Сажусь. Чувствую спиной холодную кожу, вдыхаю одуряющий, потрясающий запах сигарет, бензина, одеколона, ботинок, пота, шампуня. От удовольствия хочется кричать, но я не кричу, чтобы не потратить ни грамма этого воздуха. Дышу тяжело, глубоко. Трогаю стекло. Всё это моё. Моё!
Мы едем долго. Я вдыхаю запахи и не хочу останавливаться. Закрываю глаза, чтобы чувствовать запахи сильнее. Дышу так, что кружится голова.
Мне не нравится мерзкий слабый человек. Я не хочу, чтобы он был здесь. Я кричу изо всех сил, потому что не знаю, как это не изо всех. Кричу. Я хочу, чтобы слабого человека не было. Я чувствую запах его страха. Я хочу ещё.
Вцепляюсь ему в волосы, тяну изо всех сил. Машина с воем останавливается мне не нравится! Я кричу, переходя на ультразвук, мне не нравится! Запах страха заполняет всё вокруг, его слишком много. Отпускаю волосы человека, он мешком вываливается из машины и наконец оставляет меня одну.
Моё.
На моих пальцах кровь. Облизываю её и слышу свой стон удовольствия. Моё.
Выхожу из машины.
Иду.
Темно и холодно. Пахнет асфальтом, соснами, пылью. Иду долго. Много боли. Боль мне нравится. Хочется ещё.
Иду и иду.
Иду и иду.
Пахнет морем. Вдыхаю глубоко, чтобы море стало моим. Тянусь к нему, но не вижу и не могу прикоснуться. Моё.
Иду.
Иду.
Иду.
Море близко. Мне нужно море, я хочу море, я слышу море, всё вокруг море. Иду по ступенькам вниз, их невыносимо много, они отделяют меня от моря, мне не нравится, я спотыкаюсь и бьюсь пальцами ног. Боль мне нравится, мне нравится море. Моё море, моё, моё, моё.
Лечу вниз.
Не могу дышать. Не могу кричать.
Не могу.
***
Камилла. Тссс. Тише, тише.
Воздух. Воздух. Я дышу. Я жива.
Тише, медленно повторял спокойный голос. Если хотите, руку можно отпустить.
Я не хотела. Прижималась к гальке лбом, хрипела и кашляла, пытаясь вспомнить, как правильно дышать, и изо всех сил держалась за Александра, как за единственную ниточку между смертью и жизнью. Казалось, отпущу его сейчас и тьма сожрёт меня снова, теперь по-настоящему.
Что, оставались какие-то сомнения? Не верилось? Ну теперь-то достаточно убедительно?
Отдышавшись, отцепила наконец свою обессилевшую руку и Александр задумчиво пошевелил пальцами:
Если бы я знал, что вы так царапаетесь, надел бы на вас строительные варежки.
Я подняла голову и взглянула на него его рука оказалась изодрана в кровь почти до самого локтя. Охнула в ужасе, но он тут же меня остановил:
Пустяки, дело житейское, его голос звучал странно, и движения были какие-то непривычные, и всё кругом было странное и непривычное, как будто я инопланетянин, впервые коснувшийся земли.
Вы видели? спросила я, даже не пытаясь подобрать слова.
Я видел, кивнул Александр. Но теперь вы точно знаете, что ничего страшного не произошло.
И правда, вообще ничего страшного, с ноткой истерики подтвердила я. Да вы видели? Я могла его убить. Я могла его сожрать, Александр. Я хотела его сожрать. Прямо физически. Да я всё хотела сожрать, и теперь тоже хочу, господи
Тссс, никто никого не сожрал, повторил он этим своим плюшевым, как кошачьи лапы, голосом. Всё пройдёт. Видите, как хорошо, что в тот вечер у вас дома вы додумались запереть двери.
И окна.
И окна.
Вы же знали, да? вдруг сообразила я. Мысль всплыла в голове совершенно неожиданно, и почему она раньше не возникала? Вы звонили мне миллион раз тем утром, и никакой кран у вас не сломался.
И утром, и ночью, он повёл плечами. Мне подсказали, что вам нужна помощь.
Вам там ещё и подсказывает кто-то. Я никогда в жизни не курила, но сейчас могла бы убить за сигарету, задумчиво произнесла я, нежно перебирая пальцами шершавые камешки. Вокруг внезапно оказалось невероятно много запахов цветов, мокрой земли, жареного мяса, водорослей. Каждый из них отчаянно хотелось вдохнуть целиком и унести с собой, вместе с запахом сигаретного дыма. Мне казалось, что я одновременно пьяна и при смерти. У вас нет сигареты?
