У тебя женщина? Он сделал небольшое, едва заметное ударение на последнем слове.
А Змей, наклонив голову и неопределенно улыбаясь, добавил вполголоса:
Женщина в цветном платке, это твоя любовь?
У меня любовь к бомбам, а не к бабам резко ответил Лбов. И заткните ваши глотки.
В эту минуту в землянку вошел один из ребят и сказал, волнуясь:
На опушке, возле дороги, знаешь, что возле ключа, костров там тьма, ингушей, должно быть, штук с полсотни остановилось Это неспроста, они чего рыщут.
Неспроста, согласился Лбов и замолчал.
По лицу его забегали черточки, и казалось, что мысли его напряженной головы проливались рывками через складки морщин лба.
Неспроста, повторил он. Ты, ты и ты, показал он пальцем на нескольких человек, вы все марш вперед, слушайте и следите нужно, чтобы они не столкнулись сегодня с нами. Сегодня, он подчеркнул это слово, сегодня нам нужно отдохнуть.
Через час, за исключением дозорных, высланных к ключу для наблюдения за расположившимся отрядом, все крепко спали.
Змей проснулся от того, что кто-то слегка задел его за руку. Он открыл глаза и на фоне окошка, чуть мерцавшего звездным светом, увидел темный силуэт женщины.
«И чего не спит баба?» подумал он и закрыл опять глаза.
Женщина накинула платок, осторожно отворила дверь и вышла. Возле землянки она остановилась и прислушалась. Было прохладно и тихо. В кустах что-то хрустнуло, женщина вздрогнула и заколебалась, но потом оглянулась еще раз и быстро исчезла в лесной темноте.
7. Этой же ночью
И в тот же день, когда Лбов встретился с боевиками, хорунжего Астраханкина вызвали в жандармское управление, где сообщили ему, что, по имеющимся у них сведениям, ко Лбову и Стольникову присоединились пятеро сормовских рабочих и всей шайкой была ограблена дача князя Абамелек-Лазарева. Еще ему по секрету сказали о шифрованной телеграмме из Петербурга с сообщением, что несколько террористов выехало на присоединение к шайке.
Надо уничтожить в самом зародыше, сказал жандармский подполковник, а то, знаете, чем это попахивает? И так за последнее время вокруг чертовщина какая-то твориться начинает. Особенно в Мотовилихе: рыскают какие-то подозрительные типы, собираются в кружки, чего-то шепчутся. А полиция а полиция, чтоб ей неладно было, только портит авторитет государственной власти два раза Лбов перестрелку среди улицы затевал, он один, а их двое, либо трое, отстреляется и уйдет. Это не человек, а черт какой-то! Вы знаете, если эдакому человеку да шайку, так тут может такое, такое выйти подполковник запнулся, подыскивая подходящее слово, и несколько раз покрутил пальцем, вырисовывая в воздухе какую-то петлю. Ну, в общем, нельзя, закончил он раздраженно, нельзя потакать, надо в зародыше, надо в корне
Он был зол, потому что еще утром он получил от начальства весьма сухую телеграмму, в которой указывалось, что с Лбовым давно бы пора было, пожалуй, покончить.
Астраханкин вышел на улицу возбужденный и энергичный. Он прошел по Оханской до дома, где жила Рита, и завернул к ней.
Рита встретила его приветливо, но сквозь матовую кожу щек проглядывала нездоровая, нервная бледность, и вообще вид у нее был усталый и утомленный. Она попросила Астраханкина в гостиную и, скучая, слушала, как он говорил ей что-то, что, она, по обыкновению, не разобрала, так что он обиделся даже немного.
И отчего это вы, Рита, за последнее время такая? спросил он.
Какая?
Не не такая, как раньше.
А какая я была раньше?
Ну, вы сами знаете, теперь к вам подступить страшно, даже руку у вас поцеловать и то как-то неудобно.
Рита устало протянула ему руку и сказала спокойно и лениво:
Ну, целуйте, если вам это нравится.
Астраханкин вспыхнул.
Я хочу, чтобы это вам нравилось. И что это в самом деле, я сегодня вечером уезжаю, у меня, вероятно, со Лбовым схватка будет, может быть, пулю в лоб получу, черт его знает, а вы хоть бы на сегодня переменились.
Она плавно спустила ноги с дивана, откинула кудрявую болонку и быстро схватила его за руку.
