Бабушка покивала головой, когда я ей это высказала, но приготовилась спорить. Однако в этот момент музыка, игравшая по радио, затихла. Вместо этого раздались слова нашего знаменитого диктора, Левитана:
Внимание! Говорит Москва! Передаем важное правительственное сообщение Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, 22 июня, в 4 часа утра, без объявления войны фашистские войска атаковали наши границы во многих местах, подвергли бомбежке наши города Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!
Мы обе: я и бабушка, застыли как громом пораженные. Первой очнулась бабуля. Быстро убрала громкость в ноль на приемнике и сказала:
Миша, вроде, тебя вчера погулять хотел позвать. Так, давай, собирайся и иди.
Но, начала спорить я. Ты же слышала, война началась.
Все я слышала, хмуро отозвалась бабуля. Иди давай.
Когда бабушка была в таком настроении спорить с ней было бесполезно, поэтому, быстро сменив домашнее платье на уличное, я вышла из дома и пошла к дому председателя.
А деревня продолжала жить своей жизнью, будто бы только что по радио не прозвучали страшные слова. Казалось, это известие повлияло только на меня, повергнув в глубокую задумчивость. А поразмыслить было над чем. Еще на курсах ОСОАВИАХИМа нас готовили к тому, что, возможно, придется защищать свою Родину. Один раз похожий разговор у нас случился и с отцом. Как раз в это время я с упоением читала биографии Надежды Дуровой, Марии Бочкаревой и мечтала быть похожей на них. Тогда отец довольно жестко объяснил мне, что война далеко не такое романтичное место, каким его могут описывать в книгах. Но также он сказал, что раз я сама попросила его, вопреки некоторым правилам, записать меня на курсы сверхметких стрелков, то у меня появилась определенная ответственность перед государством и самой собой.
Когда началась Финская, я еще училась в школе, а сейчас да, мне еще не исполнилось восемнадцать, но я уже год как закончила школу, имела два знака за отличную стрельбу, да и не только этому меня научили на курсах. Я определенно могла принести пользу Родине, больше того, это было моей обязанностью комсомолки. Вот только как объяснить это бабушке?..
Размышляя, я сама не заметила, как пришла к дому председателя. Наталия Владимировна, занимавшаяся огородом, сразу заприметила меня.
Сейчас Миша выйдет, она даже не старалась казаться приветливой.
Пойдем в клуб? предложил парень, выйдя со двора ко мне навстречу. Его мать, крайне недовольная, следила за нами веранды. Там «Волгу-Волгу» сегодня показывают.
Идем, согласилась я. Шли мы молча. Вернее, молчала я, а вот Миша мне рассказывал что-то о жизни деревни, что мог знать только сын председателя колхоза. Впрочем, очень скоро ему надоела такая невнимательная слушательница, и он, недовольно, задал вопрос:
Ну и о чем ты таком думаешь?
Прости, отозвалась я. Миша, что твои родители говорят? Война
Ох, и ты туда же. Отец как ошалелый на работу подорвался. А ведь сегодня воскресенье! Мать пускать не хотела, но он все равно, Миша сплюнул на землю, но сразу повеселел. Но мне чего бояться? Он мне бронь сделает. Так что не переживай за меня. Сыграем мы свадьбу по осени. Тут я останусь.
Ответить я не успела.
Миша! к нам поспешили три девушки в легких сарафанах. Двоих я узнала: красавица Женя, дочь первого помощника отца Миши и ее младшая сестра Оксана. Третью я не знала, но видела вчера на празднике. И тебе привет, Ира, скорее из вежливости поздоровалась Женя и, не дожидаясь моего ответа, повернулась к парню. Скажи, что вы в клуб! Там такой фильм сегодня показывают!
Да, мы в клуб, начал было парень, а я внезапно поняла, что больше не выдержу всего этого. Точно не сейчас. Не после такого известия.
Прошу прощения, но я, пожалуй, домой пойду.
Сын председателя догнал меня у ближайшего поворота. Довольным он не выглядел.
Ну и что ты творишь? Что я отцу скажу?
Миша, извини, но я правда не смогу.
