Растущая луна медленно поднималась над лагерем. Остромордые песцы расселись по холмам и провожали взглядами суетливых людей, топчущих снег от палатки к палатке. Раньше здесь были неуклюжие каменные дома, до того деревянные избы, еще раньше чумы, покрытые шкурами. Глупые люди вечно торопились куда-то, бежали, никак не желая остановиться, покориться неизбежному времени. Все пройдет А снега и песцы останутся. Звери в этом не сомневались.
* * *
Хватит! стиральная доска грохнула об стену. Довольно!
Лариса резко поднялась с табурета, едва не расплескав большую оцинкованную бадью с водой. Скажи, долго ещё ты будешь над нами издеваться?! Ты видел мои руки? она потрясла красными, натруженными пальцами перед лицом Саши. Сколько ещё времени должно пройти, чтобы ты понял, что пора возвращаться к нормальной жизни? Что на дворе двадцать первый век, а не первый? Молчишь? Мы три года, три! вместо климат-контроля печь дровами топим! Вместо света по хлопку жир жжём в плошке! Да что я тебе повторяю-то одно и то же?! Почему тебе приходится объяснять, что чёрное это чёрное, а белое это белое?!
Лариса Ну, ты же знаешь болел я там.
Лечиться надо было!
Так лечили же
Значит, не долечили! Поехали бы в Израиль, в Германию, нашлись бы на тебя лекарства. Ну, не там, так где-нибудь ещё. К гомеопату бы сходили, что ли, к старцам на Валаам, к
К шаману?
У Саши получилось не улыбнуться.
Ты специально меня бесишь? Слова этого не произноси! Задурил голову себе и нам с Степой! Я-то думала: ну, творческий кризис, эти поиски себя Но чтобы всерьёз, на годы поселиться в избушке!.. Ну ладно, на меня тебе плевать, так подумай хоть про сына!
Мальчику учиться надо, в семье быть, чувствовать, что его любят. А он, как сирота, в интернате, где в классе информатики компьютеры 20-х годов стоят до сих пор! Знаю-знаю, ты его учишь зато как по-песцовьи тявкать и по следам оленя от сохатого отличать. Ну да, с такими компетенциями он сразу в ВУЗ поступит! А там, глядишь, ведущим специалистом в Сколково станет! Сотрудником посольства в Мексике!
Он человеком станет.
Кем? Кем?! Каким человеком? Как ты? Чтобы свою жену с детьми тоже в тайге гноить? Ну ладно мы, но ты же сам себя закопал. Талант закопал, карьеру всю песцу под хвост! Всё же нормально шло, слушал бы Карину дальше мировой звездой бы стал. За Валерочку с Костиком держаться надо было обеими руками, они же гении! А ты им что сказал? «Ребята, не моя это музыка, не могу больше её делать». А где твоя музыка?!
Придёт. Если надо будет.
Если надо? Если надо?! Вот сейчас, когда надо телогрейку зашить надо! Когда воду от ручья вёдрами таскать надо! Когда из соседей одни волки надо! И такую музыку надо, чтобы сразу нас отсюда унесла подальше и потеплее! Вот над этим работать надо или нет?
Жить надо.
Лицо Ларисы побелело, она хватанула воздух, собираясь разразиться ещё одной тирадой, но вдруг замолчала и, медленно выдохнув, опустилась обратно на табурет.
Знаешь, Саша, это уже слишком. Три года это слишком. Молчание твоё и упрямство слишком. Я не за тем из села уехала и за тебя замуж вышла, чтобы в этакой глуши пропадать. Спасаться мне надо от твоего «дара» и Степку спасать. А ты, если хочешь, оставайся здесь плесневей, как гриб.
Всякий гриб на месте хорош.
И избавь нас от своих «премудростей». Сам ими утешайся и этнографов развлекай, если вдруг доберутся до тебя когда-нибудь. А мы в город уйдём, пока осень не наступила. Как раз к началу учебного года успеем попасть. И не в уездный интернат, а в нормальную школу! Нормальную, слышишь, мерзавец!..
Громкий шорох прервал слова Ларисы. Она обернулась, и увидела в пятнадцати шагах Степку в большой, не по размеру куртке и болотных, низко подвёрнутых сапогах, со стареньким ружьём за плечами. У ног сына лежали торока с подбитыми утками, на лице засохли брызги грязи, и между ними пробиралась одинокая слеза.
