И вот теперь мы подкатываем к парку и видим у каменной статуи героя Гражданской войны с десяток подобных клоунов. Кого там только не было: и черные размалеванные готы, и цветные хиппи, и панки в рванине, и металлисты в коже с жуткими рожами на футболках. Играют на гитарах, пьют пиво и водку. Почему-то всегда ересь всех направлений тянет друг к другу. Нам же только лучше: можно проучить оптом, а не выискивать эту мерзость поодиночке.
Когда микроавтобус влетел в парк и резко затормозил у памятника, подняв тучу пыли, неформалы недоуменно оцепенели, а гитары умолкли. Когда же распахнулась дверца и выскочили мы в черных бомберах, берцах, балаклавах с криком: «А ну стоять!», большинство рванули врассыпную. Парочка-тройка особенно агрессивных попытались сопротивляться, однако были тут же опрокинуты с ног и втоптаны берцами в грязь. Меня же интересовал в тот момент лишь один разодетый Попугай, наш новый дизайнер. Тот не убежал, однако и сопротивляться не пытался: просто сидел у постамента героя, держа гитару на коленях. Я кивнул на него Рафаэлю мол, надо этого прессануть. Когда я подбежал к нему и поднял кулак с кастетом, Попугай даже не зажмурился, а лишь посмотрел мне в глаза. И этот взгляд меня смутил: в нем не было ни страха, ни презрения. Скорее, была жалость.
Ну, что же ты смотришь? спокойно спросил он. Бей! Ты ведь за этим сюда пришел!
Я хотел было ответить что-нибудь резкое, однако вовремя опомнился: мы же работаем в одной конторе! Он ведь может узнать мой голос! А главное наше правило скрытность.
И что же ты, даже кулаков не поднимешь, чтобы защититься? Рафаэль левой рукой смял цветастый балахон у Попугая на груди, приподнял его, стукнул спиной о памятник. Ну давай же, дерись!
Мои принципы не позволяют мене отвечать насилием на насилие, ответил Попугай. Ведь так мы лишь порождаем еще большее зло.
Рафаэль словно остолбенел. Его готовая для удара правая рука опустилась. Я же вдруг ощутил опасность: он засомневался! А сомнение величайший враг праведника! И тут я не выдержал: несколько раз обрушил кастет на лицо расфуфыренного клоуна.
Уходим! Менты! крикнул подбежавший Уриэль. Он заметил у моих ног плюющегося кровью Попугая, наклонился к нему и сказал: Слышь ты, баклан! Если еще раз тебя в таком виде встречу пришибу! Вкурил?
И, схватив меня за рукав, поволок к автобусу.
Мир вам! сказал Попугай нам вслед разбитыми губами.
Рафаэль, который рванул было за нами, при этих словах вдруг остановился и растерянно обернулся. Но я втащил его в автобус.
Всю дорогу до храма мы, по обыкновению, обсуждали, как прошел рейд. Болтали все, кроме Рафаэля. Тот, как и накануне ночью, сидел молча, уставившись в окно.
О чем задумался? ткнул его в плечо Гавриэль.
Я и подумать не мог, что когда-нибудь еретик будет учить меня тому, что должна проповедовать наша вера, растерянно проговорил тот.
Наша вера учит нас сражаться со злом! жестко перебил я. И лучше пресекать его до того, как оно разрастется. А каких масштабов способно достигнуть зло, я видел лично. Ты ведь не был с нами в прошлом году на рейде в Красновке!
А что там было, в Красновке? спросил Гавриэль. Знаю, что в рейде участвовали только высшие посвященные Братства и информация не для лишних ушей И все-таки, что ты там видел?
Я видел оживший кошмар! И не дай Бог кому-нибудь из вас встретить такое! С другой стороны, может, и полезно посмотреть. Тогда бы уж точно перестали сомневаться в пользе нашего дела.
И, сказав это, я глянул на Рафаэля. Тот снова отвернулся к окну. Когда же приехали к храму, он, не заходя в него, ушел домой. Магистр, который, по обыкновению, дожидался нас на крыльце, заметил это и проводил его подозрительным взглядом. «Сейчас он спросит меня, что с нашим братом. И что я должен ответить?» в панике подумал я. Ведь Рафаэль мой лучший друг! Однако отвечать не пришлось. Отец Пейн лишь вздохнул и молча ушел в храм.
