Школьники работали парами, причем часто эти пары составлялись не по желанию трудящихся, а на личное усмотрение Зуба, который руководствовался лишь собственным сволочизмом. Но несмотря на эти подлые выходки завхоза, за время летней работы ребята успевали перезнакомиться и подружиться, и никому из них не было скучно.
Филипп был невысоким пухлым пареньком с длинными светлыми вьющимися волосами и вечно красными щеками. А еще этот парень всегда держал на лице какую-то умную полуулыбку. В совокупности с достаточно взрослым взглядом создавалось впечатление, что он знает все на свете. Стоит его только спросить, и охотно расскажет о чем угодно. Правда, при этом будет слегка присвистывать и шепелявить у парня были проблемы с произнесением некоторых звуков, и от этого его слова часто звучали очень забавно и не совсем понятно.
Тошка и Фил договорились работать по очереди: сначала один работает щеткой, очищая бордюры от земли и травы, а другой красит; затем нужно меняться.
Жаркую весну сменило не менее жаркое лето. Тошка был даже рад, что не попал на работу к отцу. Копать траншеи под палящим солнцем и укладывать в них безжизненных черных удавов, нафаршированных цветным металлом, было то еще удовольствие. Говорят, были такие, кто даже терял сознание от жестоких солнечных ударов и обезвоживания. То ли дело работа в парке, где высокие деревья героически принимают весь жар на себя, погрузив территорию в один сплошной прохладный тенек. Это было настоящее спасение. Огромный, размером с целый район, лес оберегал от дождя, зноя, ветра и был настоящим отдельным миром, где голову кружили ароматы сырой земли, корней, опавших листьев, земляники и еще масса других свежих и сочных запахов. А возможно, голову кружило от краски, а может от любви.
Луна работала на цветах: облагораживала клумбы, дергала сорняки, поливала. Тошка часто ходил к насосу, чтобы налить питьевой воды, гораздо чаще, чем опустошал бутылку. Насос располагался как раз неподалеку от клумб. Тошка как бы невзначай бросал взгляды в сторону девчонок, изображая полное отсутствие интереса, просто оглядывал территорию парка, не более.
Вот, я принес воды, протянул Тошка бутылку Филу.
Спасибо, конечно. Фил говорил «конесно», стараясь не свистеть, но у него это плохо получалось. Но я же не верблюд. Меня от этой воды уже тошнит. Чего ты просто не подойдешь к ней и не заговоришь?
О чем ты? наигранно удивился Тошка и, схватив кисточку, начал намазывать жирный слой извести прямо на неочищенный бордюр.
Я же не дурак. Понимаю, что ты туда ради девчонки ходишь. Я тут уже третий год подрабатываю, и если кто-то начинает часто ходить за водой, то это по-любому дело в клумбах и в тех, кто на них работает.
А ты что, местный психолог? обиделся Тошка.
Нет. Просто если ты не решишь свои любовные проблемы, то нас заставят все перекрашивать, ты что, не знаешь Зуба? Он же ненормальный.
Тошка наконец понял, что сейчас его очередь работать щеткой, а не красить. Увидев замазанную известью землю на бордюре, он передал кисть Филу.
Извини.
Да все нормально, не переживай, беззлобно улыбнулся Фил, а потом взял из рук напарника бутылку и отпил.
Тошка улыбнулся в ответ. Ему нравился Фил. Этот круглолицый, смышленый и добрый паренек наверняка хороший товарищ. С ним определенно можно пошататься по городу после работы, поиграть в приставку или даже пригласить в свою дворовую команду, допустим, вратарем. Но Тошка скучал по Марку.
С тех пор как пропала Саша, Марк появлялся в школе лишь дважды. Один раз он пришел на беседу со школьным психологом, а второй чтобы получить на дом весь учебный материал до конца года. Родители перевели Марка на домашнее обучение. И Тошка не знал даже, чье это было решение: родителей или самого Марка.
