Олег спрашивал меня, как такое возможно. Лидии он доверял больше всего, да и я не сомневался, что сноха ему верна. Я отвечал ему, что на самом деле я ему родной, но до последнего момента сомневался в этом. Но как?.. Неужели это правда?
Загадка столетия, тихо сам с собою вёл беседу Матвей. Если дед мне родной, значит, у него в юном возрасте с кем-то было?.. И ещё, получается, Маша родная тётя отца? Ну ты даёшь, дед!
Маша была дочерью постоянного клиента магазина игрушек. Моисей вспоминал в дневниках, как все дети в лавке сначала шли поздороваться к нему и больше любили весёлого смуглого юношу, чем старого ворчуна Иконовича. Но с мастером их объединяла безграничная любовь к маленьким гостям. Иной раз Моисей делал куклы-скрутки из обрезков ткани. Он дарил их детям из бедных семей просто так. Узнав об этом, мастер не стал бранить ученика за безотчётный расход материала, а только сказал: «Ты всё правильно делаешь, мальчик мой. Настанет день, и эти куклы спасут кого-то. Настанет день, и эти дети отблагодарят тебя!»
Из других записей он узнал о некой Софье, старшей сестре Маши, которую та постоянно приводила с собой в лавку игрушек Иконовича, и которая явно влюбилась в Моисея. Об этом говорил смущённо-нежный взгляд девушки. Подружившись, молодые люди гуляли вместе после его работы. Мечтали оба стать учителями, но 22 июня началась война. Тем не менее несостоявшиеся студенты договорились не бросать мечту. Спутниками их жизни были различные книги. Благо, что книг в семье Софьи было много
Поняв, что голова вот-вот расколется от информации, Матвей отложил дневник деда. Как капитан корабля, он вышел «на капитанский мостик» помочь своему штурману. Но Света и без него неплохо справлялась.
Спасибо, что держишь оборону, родная! сказал Матвей, когда Света отпустила четырёх иностранных студенток с уловом октябрятских звёздочек и красноармейских пилоток. Одарив её широкими счастливыми улыбками, девушки из Китая ушли.
Ты забыл, что скоро День Победы?
Обижаешь, очень даже помню! Уже через три дня. Видимо, эти девушки в параде на площади 1905 года хотят участвовать.
Впрочем, интересу молодёжи из бывшего соцлагеря к культуре сталинской эпохи Матвей был только рад.
Май выдался дождливым, но именно сегодня с погодой везло. Областное правительство, как читал Матвей в газетах, уже заранее начало готовиться и разгонять тучи над Екатеринбургом к годовщине Победы. Как символично, что подруга дедушки из его военной юности прилетела именно сегодня
Кажется, времени уже много, Осипов достал карманные часы (он напоминал Свете Белого Кролика в такие моменты). Нас к семи ждут.
Подводя ресницы и губы перед зеркалом, Света вполуха слушала пересказ дневниковых записей от Матвея и задавала наводящие вопросы, когда тот замолкал.
А ведь я ни разу не видела портрета твоего дедушки, внезапно вспомнила она. Хотела бы я знать, каким ты его запомнил.
Как же я так оплошал? всплеснул руками супруг. Срочно пойдёмте к серванту с сюрпризами, мадам!
Он достал из трюмо старый, обитый бархатом советский фотоальбом, долистал до дедушкиного портрета и протянул его Свете, залезшей с ногами на красный диванчик.
Вот он, во всей красе.
С одной фотокарточки на них взирал старик с окладистой бородой, уже явно не в самом расцвете сил, но ещё не растерявший хитринки во взгляде. Только кипы не хватало. Однако старик тепло улыбался в седые усы, и казалось, что эта улыбка предназначена только для фотографа. Матвей заулыбался своему воспоминанию.
Веришь или нет это я его снял. Мне было десять. Дед тогда сильно болел.
Да ну! В десять лет ты уже умел обращаться с фотоаппаратом?
А то!
Света отвлеклась от его рассказов, потому что отчётливо услышала детский голос поблизости:
Машенька, помоги нам выбраться! Спаси, защити! это кричала девочка.
Кто здесь? спросила она. Из забытья её вытащило прикосновение мужа.
