Но, разумеется, он проявил малодушие ему нужно было менять основы власти и идти до конца, как мученик Христов. Как Павел.
Ники убрал молитвослов в нагрудный карман гимнастёрки.
В Кремле шло обычное заседание СОВНАРКОМа во главе с Лениным.
Ильич, нужно что-то решать с семьёй бывшего царя, вдруг предложил нарком обороны Иосиф Сталин. Войска АНТАНТы наступают на РСФСР. Нельзя оставлять им живого знамени.
Судьба Романовых меня беспокоит мало, ответил Ленин. Но будет лучше, если они исчезнут. Надеюсь, их участь смогут решить товарищи в Екатеринбурге. А сейчас перейдём к другим вопросам.
Иосиф и Рудневский уходили с заседания вдвоём через двор Кремля.
Ты уверен, что отрёкшийся царь серьёзная угроза для нас? спросил он Сталина.
Око за око, зуб за зуб, зло усмехнулся Сосо. Не забывай, как они поступали с народом.
Он с первого дня их знакомства поддался его мощному обаянию. Всё что бы ни говорил и не делал Сталин казалось всем непреложной истиной. Ему верили.
Он ждал этого дня и не боялся его. Напротив, скорейшая развязка сняла бы тяжесть неизвестности. Он даже представлял, каким будет тот день его оставят болтаться на площадной виселице на глазах ликующей толпы, как императора Франции, или его тихо расстреляют в тюрьме возле вырытой ямы Пожалуй, так: ему завяжут чёрной повязкой глаза и, поставив к стене, зачитают приговор от имени революции в ушах застучит барабанная дробь и «Кончает Фисба жизнь свою, адью, адью, адью» А может быть, моля убийц о пощаде, он упадёт перед ними на колени? Ведь что-то же с ним произойдёт?
Вечером в их комнату постучали:
Николай Александрович! новый комендант «дома особого назначения» Яков Михайлович Юровский обращался к царю с подчёркнуто холодной вежливостью, не допуская грубости, и требуя того же и от солдат охраны. Прошу вас собрать только самые необходимые вещи, лекарства, и теплее одеться. Ночью возможно нападение на дом Белой армии и нам придётся срочно уехать. Вобщем будьте готовы ко всему, объявил он и захлопнул дверь.
Ипатьевский монастырь дом Ипатьева, прошептала Аликс. Всё верно.
Милая, что ты хочешь этим сказать?
Начало династии и её конец, горько усмехнулась Аликс.
В отличие от жены Юровский ему нравился. Почему-то он сразу чувствовал ему можно доверять. Что-то импонировало в этом сильном, внешне грубоватом человеке, который рассказал ему, что родился в бедной еврейской семье рабочих на Урале, в юности ушёл в революцию, а в войну служил фельдшером в военном госпитале.
Однажды он увидел, как на прогулке в саду скотч-терьер дочери Джимми застрял между реек старого забора и никак не мог вырваться из его оков. Настя растерянно дёргала рейки, собака жалобно пищала. Юровский, куривший в это время на крыльце, подошёл к забору и резко раздвинул рейки друг от друга, взял Джимми и молча бросил его к ногам Насти.
Яков Михайлович, благодарю Вас! испуганно забормотала Настя, и простите. Тот, ни говоря ни слова, пошёл от неё прочь.
В связи с политическими переменами Романовым больше не нужен врач. И все прочие люди Романовых должны покинуть их. В доме останется только семья, заявил он накануне доктору Сергею Петровичу Боткину.
Но позвольте, а как же замялся тот.
После вам всё объяснят, перебил его Юровский. И вот что, он коснулся его плеча, доктора нужны и революции.
Благодарю Вас, поклонился ему Боткин. Его пенсне блеснуло неярким золотом в полумраке, но, полагаю, в моём лице революция ничего не потеряет. Главное для нас знать, что их величества будут вне опасности.
Бывшие их величества, поправил он доктора.
«Сам врач, а с виду эдакий прохвост-царедворец».
