Это он, произнесла Маргелита и укуталась плотнее шалью.
Не сводя глаз с адского зрелища, парень стоял неподвижно. В голове накопилась куча вопросов, но реальная картина происходящего по ту сторону экрана не давала пошевелиться.
Но смог выговорить Костя, помотал головой и посмотрел на цыганку. Маргелита перевела на него взгляд и только убедительно кивнула. Растерянный парень вернулся к продолжению просмотра.
Люди не знали что происходит, продолжал старик, я-то знал, и с этим надо было что-то делать. Оставалось одно: идти к старому книжнику Эрвиджу, и снова браться за эту дьявольскую книгу, будь она проклята. Как потом выяснилось, существовали ещё книги, в которых упоминалось о Харвудском замке. Но эти сведения являлись косвенными, и носили, скорее, исторический характер. Хотя и в них затрагивалась тема о нечисти. Пришлось переводить книгу заново, делая для себя пометки в тетради. Но мне предстояло работать больше. Выискивал я положительные заклятья, которые противодействовали тёмной силе. Долго я изучал её и, наконец, решился. Я призвал хранителя замка. Опять разгневалась сумасшедшая гроза. Одноглазый ворон передал мне ключ к вратам замка. Эти два подсвечника в паре имели могущественную силу, но ей нужно уметь пользоваться. Соприкосновение подсвечников давало потусторонней силе возможность открыть врата Харвудского замка, и вступить кому-либо в его владения. Но у подсвечников крылась одна слабость они сделаны из обычного горного хрусталя. Их легко можно было разбить. Даже уничтожив один подсвечник, второй терял всю свою силу. На этом основывалось сочетание слабости и могущества. Так ведали строки в той рукописи у старого книжника.
Сразу у меня возникла мысль расколоть их. Стало быть, никто больше не попадёт в замок, и никто не вернётся оттуда Но Ник оказался хитрее меня. Как только я подумал о подсвечниках, сзади меня раздался голос Ника:
А ты молодец, Остин Вэксли, разгадал текст, голос его дублировался искажённым басом.
Я повернулся. В чёрном нематериальном одеянии стоял Ник. На плече у него сидел одноглазый ворон. За Ником находилась тёмная бездна. Она уходила в никуда. Из неё светились дикие глаза, много глаз. Сзади Ника чернели врата Харвудского замка, хотя тот и попытался изменить его обличие. Но как он вышел из него? У него же нет ключа?!
Дул сильный ветер. Вплоть до горизонта зависли тяжёлые тучи. Уже слегка доносился гром, но дождь ещё не торопился. Лошади бешено метались на месте, фыркали и гоготали. Если бы не упряжка, они бы тотчас же разбежались. Том еле удерживал вожжи, чтобы лошади не перевернули дилижанс. В протянутой руке Дэйв направлял револьвер, но не мог даже примерно прицелиться.
Выругавшись, он сделал выстрел вверх. Но никакого эффекта это не произвело. Ситуация не изменилась. Дэйв позабыл о страхе. Его одолела злость. Будучи солдатом, он не боялся человека с оружием. Неужели он отступит перед диким зверем?! Мужчина спрыгнул на землю, выстрелил в ближайшую пару глаз. Они потухли. Что-то массивное свалилось у его ног. Дэйв уловил движение. Ещё выстрел. Другой. Третий. Дэйв обернулся и застыл. Тусклый колыхающийся свет фонаря неясно осветил то, что он увидел. Это были не волки
После паузы старик продолжил:
Мои действия Ник предугадал. Просто так, для себя, он нарисовал картину замка, проделал над ней магические обряды и наложил заклятье. Картина стала вторым ключом к вратам. Что творилось потом на словах передать невозможно. Мы сражались. Боролись колдовством. Ник отдал свою душу тёмной силе, но это не сделало его всемогущим. То ли он не обладал достаточными знаниями, то ли мои положительные заклятья оказались более сильными, но я смог одолеть его. Тёмные силы покинули Ника; колдовство также оставило нас. Вырвались мы из замка. Я закрыл врата и сделал так, чтобы Ник никогда не смог открыть их, хотя он и забрал с собой оба ключа. Затем я уничтожил книгу. Она горела зелёным огнём. В ту ночь моя миссия была завершена. Правда, и не без поражений: Ник забрал у меня зрение, старик сделал паузу. И ещё со своей стороны я допустил ошибку: из покоев замка я случайно выпустил его хранителя. Бессмертный одноглазый ворон может и по сей день где-то парит в облаках, или пробирается сквозь заросли лесов, а может притаился на дне реки. Он оборотень. Но он не знает человеческого языка Вот что я пережил несколько десятилетий назад.
