно просто перестать играть в игры и сказать правду! лейтенант перешел на повышенный тон. Девочка еле жива! И мне плевать, какие у вас тут обычаи или монастырские уклады, вы могли убить ее или покалечить! Она едва разговаривает и не может сказать ничего внятного, даже двух слов связать. И это здесь, на святой земле!
Хм, игуменья невольно улыбнулась на последней фразе, вы словно бродите в темноте, размахивая огнем, который даже не понимаете.
Я понимаю, сестра, что здесь совершено преступление! И кто бы его ни совершил, я намерен свершить правосудие.
Благими намерениями начала было настоятельница, но следователь тут же прервал ее:
Да, да, вымощена дорога в ад, я знаю! Спасибо за урок религиозного просвещения. Постараюсь не ступать этой дорожкой.
И вновь фраза следователя вызвала обреченную улыбку на лице настоятельницы:
О, нет. Вы не идете этой дорогой, лейтенант. Вы выкладываете камни.
Коптяев молча уставился в голубые, как лед, глаза настоятельницы, собирая остатки терпения, чтобы не выпалить чего лишнего.
Пока что на этом все, строго отрезал следователь. Выделите мне помещение, где можно будет переговорить с остальными сестрами, и организуйте их явку.