После Юровский заглянул в караульную комнату. Там сидел солдат-чех, начальник караула дома:
Прикажи, чтобы лишних людей к ночи в доме не было. А лучше уйдите все куда-нибудь на ночь. Так надо. Войков и Белобородов остаются со мной. Смотри, головой отвечаешь! Пригрозил он ему.
По старой швейцарской традиции Рудневский и Сталин любили изредка уезжать на автомобиле в подмосковный лес. Сосо утверждал, что для личных разговоров не подходят никакие дома и у стен бывают уши. Никому не доверять стало с давних пор его жизненным кредо. Всю жизнь за ним тянулся страх, будто хватая его спину холодными, цепкими когтями.
Главное, не где, а с кем говорить, и о чём говорить, начал Сосо их «заседание» в берёзовой роще. Они вдвоём уселись на заросшее мхом, поваленное дерево, как на скамью. Вот ты спрашивал о бывшем царе. А ведь и он тоже мог, как его отец Александр III ударить по столу железным кулаком, но испугался, смалодушничал и отрёкся от престола. «Как эскадрон гусар сдал».
Так, значит, царю и власть-то его была не нужна, он обрадовался, что их разговор сразу потёк в нужном русле. И в день своего отречения Николай II остановил войско своих верных головорезов, идущих в Петроград подавлять народный бунт. И кровопролития не случилось. И отрёкся он для блага Родины, уступив место более сильным людям, то есть нам. Мы могли бы это оценить. Вскинув голову, он ждал ответа Сталина.
Разминая в руке папиросу, Иосиф упорно молчал. Царь наверху всё видел, не дождавшись его ответа, продолжил Рудневский, и сам понимал его подданные не буржуи, коих и тогда было мало, а миллионы бесправных рабочих и крестьян. Но он был там один. Один в поле не воин («Что-то я разоткровенничался», про себя испугался Рудневский, откуда мне, наркому РСФСР, знать о мыслях бывшего царя?)
Иосиф зорко глянул ему прямо в глаза «Ты что, думаешь я ничего не знаю, и ни о чём не догадываюсь? будто говорил его взгляд.
Его злодеяния огромны, вслух ответил Сосо. Почему им всё должно сойти с рук? И народ скажет убийца и вор должен быть наказан. После девятого января, после Ленского расстрела
Тогда тем более нужен суд. Пусть люди знают, в чём он был виноват. И ещё не забывай про огромные капиталы Романовых за рубежом.
Рудневский, ты что задумал? Сталин опять поглядел на него жёсткими, но в то же время и тёплыми глазами.
А то, что глупо было бы убрать Романова, не получив с него всех их богатств. Вот и пусть отдают свои сбережения новому государству.
И как ты это себе представляешь? хмыкнул Сосо.
Они вышли из леса к берегу озера, сели на тёплый песок. Рудневский, будто готовясь к отчаянной схватке, размахнулся и запустил в воду камешек.
Я полагаю, что можно было бы, скажем, объявить всю семью убитой формально. А в этом случае по закону вклады могут получить его наследники. А как оно выйдет, это мы организуем.
Он понимал его идея беспомощна. Гимнастёрка Сосо надвигалась, как высокая гора перед ним, жалким муравьем.
От жизни, ясное дело, никто не откажется. А от жизни своих детей тем более. Вот они-то их дети и могут нам помешать, а ведь там наследник трона. И они могут сыграть на этом, даже если не от жажды власти, то хотя бы нам назло.
Но Алексей давно болен неизлечимой болезнью. Сын за отца не отвечает ты сам говорил.
А сын вора может быть только вором, парировал Сосо.
Вовсе не обязательно. Пойми, сейчас нам как никогда нужно мыслить рационально. Как мы порой добывали средства для партии, ты и сам знаешь.
Намекнув Сосо на его былые шалости с экспроприацией, Гриша вытянул удачный козырь.
И что, ты хочешь предложить такой план Ленину?
Думаю, он и слушать меня не станет. Александр III казнил его брата.
Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей.
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей, продекламировал Сосо.
Рудневский, ты слышал, Ильич доверил дело царя товарищам на Урале. Он сказал разбирайтесь сами. Вот мы и будем разбираться.
«Вспомнила себя русская кровь,» подумал Рудневский. У него чуть отлегло от сердца. «И царская?»