Нет. Придётся спасаться как-то иначе. Ещё чая? Заодно погладите кота.
Нет, эхом отозвалась я. Хватит с меня котов и чая. Расскажите ещё про одержимость. Как это работает?
Я легла на спину, уставившись в звёздное небо, и всем видом постаралась выразить максимальную степень готовности внимательно слушать. Придумывать такие вопросы, чтобы они не звучали по-идиотски, было слишком мучительно, поэтому я надеялась, что Александр как-то сформулирует мысль сам.
Звёзды сияли на чёрном небе, как россыпь бриллиантов. Хотя бы небо такое же, как прежде, всё-таки что-то надёжное есть в этом мире.
У вас есть знакомые, может быть старые друзья, с которыми вы когда-то были очень близки, а потом между вами внезапно не осталось ничего общего? Александр присел со мной рядом, но достаточно далеко, чтобы мне не захотелось от него шарахаться. Как будто в один момент все их интересы, вкусы, взгляды переменились, и они начали делать и говорить что-то им раньше совершенно не свойственное?
Конечно, растерянно ответила я. У всех есть такие друзья и знакомые, и даже родственники. Вы что, хотите сказать, что в них всех вселились духи, да так и остались?
Нет, конечно. Не во всех.
То есть, я вертела слова в голове так и эдак, чтобы выстроить из них что-то похожее на логическую цепочку. Дух или кто-то ещё может не только утащить меня на морское дно в своём горячем душевном порыве, но, к тому же, будет не против буквально стать мной?
Да. Человеческое сознание удивительно устроено гораздо сложнее и интереснее, чем думают сами люди. И очень привлекательно. Многие существа не то что не против, они мечтают стать вами кем-то имеющим жизнь, тем, кто волен самостоятельно определять свою судьбу. Они не способны этого осознать, но инстинкт и тоска по чему-то большему толкают их вперёд, как зверей толкает чувство голода.
И, значит, если в моей голове поселится какое-то существо никто ничего не заметит?
Заметят, наверное, но о причинах точно не догадаются. Решат, что вам новая подружка задурила голову. Или телевизор. А может интернет. Как вы понимаете, даже если кто-то что-то и заметит, то вряд ли решит, что в вас вселились духи.
Что делать-то теперь? я отчаянно тёрла глаза, как будто лелеяла призрачную надежду проснуться. Замечательно, конечно, что жизнь стала такой насыщенной, но что делать? Я так не хочу больше.
Не глядя в его сторону, услышала шебуршание гальки. Приподнялась и села, обняв коленки; Александр снова смотрел на море, поглаживая свою исцарапанную руку.
Пригляжу за вами пока.
Почему?
Что почему?
Ну вы что, ангел-хранитель мой? Или кто? Зачем я сдалась вам? Откуда вы взялись?
Не было ни малейшей надежды, что он сейчас возьмёт и выложит мне все карты на стол. Александр вообще не производил впечатление большого, или хотя бы маленького, любителя поговорить может, он тоже чувствовал, что любые его объяснения звучат для нормального человека как горячечный бред. Но острый привкус крови во рту и это кошмарное, почти непреодолимое желание облизывать морскую гальку могли заставить меня поверить во что угодно.
Давайте договоримся, на этот раз его голос прозвучал неожиданно строго. Я сделаю так, чтобы вы остались живы и в своём уме. А вы пока будете задавать мне любые вопросы, кроме этих, и, не дожидаясь ответа, он встал и протянул мне руку: Пойдёмте.
Я хотела машинально протянуть свою, но тут неожиданно для самой себя поднялась, быстро отряхнула платье и, глядя ему в глаза снизу вверх, произнесла тем же железным тоном:
Ответьте на мой вопрос.
Мы так стояли и смотрели друг на друга, он молча прожигая меня внимательными угольно-чёрными глазами, я прикидывая, что буду делать, если он пошлёт меня ко всем чертям. Уже пожалела, что зачем-то спросила так грубо, и что стою теперь вся такая воинственная, как потрёпанная амазонка, и на секунду всем телом почувствовала настоящий животный ужас перед мыслью, что он сейчас уйдёт и оставит меня одну.