Что с тобой, любимая? Мы у себя в квартире, кроме нас здесь никого нет!
Кажется, я чувствую чьи-то воспоминания. Это снова происходит
Как тогда, с колье-змеёй?
Она кивнула.
О а что ты видела?
Я только слышала ребёнка, который звал Машеньку. И что-то взорвалось потом.
Кажется, наша сегодняшняя гостья произвела на тебя неизгладимое впечатление.
Наверное, это я себе вообразила, попыталась успокоить Матвея жена.
Я порой и сам не разбираюсь, где наше воображение, а где сверхъестественные подсказки, признался ей антиквар. Угораздило же нас таких однажды встретиться!
Ты об этом жалеешь? подколола его Света.
Матвей в шутку кинул в неё маленькой диванной подушкой.
Ни-ког-да!
Супруги, подурачившись немного и собравшись, отправились в «Октаву».
Мария с внуком уже их ждали. После приветствия Матвей предложил всем выпить за знакомство.
Ах, как я рада, что вы всё-таки согласились на встречу! Попросила Лёшу купить печенья.
Матвей достал из своего портфеля бутылку первоклассного вина и старый, потрёпанный временем блокнот.
Мария, вы хотели показать нам куклу, сделанную моим дедушкой.
Конечно!
На гостевом диване в номере чинно сидели три куклы-скрутки.
Кто из них Машенька? Угадайте, мальчик мой.
Одна кукла с красными волосами показалась Матвею смутно знакомой, хотя рисунков дед в тетради не делал. Он писал о кукле из красных ниток пряжи вместо волос. Он скрутил один кусочек плотного лоскута и «подпоясал» его лёгкой тесьмой, а затем из другого куска более лёгкой ткани наверное, ситца сделал импровизированную голову и ручки (скрепив уголки нитками). Через голову куколки он продел очень много ниточек красной шерстяной пряжи и собрал их сразу в «причёску» гриву, которую ленточками заплёл в косички. А ещё при помощи ленты подвязал на пояс кукле юбку, и крестьянская девушка была готова.
Глядя на куклу, Матвей представлял деда молодого человека, прошедшего войну, с любовью ваяющим куколку из ткани для своей юной подружки. У куклы не было лица, поэтому она бы не украла у Марии душу.
Это Машенька, мужчина указал на красноволосую куколку в центре.
Поразительно! всплеснула руками старуха. Вы истинный внук Моисея. Это она!
Нет ничего поразительного, я просто читал его дневниковые записи. Правда, он лишь в общих чертах записал процесс создания скрутки.
Эта кукла, мальчик мой, спасла мне жизнь. Однажды, когда война ещё не закончилась, а я потеряла сестру.
Вы про Софью?
Да. Про твою бабушку, Матвей. Она не пережила голода, который был во время войны. Моисей вернулся с фронта по ранению и хотел уже сделать ей предложение. Но
Конец 1943 года. В полуразрушенной квартире Рыжовых остались только двое девочка Маша и младенец, которому так никто имени и не дал. Мать мальчика умерла, ослабев от родов и от голода, успев лишь какое-то время покормить его своим молоком. Маша изо всех сил держалась, потому что не представляла, что будет с малышом, если и её не станет. Соседи, кто ещё остался жив, немного помогали.
Однажды в дверь постучали. Маша испугалась и не стала открывать. Она уже приготовилась схватить младенца и убежать через чёрный ход, крадучись, к соседям. Не успела и спряталась в шкафу.
Но дверь из парадного тихонько открылась, и вошёл молодой мужчина в солдатской форме, придерживающий одну руку другой, с огромной заплечной котомкой, в которой что-то позвякивало.
Хозяева? произнёс мужчина. Он бегло обвёл взглядом квартиру Рыжовых, потом уже неуверенно спросил: Есть кто дома?
Маша не могла не узнать этот голос! Давно не видела это смуглое лицо, дарившее ей и соседским детям кукол из тряпочек.
Мося? также неуверенно спросила она, а потом вышла из шкафа.
Маруська!
Моисей отложил свою поклажу в сторону и приземлился на колено. Маша держала в руках ребёнка и готова была заплакать от облегчения. Любимец детей Моисей не погиб, не пропал безвестно, вот он! Маша прошагала к нему и остановилась.