Вы с лбовцами?..
Да, я. Я только что получил задание, заговорил он, думая, что эта оживленность вызвана опасением и страхом за его судьбу.
Вы с лбовцами повторила она. Вы должны обязательно захватить его. Слышите, об этом я вас прошу, и если не для охранки, так сделайте это для меня. Я так я так ненавижу начала было она и замолчала, потому что заметила, что зашла слишком далеко, и потому, что Астраханкин, удивленный такой горячностью, посмотрел на нее и спросил, недоумевая:
И что это за фантазия Вам-то что до него, Рита? И почему это именно вы ненавидите его?
Рита не ответила. Она поднялась с дивана, откинула назад слегка растрепавшиеся волосы и сказала:
Возьмите и меня с собой.
Вы с ума сошли, ответил Астраханкин, тоже поднимаясь.
Возьмите и меня, упрямо повторила Рита, моя Нэлла не хуже вашего Черкеса, и я не буду вам мешать.
Вы шутите, Рита, вам-то куда и зачем Да это невозможно, разве я могу рисковать брать с собой на такую операцию женщину. Женщину, гм кашлянул он, да еще такую хорошенькую.
Но Рита даже не оборвала его, как всегда в этих случаях. Она засмеялась и приветливо пожала ему руку, прощаясь.
Когда он ушел, Рита больше не скучала. Рита достала карту окрестностей Перми, долго и внимательно рассматривала ее, но ничего толком не поняла. Тогда она позвонила и сказала горничной:
Передайте Егору, чтобы Нэлла была напоена, накормлена и оседлана.
Сейчас? спросила та, почтительно наклоняя голову.
Нет, ответила Рита, удивляясь про себя недогадливости горничной. Нет, не сейчас, а к семи часам вечера.
* * *
А Нэлла у Риты была как Рита. Тонкая, стройная и с норовом черт, а не лошадь. И Рита любила Нэллу, и Нелла любила Риту.
* * *
В половине восьмого хорунжий Астраханкин, переправившись с полусотней на пароме, умчался в закамский лес. В девять, вслед за ним, ускакала сумасбродная и взбалмошная девушка. Она решила твердо ехать в отдалении до того места, где они остановятся, она не хотела раньше времени встречаться с Астраханкиным и потому-то то и дело сдерживала рвущуюся вперед лошадь.
Один раз, когда она чуть-чуть не натолкнулась за поворотом лесной дороги на хвост отряда, она соскочила с коня, отвела его за деревья и села на траву.
«Подожду, подумала она, тут дорога, кажется, одна. Я всегда нагнать успею».
В голове ее мелькнула мысль, что хорошо бы увидеть Лбова убитым.
Нет, нет не убитым, почему-то испугавшись этой мысли, поправилась она, а просто пойманным и связанным. Крепко, крепко связанным.
Она вспомнила голубой блестящий снег, опрокинутую кибитку и человека, хмуро ответившего ей: «А я вас не знаю и знать не хочу».
Не хочет что значит не хочет, она обломила ветку распускающегося куста, переломила ее пополам и отбросила. Потом оглянулась, было тихо в лесу, и сумерки надвигались, поползли из-за каждого куста и из каждой щели.
«Однако, подумала Рита надо скорей».
Она вывела Нэллу на дорогу, вскочила в седло и ударила каблуками.
Гайда!
Свежий ветер проносился мимо лица, и Нелла, почувствовавшая опущенные поводья, перешла на карьер. Изгибающаяся дорога швырялась в разгоряченное лицо Риты причудливыми изломами расцветающих полян, еще чуть освещенных красноватыми отблесками облаков, зажженных зашедшим солнцем. Она долго скакала, но отряд все не попадался. Рита остановила лошадь и оглянулась: сумерки стихийно атаковали землю, и облака угасли.
Не может быть, чтобы они уехали так далеко, сообразила Рита. И она вспомнила, что невдалеке, влево, она миновала другую дорогу, маленькую, и уходящую прямо в гущу леса.
Рита решила свернуть на нее, но для того, чтобы не возвращаться, она взяла влево, прямо наперерез, тем более что через лес в ту сторону проходила длинная и узкая просека. Но через некоторое время прямо из темноты встала перед ней и загородила дорогу черная, враждебно-замкнутая стена невырубленного леса.