Скажи, что это неправда, улыбнулся внук.
Как раз-таки это правда, Рейн, серьёзным тоном ответил старик.
Что, и прям сейчас этот оборотень где-то в Харвудских долинах? внуку казалось это невероятным.
Всё возможно.
Не верю я в эти перевоплощения, сказал Рейн и достелил топчан.
А как ты объяснишь, что стадо овец кинулось в море на мысе Арн? А почему обвинили старейшину в поджоге амбара с зерном? А старик Слэш?! Ты знаешь, почему он боится своего отражения? Он видел сам себя! Он душил сам себя!
Прошла пауза.
И ты видел Харвудский замок? спросил его сын. Не верить в слова отца он не мог.
Видел. В чулане на дне моего сундука валялась картинка с изображением замка.
А, этот рисунок и до сих пор там покоится, заваленный вещами.
Это вырванная страница из той самой книги. Так на самом деле и выглядел Харвудский замок.
А что стало с Ником? с трудом Рейн воспринимал услышанное.
Он уехал куда-то на север Европы. Тёмные силы забрали у него здоровье и молодость, и он вскоре умер. Где сейчас находятся ключи к вратам, я не знаю.
Но почему, дедушка, ты никогда об этом не рассказывал? Рейн уже не сопротивлялся истине, поразившей его силой неожиданности.
В той рукописи старого книжника сказывалось, тот, кто оставил дух свой в Харвудском замке, не смеет разглашать сей правды, ибо обретёт покой. Но я должен был вам рассказать, я чую беду. А свою жизнь я уже прожил, вздохнул старик.
Рейн осознал всю серьёзность потенциальных последствий.
Я должен помочь им, сказал он и покинул комнату. Его отец последовал за ним. Они вышли во двор.
Что ты собираешься делать? взволновано спросил сына отец.
Может мне удастся настигнуть путников, и я смогу что-нибудь предотвратить, отворил Рейн ворота конюшни.
Но сейчас уже ночь, а они отъехали от нашего посёлка ещё вечером, отец понимал, насколько малы шансы.
Я застану их в лагере. Это не шутки, отец. Дай мне лучше своё ружьё.
Оседлал Рейн коня, зажёг факел и взял ружьё отца.
Будь осторожен, сказал отец, смотря вслед удаляющегося огонька факела.
Звёздное, безоблачное небо смотрело на спящие долины. Неполная луна довольно хорошо освещала дорогу через Харвудский лес. Звон разбитого окна заставил отца обернуться. Это случилось в комнате деда. Бросился отец в дом, вверх по лестнице, в комнату своего отца. От увиденного он чуть не потерял дар речи. С окровавленной головой старик лежал на топчане. Он был мёртв. На гредушке топчана сидел ворон. Драгоценный камень, заменяющий ему глаз, блеснул отражением огонька свечи. Расправил ворон крылья и выпорхнул в разбитое окно. К старику подошёл отец. Он ничем уже не мог ему помочь. Всё-таки заклятье свершилось. Если до этого он не совсем верил в рассказ своего отца, то теперь сомневаться бессмысленно. Конец сомнений завершился трагично. Сын опустил отцу веки и сел рядом, не спуская глаз с остывающего тела.
Внук уже покойного деда гнал коня, выжимая всю его выносливость. Прошло больше часа, когда он увидел вдали огонёк вышки лагеря. Ещё через некоторое время, кроме опознавательного огонька проступили узоры остальных огней. Въехав в лагерь, он спрыгнул с взмыленного коня и сразу обратился к караульным. Но никто не видел и не слышал о каком-либо дилижансе. Бросился Рейн к вышке. Она возвышалась над верхушками деревьев. Взобравшись, он стал оглядывать окрестности. «Ну же, думал Рейн, хоть мерцающий огонёк. Ведь дорога одна. Они неминуемо должны выехать к лагерю. Господи, услышь меня. Укажи им правильный путь. Не могли же они свернуть с курса. И дорога хорошо освещается лунным светом. Может они проехали лагерь, не останавливаясь? Да нет. Это не разумно».