Мы подтверждаем принадлежность вышеизложенного персонажа к нашей бригаде, и ящик-посылка с просьбой передать ее адресату переходит к нам, а поезд следует дальше. Посылка была так называемая «Фруктовая» без обвязки и сургучных печатей. Я слегка подумал и решил: освободить надо ящик от содержимого, а туда загрузить совок-другой щебёнки и в таком виде вручить посылку нашему дорогому товарищу Грачеву В. П. Все, кроме «земляка», холодно приняли эту идею (усталые), но мы с Валерой сделали всё идеально и быстро: штыком вскрыли частично крышку с адресом, в образовавшуюся щель высыпали огурцы (содержимое посылки) в мой ватничек. Потом аккуратно ввели в ящик надлежащее по весу количество щебёнки и аккуратно приколотили короткими гвоздиками крышку рукояткой штыка: гвозди точно вошли в свои гнёзда.
Буквально через несколько минут на нашу мелкую диверсионную группу набежал адресат посылки, крича издали: «Вы посылку не получали?» Получив ответ и самую посылку, Грач взвалил её на плечо и ушёл по шпалам, а наша шестёрка получила возможность безнаказанно порадоваться за товарища. Потом выяснилось, что вышеупомянутый машинист не поленился сообщить по дистанции, что посылка уже передана студентам. И была картина в финале рабочего дня: Впереди Грачёв В.П, за ним высокий Юра Петров с посылкой на плечах вышагивают по только что подбитым нами шпалам. Петров оступился, посылка звучно «грюкнула». Юра встал на месте и смачно выразился: «Грач, в посылке щебёнка». «Ерунда,» махнув рукой и ответив скороговоркой, -«там зелёные яблоки», Грач прошёл мимо нас. Петров следом возобновил движение.
Мы тоже двинулись к нашим вагончикам, к обеду, к короткому отдыху. Ватник с огурцами бережно был доставлен к моей лежанке (вторая полка), огурцы были высыпаны на чистенькое зелёное шерстяное одеяло и прикрыты тем же ватником, а я пошёл мыться и несколько задержался на водных процедурах.
Вернувшись, я приподнял край ватника над огурцами и обнаружил россыпь щебёнки прямо на одеяле, это вместо огородных даров. Я не сильно огорчился (за всё надо платить), вынес щебёнку на одеяле, прямо из вагончика высыпал её на шпалы (зачем добру пропадать), вытряхнул одеяло. После чего привёл своё спальное место в порядок. В столовом вагончике (ребята уже дружно ели) дошёл до Славки и сказал ему на ухо: «Грач, огурцы в чистом ватнике это изящно; щебёнка на одеяле не есть здорово». «Ладно, ладно», ответил он- " иди на своё место. Там» рядом с моей заполненной (именно так) тарелкой лежал симпатичный, большой и пупырчатый огурец. Финал: Двое из шестёрки шпионили и наблюдали вскрытие посылки со щебёнкой. Ответом на моё: «И как это было?» последовало шпионское потряхивание головой с закрытыми глазами.
Повесть о том, как Саша Столин стал мужчиной
Читатель подумает, что речь пойдёт о чём-то аморальном; бог с ним, с таким читателем, хотя элемент аморальности в повести, конечно, будет: дело было в сугубо мужской не самой нежной кампании, место действия участок ж.д. в районе симпатичной речки Далдыкан; как там бы сказали на Далдыкане. Картина вполне обычная для того периода работы: Жаркий солнечный день (t> 30 градусов С это-то в Норильске!!). Громко трещит ЖЭСка и четыре шпуги, человек 15 заняты работой.
А. Столин. Дежурство на кухне. 1969 г., ст. Тундра
Я подхожу к этой группе, конкретно к двум оживлённо беседующим человекам Володе Мартемьянову и Саше Столину. Последний что-то говорит и аргументирует слова руками, Володя что-то отвечает, и, не глядя на него, продолжает орудовать штыком. Их слов мне не слышно ЖЭС всё перекрывает. И вдруг: Саша кончил говорить и махать руками, застыв в странно-вопросительной позе. Володя молча втыкает штык в землю и многократно громко говорит: «Всем всё выключить, все сюда!» останавливает работу, идёт и ждёт, пока группа соберётся. Ребята, не спеша, сходятся. И немного подождав, Володя, похожий одновременно на матроса Железняка и бомжа-нищеброда, в наступившей тишине обратился к подошедшим: «Ребята, только что Столин Александр сказал мне лично вот что дословно» и озвучил полновесно популярную российскую матерную аббревиатуру «Е.Т.М..». Дальше я наблюдал сцену, которую Гоголь описал бы примерно так: «Закачали седыми головами казаки. Иные плеснули руками и уронили их, не поднявши доверху. И потупили головы свои». Нет, не таких слов ждали от Саши, осквернившего впервые уста свои, наша Родина и Володя Мартемьянов. Что скажет мама Саши, что скажет молодая Сашина жена, когда горькая весть докатится до их ушей; не веря, они заставят свидетеля страшного события повторить всё, вместе с Сашиными словами
Ну, хватит про Гоголя. Сашка стоял красный и молчал. Минуты через 34 этого коллективного воспитательного развлечения кто-то включил ЖЭС, четверо взяли шпуги, остальные потянулись на рабочие места. Володя тоже, отдохнув, взял свой штык.
