Что касается мнения официальных оппонентов, то в начале апреля Мария Константиновна, после ознакомления с отзывом филиала и с приложенными к нему документами, дала положительный отзыв о диссертации. В марте Л.П. Потапов тяжело заболел, был у него припадок. В связи с этим врачи запретили ему работать, направили на лечение. Поэтому он выслал диссертацию обратно. В первой половине марта доктор профессор Пётр Иванович Кабанов дал согласие быть официальным оппонентом. Он оказался, к счастью, более близким к истории Восточной Сибири, а, следовательно, к истории Якутии, чем Л.П. Потапов. Вчера в дирекции Института истории ознакомили меня с его рецензией на мою работу. Профессор с глубоким знанием дела разобрался в рукописи. Он сделал ряд критических замечаний к ней. Но в его большом отзыве (13 страниц на машинке) дана положительная оценка диссертации. Рецензия заканчивается выводом, что моя работа вполне заслуживает искомой за неё степени.
13 апреля из типографии «Тревога» привезли мой автореферат, напечатанный на основании предварительных отзывов Кабанова и Рожковой. Его, говорят, разошлют по поступлении в дирекцию отзыва Шункова.
В плане работы учёного совета Института день моей защиты назначен на 6 июня. Но меня волнуют два обстоятельства:
Во-первых, сумеет ли В.И. Шунков представить к середине мая мой отзыв (только в случае представления к тому моменту им отзыва состоится моя защита в этом полугодии). А.П. Молчанова говорит, что В[иктор] И[ванович] до того занят, что мою работу читает только по воскресным дням, а до сих пор прочёл только 5 глав из 12.
Во-вторых, мне неизвестно, где Вы и А[нна] М[ихайловна] будете в конце мая и в начале июня. Боюсь, что Вы получите отпуск и уедете куда-нибудь отдыхать. А не исключена возможность того, что при Вашем отсутствии совсем заклюют меня, хотя я как никогда уверен в состоятельности как фактических, так и теоретических сторон своей работы.
Посылаю Вам автореферат, а также, прошу извинения, рукопись относительно отзыва Якутского филиала о диссертации для ознакомления. Если Вы не имеете времени или плохо чувствуете себя, то можете совсем не читать мой ответ на отзыв филиала.
Доволен техническим оформлением своей статьи, напечатанной в 3 «Вопросов истории». Какими найдут специалисты, читатели её содержание и форму не знаю.
Я с большим удовольствием читал передовую 3 «В[опросов] и[стории]» об изучении истории возникновения научного социализма. Много вложено и прекрасно написано!
С наилучшими Вам пожеланиями Г. Башарин.
Привет Елене Александровне.
Москва, Горького, 49, комн. 76.АРАН. Ф. 1604. Оп. 4. Д. 283. Л. 913.23
Г.П. Башарин А.М. Панкратовой
Москва. 7 мая 1955 г.
Дорогая Анна Михайловна!
Информирую Вас о ходе своих дел.
В Якутске начали новую чудовищную кампанию против защиты мною диссертации. Чем приближается день защиты, тем более наглеют мои злопыхатели.
30 марта с[его] г[ода] на бюро обкома обсуждали доклад директора Института филиала З.В. Гоголева о том, что Институт истории АН СССР, защищая мой «антинаучный» труд, откладывает обсуждение II тома «Истории Якутии», что из-за вредной диссертации Башарина, таким образом, якобы срывается важное гос[ударственное] дело. Подобное заявление Гоголев подкрепил ссылкой на статью Толыбекова в 1 «Вопросов истории», которая резко противоречит моей концепции и концепции Потапова, а также цитатами из писем С.А. Токарева самому Гоголеву, бросающими тень на меня.
Совершенно ясно, что доклад Гоголева инспирирован самим Борисовым, составлен по его совету. Что касается писем Токарева, дискредитирующих меня, то это, должно быть, провокационное творение самого Гоголева. Между мною и Токаревым никогда ничего плохого не было, и я не представляю того, чтобы Сергей Александрович писал клевещущие на меня письма для цитирования на заседании бюро обкома.
Бюро вынесло постановление следующего содержания:
1. Прекратить пребывание Башарина в Москве, отозвать его в Якутию.