Лучший друг давно не выходил на связь, не появлялся в социальных сетях, не отвечал на сообщения в мессенджерах. Казалось, он закрылся от мира. В связи с ситуацией школа поставила ему все годовые оценки автоматом, и это бесило многих, но не Тошку.
Работа в парке длилась не более четырех часов таковы были требования для несовершеннолетних. Тошка и Фил покрасили лишь половину левой стороны бордюров, за что Зуб отчитал их в конце дня, назвав лентяями, и пообещал внести в свою тетрадь лишь половину отработанных часов, если темп работы не ускорится.
На самом деле Зуб угрожал всем работникам, но администрация парка все равно ставила часы отработки по полной, ведь зарплата у школьников была и так смешной; главное выходить на смену и что-то делать. А то, что кто-то работал медленно, а кто-то быстро, было малозначимым фактором.
После работы все собирались возле большого умывальника, установленного на лето позади склада. Длинное металлическое корыто с десятком кранов было облеплено с обеих сторон чумазыми школьниками. Бак был наполнен ледяной водой, но в такую погоду никто особо не жаловался. Тошка усердно натирал испачканные по локти побелкой руки, когда краем глаза увидел Луну, что встала рядом с ним. Мальчишечье сердце заколотилось так, что кровь застучала в висках. Тошка чувствовал, как мурашки стремятся растоптать его спину, но это было невероятно приятное чувство.
Привет, Тош. Как там дела у Марка?
Тошке показалось, что вопрос был адресован не ему, и продолжал молча намыливать руки.
Ты с ним видишься? снова послышался голос девочки.
Сомнений быть не могло: обращались именно к нему. И это была Луна. Она заговорила с ним первая.
Давно не виделись, сухо ответил Тошка и сразу же проклял себя за то, что не поздоровался. Привет, добавил он и возненавидел себя за этот поздний «привет».
Луна отмывала перепачканные землей руки.
Я ужасно скучаю по Саше, так сильно не хватает ее, продолжила разговор девочка.
Мысли Тошки резко перешли от Луны к подруге. Он тоже ужасно скучал без Саши, не передать словами как.
У меня есть к тебе разговор.
Что за разговор? Тошка наконец повернулся к Луне. Он и сам не заметил, как намылил руки по самые плечи.
Не здесь. Слишком много людей. Давай у каруселей, сказала она, закончив оттирать пальцы.
Сейчас?
Ну, наверное, сначала тебе нужно смыть мыло и переодеться, улыбнулась она милой, доброй улыбкой, от которой у Тошки сперло дыхание, и, вытерев руки полотенцем, пошла в сторону раздевалки для девочек.
Тошка посмотрел на свои мыльные руки и почувствовал, как щеки горят от смущения и радости. Он тут же сунул руки под холодную воду и начал нервно смывать мыло и побелку.
Дождавшись, пока все ребята закончат переодеваться, Тошка зашел в пустую раздевалку и, быстро скинув с себя потную рабочую одежду, переоделся в потную повседневную. Он посмотрел на себя в затертое, все в разводах, зеркало и тяжело вздохнул. Лицо его было все таким же скучным и казалось не по годам детским. В классе он выглядел младше всех и ужасно переживал из-за этого. А еще он был крайне немодным. Его ровесники, все как один, имели классные прически. Кто-то зачесывал волосы набок, другие ставили что-то вроде небольшого ирокеза, третьи, как Марк, отпускали челки, чтобы можно было постоянно мотать головой в сторону, скидывая волосы с глаз. Тошка же был обладателем вечно лохматой головы, волосы его были жесткими и торчали в разные стороны, словно насаженное на вилы сено.
Он не ходил в крутые парикмахерские, не делал укладку, его подстригала мама прямо в прихожей. Честно говоря, ему нравилась такая стрижка: не слишком длинные волосы не лезли в глаза и не мешали при занятиях спортом. Такая вещь, как уход за волосами, в четырнадцать лет казалась парню лишней заморочкой; все ограничивалось редким мытьем головы с мылом и редким расчесыванием маминым гребнем.