Я понял, о чем ты думаешь, внезапно он повеселел. Но зря. Тебе все равно придется остаться в колхозе. Не берут женщин в армию.
Я домой пойду, хмуро отозвалась я. Пока, Миша.
До завтра, Ира, отозвался парень и ушел по направлению к клубу, где его ждали три подруги.
Дома у бабушки я оказалась быстро. Та, хлопотавшая у плиты, крайне удивилась.
Вы что, уже погуляли?
Да, не желая вдаваться в подробности, ответила я. Я к себе.
Зачем?
Собирать вещи, это качество, как иногда смеялась бабушка, у меня явно было от нее самой. Могла сказать, как отрезать. Поэтому бабуля лишь молча проводила меня взглядом. До ужина мы с ней не разговаривали. К этому моменту я уже успела собрать вещевой мешок, в который положила документы, ключи от квартиры в Киеве и вещи на десять дней.
Ужинать начали мы в тишине, но бабушка была бы не бабушкой, если бы не попыталась со мной поговорить.
Послушай меня, Ирочка, начала она. Не стоит тебе туда идти. Война страшное место. Я и революции видела, и Гражданскую пережила. Нечего делать там девушкам. Молодая ты еще
У нас был похожий разговор с отцом, ответила я, глядя в глаза бабушке. Раньше он бы меня не пустил. Но сейчас Сейчас я уверена, что он бы разочаровался во мне, если бы узнал, что я буду отсиживаться в деревни, воспользовавшись бронью.
Война не подходящее место для девушек, начала бабушка, но я ее перебила:
Для девушек, может, и да, но я училась на курсах при ОСОАВИАХИМе, хорошо стреляю, знаки отличия имею. Я должна. Я чувствую, что мое место там.
Девочка моя, заправила бабушка мне за ухо прядь черных волос, которая выбилась из косы. Да, вижу я, что моя ты дочка моей дочери: и норов у тебя такой же, и похожа ты на нее сильно А вот глаза у тебя, такие же, как у отца Карие, глубокие, словно озера лесные.
Бабуль, ну к чему это?
Да, видно, видит Бог, нагрешила я, когда за дворянина замуж вышла, вздохнула она. Раз столько испытаний на головы родным моим сыпется.
Бога нет, я спрятала улыбку.
Нет, не буду я с комсомольцами спорить, махнула рукой бабушка. Еду я тебе соберу. Завтра с утра Георгий в город едет, тебя отвезет. Будешь дома сразу дай телеграмму, что добралась и все в порядке. А теперь спать ступай. Рано разбужу.
На следующее утро на рассвете я выехала из деревни. Подпрыгивая на кочках и ревя, будто дикий зверь, на горках, грузовик, в кузове у которого я лежала на тюках сена, вез меня в город. Я прижимала к себе свой вещевой мешок, а также мешок с едой, который собрала мне бабушка и смотрела на синее небо. Лишь на востоке оно только-только начинало окрашиваться первыми лучами восходящего солнца. Я смотрела на него и не знала, что через некоторое время после того, как окажусь в городе, в мою деревню войдут фашисты и спокойная, даже размеренная жизнь, к которой я, если быть честной, так и не успела привыкнуть, навсегда изменится. Но меня там уже не будет. В этот момент я буду уже на фронте.
Глава 2. Дима
Иногда, вспоминая то, как родители провожали его на вокзале, Дима думал, что его мама уже тогда что-то чувствовала. Уж больно она не хотела отпускать сына в гости к своему товарищу по армии. С одной стороны, парень мог понять свою мать он только месяц как был дома после двухгодовой разлуки, но ему, молодому двадцатиоднолетнему парню очень сильно хотелось съездить к своему другу до того, как в химическом институте города Куйбышев начнутся экзамены. Поэтому он бормотал какие-то слова утешения, пока ждал поезд, а его мама тихо плакала, вытирая глаза платочком.
Ну, полно тебе, наконец сказал его отец, когда к перрону подошел поезд. Наш сын всего на две с половиной недели уезжает. Он парень взрослый, в армии отслуживший. Ничего с ним не случится.