И только тогда Лариса заплакала сама.
Глава III
Лесной патруль
Дора все же уехала. Промаялась с неделю, бродила по пустошам, плохо спала и неохотно вступала в беседы. А потом однажды не пришла к завтраку. Недовольный Марсель пояснил, что девушка подала заявление и он самолично отвез упрямицу на станцию. Ощущение неправильности происходящего резануло сквозняком из-под двери, Кумкагир тоже не находил себе места. Удивительно, но Девятаев легко перенес разлуку с бывшей подругой и даже сдружился с новеньким долговязым, тощим и неуемным как щенок лабрадора Гамлетом Закаряном, запасным из московской группы. Они вместе гоняли «Малыша» по тундре, выделывая немыслимые пируэты, вместе обедали, резались в нарды и спорили до хрипоты о конструкции паруса.
Все дело в сверхлегких материалах, тончайших почти бумажных листах из стеллорита сплава алюминия и молибдена, способного улавливать мельчайшие лучи света. И преображать их в энергию, необходимую для движения парусника. Гибкость конструкции, ее подвижная, колеблющаяся поверхность поможет не сгореть, не расплавиться и выдержать нагрузки дальнего перелета
Износ материалов внесен в расчеты. Естественно, звездная пыль сработает абразивом и будет стачивать корпус. А команда ботов-ремонтников накладывать нанопластыри на ослабевшие участки обшивки, важно подняв палец, разъяснял Девятаев.
А если метеорит жахнет? И останутся от паруса рожки до ножки? Парусник же не маневренный, не увернется от булдыгана. Корабль не сможет двигаться дальше, и останется только годами ждать смерти в железной коробке. Про «Гагарина» помнишь? горячился Гамлет.
Помнили все. Межпланетный парусник новейшей конструкции стартовал к Юпитеру пять лет назад. И попал под кометный хвост неучтенный, случайный. К сожалению, обшивка частично удержала удар, космонавты остались живы. Зато паруса разнесло в клочья одномоментно, «Гагарин» потерял скорость и стал дрейфовать в пустоте. Ни один из кораблей, бывших в системе, не успевал на помощь слишком медленно, чересчур далеко. «Степан Разин» рванулся с Марса, «Мэйфлауэр» с орбитальной базы, термоядерный «Мао» с Каллисто. Тридцать девять, тридцать семь, тридцать два дня пути «Гагарин» замолчал на тридцатый восстановить систему регенерации воды космонавтам не удалось.
В Роскосмосе же не дураки сидят отправлять людей в Межзвездную голенькими. Мы их лазерами, дружище, хрусть и пополам! отмахнулся Девятаев. За пять лет оборонные комплексы разработали, сбиваем врага на подлете!
Да знаю я, отмахнулся Гамлет. Читал, смотрел, думал много. А если?
А если мы повзрослеем раньше, чем корабль будет готов к полету? хмуро спросил Кумкагир. И весь наш треп окажется ни о чем, потому что дальше Марса нас никто не запустит. Станем сидеть под плексигласом в полнейшей безопасности, лапки у восьминогов считать и на звезды с тоской поглядывать. Хватит разводить пессимизм. Летим значит летим и будь что будет!
Уязвленный Девятаев отвернулся к окну, сделав вид, что весенние игры песцов невероятно увлекательное зрелище. Гамлет замахал руками:
Кто говорит не лететь? Я говорю не лететь? Надо конечно! Только я еще и вернуться хочу. У меня в Гюмри девушка, Гаянэ, знаешь какая
От злости Кумкагир чуть не ляпнул, что никакая Гаянэ не станет ждать жениха тридцать лет. Но вовремя сдержался не его дело. Вежливо кивнул, глянув на фото глазастой тонколицей подружки товарища, похвалил удачный выбор и ретировался.
Сырой уличный воздух ударил в лицо. В палатке как ни крути пахло потной одеждой, резиной матрасов, подмокшей обувью, присыпкой для ног, острым копченым мясом Гамлет приволок с собой несколько палок суджука, лопал сам и охотно кормил друзей. Точнее друга Кумкагир так и не свыкся с новеньким и наотрез отказывался принимать твердое как камень лакомство. По слухам суджук готовили из конины, а Кумкагир не желал понимать, как можно есть лошадь. Предки, небось, лопали и не жужжали и олешку, и медведя, и коника. А он, видите ли, кобенится