Николай. Мой друг Ленин
Анна Милова
© Анна Милова, 2023
ISBN 978-5-0060-2986-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Судьба всё подочла, всё взвесила Как сеявший ветер пожал бурю этот последний царь.»
Л. Г. Жданов.
Глава I
Автомобиль пересёк Невский проспект, по лёгкому ноябрьскому снегу прочертил Дворцовую площадь. Она слушала теперь не привычное «Боже, царя храни», а «Мы жертвою пали в борьбе роковой», красными знамёнами празднуя годовщину революции. Увешанный плакатами Зимний дворец отмечал рождение новой эпохи. «Свобода, равенство, братство», «Отречёмся от старого мира», пестрело вокруг.
За площадью встали у мрачного серого здания. Нахмуренные один в пальто и в шапке, другой в кепке и в кожанке, поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, и пошли по анфиладе парадных залов. Там никого не было видно: в белых чехлах пылилась мебель, в стенах чернели провалы каминов, эхом отскакивали шаги от мраморных стен ковры сняли и под ногами поскрипывал дубовый паркет.
Звонко тикали часы, с люстр печально свисали хрустальные листья.
Всё начало обрастать забвением.
Как они жили в таком каменном мешке? До костей пронизывает холод, поёжился солидный человек в пальто с собольим воротником, А когда его жена уехала, Степан? спросил он крепкого парня в чёрной куртке.
Не уехали, а удрали, поправил он руководителя, Успели сбежать от расправы. Князь-то, который здесь жил, вроде и стишки писал?
Не вроде, а издавал стихи салонную, буржуазную поэзию, подтвердил Пётр Анатольевич, Ты, Степа, в НАРКОМПРОСе* служишь и должен приобщаться к
Приобщаться?! Нервно перебил тот руководителя. Отсюда всё старье велено убрать, да позолоту забелить.
Ты погоди командовать! Одернул Пётр заместителя. Там, он показал пальцем куда-то в сторону, пока ничего не решили. Дворец достояние народа.
Какое к чертям, достояние! возмутился тот, У нас своя культура будет. Что он в жизни и в поэзии-то вашей понимал? В деревнях поди не голодал, на каторгах не горбатился. Воры, буржуи, ух!
Он сорвал с головы кепку и швырнул её на изящный позолоченный диванчик так, что тот будто съёжился и вскрикнул в ответ на грубость Стёпы.
Ценности и картины вывозят? Мы подумаем и примем решение.
А может, приют для детей устроить?
Посмотрим.
Тот промолчал, но на дне его глаз читалось: «А ты, интеллигентик контра».
По винтовой лестнице они спустились вниз в личные покои бывших хозяев.
Прошлись по комнатам оглядели уютную гостиную: пальмы в кадках, гору вышитых подушечек на диване, пёструю скатерть на круглом столе под шёлковым зелёным абажуром.
Какое мещанство! И жили, как обычная мещанская семья, теребя засохшие розы, заключил Заключил Пётр Анатольевич, М-да, цветочки, вазочки.
В кабинете они прошли к письменному столу. Рядом с ним стоял распахнутый сейф, а в нём лежала тетрадь в солидном кожаном переплёте. Замочек на ней был сломан и бездействовал. Пётр Анатольевич вынул её, небрежно покрутил в руках:
Его бумаги остались? Превосходно.
Он полистал страницы с изящным почерком, и, остановив рукой одну, вчитался. Брови его удивлённо поплыли к вискам. Пётр Анатольевич покачал головой и хмыкнул. Степан, теребя кепку, с нетерпением глядел на него. Наконец, он оторвался от тетради и аккуратно положил её в свой портфель.
Вот что, Стёпа, решительно начал он, но помедлил, решая сказать или пока не говорить ему нечто важное.
*НАРКОМПРОС с июня 1918 года Народный комиссариат просвещения РСФСР.
Глава II
Сегодня Долли проснулась рано, ещё не было и семи часов утра. Она подошла к окну, отдёрнула тяжёлую зелёную штору солнца не было, а по Неве катились серые, унылые волны значит, впереди у неё такой же, как и все, пустой и скучный день.