Переодевшись в подвале бывшего кинотеатра в повседневную одежду, я достал из кармана плаща телефон. На нем оказалось пять пропущенных звонков, все от журналистки Жени. Я тут же перезвонил.
Добрый вечер, услышал я в трубке знакомый голос. Ты все еще хочешь пообщаться с моим информатором? Он звонил охраннику, сказал, что сегодня придет. Времени мало. Поторопись!
Еду!
Я попросил отца Годфри подбросить меня до общаги.
Что ты думаешь о Рафаэле? спросил тот, когда мы отъехали от храма.
Я старался не смотреть на него, чтобы не выдать своих сомнений. Отец Годфри был одним из самых влиятельных братьев нашего Ордена, одним из отцов-основателей. Когда-то именно он вместе с магистром создавал Братство Света. Помимо других обязанностей в храме, его задачей было возить нас на рейды. Сам он в драках не участвовал: его функцией была эвакуация. Я понимал, что с такой простой задачей мог справиться кто-нибудь попроще, не такая важная шишка Ордена, и подозревал, что магистр неспроста поручил это дело именно ему. Полагаю, главным делом отца Годфри было наблюдение за нами.
Рафаэль верный воин Света! твердо ответил я.
Да? Отец Годфри пристально глянул на меня. А вот наш магистр, похоже, сомневается в его преданности. Надеюсь, напрасно
Я промолчал. Мне и без того тяжело было гнать от себя сомнения насчет Рафаэля. Мы пришли в Братство одновременно, когда нам было по двенадцать лет, и сразу стали не просто друзьями братьями. Сближало нас еще и то, что мы оба пришли в Орден ради установления Высшей Справедливости. Правда, меня привело в Братство Света одно-единственное желание возмездие. Я пришел сюда, чтобы поквитаться за твою смерть, Рита. Я ведь покаялся отомстить! Рафаэль мыслил более масштабно. Он вырос в очень религиозной семье и считал, что лишь верой в Христа спасется человечество. А потому нужно непременно помешать Темным силам, которые переполняют мир и стараются лишить людской род спасения. Зато методы, как этого добиться, мы оба приняли одинаковые: ересь нужно карать беспощадно!
Когда я выбрался из микроавтобуса, уже смеркалось. Подойдя ко входу в общежитие, позвонил журналистке:
На месте!
Отлично! ответила та. Он еще не приходил, сижу на проходной, жду. Так что ты там, на улице, смотри в оба. Не проворонь! Я дам знать, когда он появится.
Я отошел в тень растущего неподалеку дерева и принялся рассматривать каждого, кто входит в общежитие. В основном это были компании припозднившихся студентов, навеселе возвращающихся домой. В общежитие вошел какой-то мужик в шляпе и сером пиджаке. «Вряд ли это информатор, решил я. Женя говорила о молодом человеке. Этому же на вид лет сорок. Видимо, отец какого-нибудь студента»
И вот, наконец, появился подходящий кандидат одиноко бредущий парень в голубой джинсовой куртке и надвинутом на лицо капюшоне черного балахона. Наверняка это тот, кого я жду! Он быстро подошел ко входу, с подозрением посмотрел по сторонам и вошел в общежитие. Я приготовился. И, едва распахнулась дверь, схватил появившегося на пороге человека, оттащил в сторону, прижал к стене.
Что вы себе позволяете? взвизгнул тот.
Я же с удивлением обнаружил, что передо мной тот мужик в сером пиджаке и шляпе.
Прошу прощения, нервно бросил я. Иди своей дорогой!
Мужик хотел было снова возмутиться, но, перехватив мой свирепый взгляд, поспешно удалился, озираясь, придерживая шляпу и причитая что-то вроде: «Молодежь пошла». Но мне было плевать: в руке у меня снова завибрировал телефон.
Слава, ты там? услышал я в трубке. Похоже, он здесь! Уже уходит! и подтвердила мою догадку: На нем синяя джинсовка. Не пропусти
Пока она говорила, я заметил, что названный персонаж уже покинул общежитие и теперь поспешно удаляется в сторону сквера. У меня машинально сжались кулаки, но я напомнил себе: «Ты обещал вести себя мирно!»