2. Просить дирекцию Института [истории] АН СССР обратно выслать диссертацию для «рецензирования».
3. Добиться откладывания защиты Башариным диссертации до осени для «обсуждения» работы среди специалистов, коммунистов Якутии.
На основе изложенного постановления Совет министров ЯАССР выслал в дирекцию Инст[итута] истории АН письмо о прекращении моего пребывания в Москве для защиты диссертации.
Одновременно Гоголев телеграфировал В.И. Шункову о судьбе моей диссертации. Привожу на память полный текст его большой телеграммы (документ хранится у Молчановой):
«Москва. Фрунзе 11, директору Фундаментальной библиотеки общественных наук АН СССР доктору исторических наук Виктору Ивановичу Шункову.
По требованию секретаря обкома диссертация Башарина выслана обратно [в] Якутск [для] обсуждения, просим отложить защиту [до] осени.
[С] товарищеским приветом Гоголев».
Виктор Иванович Шунков переслал эту телеграмму Сидорову с сопроводиловкой, что она поступила в библиотеку по ошибке.
В то же время известный Вам учёный секретарь Института Гоголева Н. С. Емельянов обратился к дирекции Института истории АН с письмом (датировано 27 апреля), в котором излагается просьба якутских руководителей отложить мою защиту до осени, т.к. они хотят «обсуждать» диссертацию среди историков, экономистов всех местных специалистов. При этом Емельянов вовсе умалчивает об уже высланном объёмистом отзыве филиала о моей диссертации, о «широком обсуждении» этого отзыва среди местных специалистов, на заседании сектора и на заседании Учёного совета Института языка, литературы и истории филиала того самого Института, в котором работают Гоголев и Емельянов, уже в ноябре прошлого года. Он делает вид, что в Якутске хотят обсуждать, рецензировать мою работу, якобы впервые. В многочисленных письмах Гоголева, Емельянова и их друзей, поступивших в дирекцию Института истории АН, в редакцию «Вопросов истории» и в др[угие] учреждения Москвы, изображали меня как якобы врага народа, не имеющего права стать научным работником. А теперь в письме Емельянова от 27 апреля говорится, что все они горят желанием «помочь» мне стать доктором. У этих людей никогда не было недостатков в демагогии. Но последние их письма, телеграммы поразили даже меня, привыкшего ко всем их невероятным приёмам.
5 мая я был в дирекции Института, попал туда как раз в тот момент, когда обсуждался мой вопрос в связи с поступлением новых писем и телеграмм из Якутска. Аркадий Лаврович дал указание скорее организовать защиту. Он, по-видимому, возмущён действиями Борисова, Гоголева и Емельянова. В Якутск послали письмо о том, что наличные отзыв, заявления местных товарищей о моей работе, обо мне вполне достаточны, и потому дирекция не считает нужным отложить защиту до осени. Уже в середине апреля, по личному требованию Борисова, опять послали в Якутск мою диссертацию бедняжку. В упоминаемом письме дирекция просила филиал выслать к июню дополнительный отзыв, если таковой будет.
Анна Михайловна, теперь Борисов, полагаю, приедет в Москву и, пользуясь своим служебным положением, авторитетом секретаря обкома, будет действовать в ЦК. По вопросам «разоблачения» меня он обычно бывает у Суслова. Поэтому прошу Вас информировать соответствующих руководящих работников ЦК об изложенном.
Борисов, Гоголев, Емельянов стремятся возвратить меня в Якутск не для оказания помощи в защите диссертации, не для восстановления в партии, а для расправы со мною Нет никаких законных оснований для расправы со мною. Поэтому мои товарищи честные коммунисты Якутии обеспокоены эвентуальной опасностью незаконной расправы со мною и настойчиво просят, чтобы я не вернулся в Якутск до тех пор, пока не разрешены вопросы о защите диссертации и о партийности. Теперь я могу не поехать туда: Захар Прокопьевич Саввин (мин[истр] прос[вещения]) вместо того, чтобы отозвать меня в Якутск, приказом 610 от 2 апреля уволил меня с работы при системе своего учреждения. Этот приказ поможет мне спокойно остаться в Москве до защиты.