В последнее время она стала просыпаться, как от удара при мысли, как ей много уже лет и как страшно мелькает время, и что ужасно в её русых волосах засверкали серебристые нитки. А она ещё не старая, всего тридцать два года. Что же, она проживёт всю жизнь в холодном особняке с видом на Неву и гранит с нелюбимым мужем в придачу?
Княгиню Дарью Алексеевну Рослову выдали замуж рано, она едва окончила гимназию, была хороша собой, и подходящего жениха для знатной, хотя и небогатой невесты из немецкого рода герцогов Романских нашли быстро. После венчания Долли поселилась в доме мужа и ощутила себя будто за дверью клетки, где остались все её прежние девичьи грёзы о большой взаимной любви, единении с мужем, интересной жизни и учёбе в университете. А вместо тех мечтаний выезды в свет, роскошные наряды, лицемерные улыбки и сплетни вот и весь смысл её жизни.
Материнство тоже далось ей с трудом с детьми Долли ладить не умела, смущалась, не знала, что с ними делать. У неё было трудное детство: она не знала любви матери та умерла через день после рождения дочери, а няньки девочки менялись так же быстро, как и пассии её отца.
Только с подругами в гимназии и дома с друзьями- книгами ей было по- настоящему хорошо.
Жизнь с мужем и близость с ним ей опротивела, и Долли ощутила, что идёт к финалу своего брака, а может быть, и жизни. Такие мысли она всё же гнала от себя оставить детей без матери жестокость непростительная она знает, каково жить почти сиротой, но ей казалось, что сами дети не слишком нуждаются в ней. Она тянула разрыв и не решалась на трудный разговор с мужем, опасаясь только за двоих дочерей и сына, а сама давно приняла такое решение взять всех троих с собой и уехать, пусть в никуда, но только в другую, вольную жизнь.
Долли приготовилась поставить точку и рассказать всё мужу именно сегодня, когда её ничто не держит: приданое не прожито, и в запасе есть крупная сумма денег, а там будь что будет.
Она надела кружевной пеньюар, кругами побродила по спальне, потирая руки, медлила, но, собравшись с духом, всё же спустилась вниз в кабинет мужа.
Скрип ступенек деревянной лестницы пронзил Долли насквозь. Она вытянулась, как стрела перед полётом.
Её муж поднимался рано и с утра шёл работать к себе в кабинет. Одетый в костюм, он уже сидел за письменным столом и разбирал бумаги.
«Господи, благослови!», попросила она.
Доброе утро, Виктор! Как настроение? любезно спросила Долли.
Она давно продумала свои фразы и его возможные ответы.
Благодарю тебя, кажется, здоров, а почему тебе не спится? Сухо спросил муж, и грузно развернувшись к ней, привстал с кресла, чтобы поцеловать ей руку. Здорова ли ты?
Она присела на край высокого дивана и опустила голову:
Всё хорошо, благодарю тебя. Прости, что беспокою, но мне нужно поговорить с тобой.
Слушаю тебя, Долли.
Знаешь, она выдохнула, Я хотела бы поехать с детьми в Европу, чуть слышно произнесла она, словно ожидая расправы над собой.
Виктор молча и внимательно глядел на неё.
А надолго ли ты хочешь туда поехать? спокойно уточнил он.
Думаю, что надолго, опустив глаза, замялась Долли, от пристального взгляда мужа ей становилось не по себе.
Поеду с детьми в Женеву, Там сейчас гостит моя сестра, торопливо прибавила она.
Так выдохнул Виктор, А когда ты хотела бы уехать?
Как только улажу все вопросы с детьми.
Что ж, поезжай, не повышая голоса, ответил муж.
Долли глядела на него пораженно.
Денег я тебе дам, о них не беспокойся, Но вот что, Долли, он внезапно повысил голос, -Ежели так, то и я давно хотел тебе кое-что сказать. Ты, возможно, догадалась и видишь, что у меня тоже есть своя жизнь и свои планы.
Он опять замолчал, ожидая реакцию жены.
Она уверенно кивнула.
И будет даже лучше, если ты уедешь, и как можно быстрее.
Долли вскинула ко лбу соболиные брови. Они никогда не любили друг друга и такая развязка стала разумным итогом их брака, но разрыва по воле мужа она не ждала.