Немного о мате вообще. Недавно я прочёл в авторитетной газете о попытке лингвистического анализа радиопереговоров пар лётчиков-истребителей (ведущий и ведомый) в процессе воздушных боёв в ходе ВОВ. Фактически- матерщина с редким вкраплением нормальных слов. Специалисты объяснили, что мат такого рода есть специальный, профессиональный, высоко информативный скоростной язык боя. К ругани и оскорблению нравственности никакого он отношения не имеет, хотя звуковая схожесть очевидна. Имея за плечами норильский опыт, я легко принимаю изложенные выше выводы лингвистов. С той добавкой, что умелый хороший мат позволяет сбросить эмоциональное напряжение не только самого матерщинника, но и окружающих. А напряжения как физического, так и эмоционального в той нашей работе была ого-го сколько. Вот и употребил Саша, культурный еврейский мальчик, талантливый научный работник, то, что употребил, убеждая в чём-то Володю. А тот мастерски использовал ситуацию, чтобы дать передых ребятам, сбросить накопившуюся нервную усталость. Добавлю: при наших женщинах-поварихах мы никогда не выражались. Я лично, приехав домой, т.е. сменив условия, ритм и само содержание жизни, перестал пользоваться этим языком за ненадобностью.
О народе Лесото и беседах его короля с машинистом
Это история часть истории народа Лесото в составе нашей 1-ой норильской бригады. Численность народа четыре человека: Юра Петров (рост 2 м, «столб» в баскетбольной команде ОИХФ), Юра Шекк (член той же команды, весёлый, остроумный человек), Костя Фирюлин, человек во всех смыслах ценный. И конечно же, Лёша Боков, невысокий ростом некоронованный король упомянутого народа. Вся эта «Лесотиана» была выдумана фантазией Юры Шекка, остальной народ бригады против народа Лесото ничего не имел и порой поддерживал его право на существование. Например, лично я однажды, идя на своё место в вагоне-столовой и видя всю четвёрку за столиком с авторучками в руках, склоненную над листками бумаги, поинтересовался: «Народ Лесото пишет письмо своим женщинам?» Шекк немедленно пояснил: " Пишет письма своим белым женщинам.» Я удовлетворился сказанным: разные народы имеют разных женщин. Сочувственное отношение к этому народу в бригаде было общим, юмор был в ходу. Но король Лёша дал однажды большого маху. Отсыпая бровку в начале 30 километра, он забыл, что на нём футболка красного (королевского!) цвета. А красный цвет на железнодорожном пути сигнал тревоги. Остановка состава обязательная реакция машиниста на этот сигнал. Машинист состава, гружёного итальянской (судя по надписям) горнодобывающей техникой, остановил электровоз рядом с Лёшей. Сначала он, видимо, выяснял причину тревоги. Потом долго выступал. Слов мы не слышали далеко было. Король Лёша внимательно слушал выступление машиниста, задрав голову. Машинист использовал кабину электровоза как трибуну, за неимением броневика. Тут следует внести некую ясность: тридцатый километр это начало крутого подъёма, сложный участок. Для его преодоления тяжёлый гружёный состав обычно разгоняют задолго до начала подъёма. Королевская футболка, видимо, прервала начало разгона. На наших глазах состав с разговорчивым машинистом дважды сдавал далеко-далеко назад, разгонялся и пытался одолеть подъём, но неудачно: скорости не хватало. Возвращаясь (это тоже было два раза), электровоз оба раза останавливается рядом с королём, который к этому времени уже сменил цвет одежды на траурный, машинист продолжал разговор. С третьего раза тяжёлый состав взял подъём и ушёл навсегда, переговоры железнодорожника с королём Лесото прекратилась. А мы, свидетели общения Лёши и машиниста, точно уяснили: красного на путях ни-ни!