Головная машина колонны «Уралов» с прицепами замерла около нас на обочине. Я первым вскочил на подножку, рванул на себя дверцу, почувствовал изнутри поток опьяняющего тепла и запрыгнул в кабину. Лось следом за мной, и вот мы медленно, но всё-таки не на своих двоих, а в тёплой кабине грузовика, едем к дому. За рулём угрюмый якут, который не ответил на «Здрасте», не проронил ни слова за час с лишним в пути и игнорировал «Спасиб! Досвиданнь!»
Он просто подчиняется неписаному закону Колымской трассы, который гласит, что того, кто не подберёт голосующего попутчика в тайге, ждёт неминуемая кара судьбы. Историй о разбившихся насмерть водителях, не выполнивших требование этого закона, на Колыме можно услышать предостаточно.
Входим во двор лесничества и видим наш ГАЗик с надписью «УРЮК» на заднем борту. Самого «гондураса» не видно нигде. Стучимся в кабинет к тёте Гале, вваливаемся внутрь, наполняя помещение запахом пропитанной дымом одежды и кирзовых сапог.
Тётя Мама
Ой! Мальчишки! Ну как вы там?! всплёскивает руками невысокая полнеющая женщина. Садитесь, садитесь, милые, сейчас чайку организую, хлопочет начальница лесничества, с явным оттенком вины в голосе.
А что случилось-то, тёть Галь?
Мансур, басурманин, в запой ушёл. Что ещё у нас могло случиться?
И что? Некому подменить?
А вот не поверишь, Лёш, все бригады по местам, вся исправная техника в лесу, один только Мансур в посёлке. Но он уже оклемался. Вчера с машиной ковырялся, сегодня ни свет ни заря уже на работе, трезвый, как стёклышко. Грузит продукты для вас, а после обеда на Усть-Хакчан повезёт харчи. Там тоже ребята без еды сидят.
А на Усть-Хакчане у нас что?
Там посадка идёт. Лиственницу сеем.
Пока тётя Галя тараторит, со стола исчезают кипы бумаг и конторских книг, а им на замену приходит поднос с дюжиной бутербродов из толсто нарезанного батона с маслом и слоем красной икры толщиной с палец. В синие фарфоровые чашки на блюдцах с золотой сеточкой узоров журчит из алюминиевого электрочайника кипяток, а затем щедро крепкий чай из заварника того же сервиза, что и чашки с блюдцами. Мы набрасываемся на бутерброды, а наша добрая тётя Галя с улыбкой сострадания смотрит на нас тёплым материнским взглядом.
Ну как, подъели?
Спасибо, мамуль то есть, это тёть Галь, смутился Лёха.
Да ладно, ладно! Пусть я буду мамулей. Мне же приятно. У меня три дочери, а сына ни одного, потому вы для меня, мальчишки, словно дети родные, мама Галя обнимает нас по очереди и провожает к машине. Домой-то завезти вас, с родителями поздоровкаться?
Да не, мои на работе.
Мои тоже. Лёхина мама вместе с моей в детском садике, а наши отцы в одну смену в одной бригаде взрывниками на шахте работают.
Ну, с Богом, ма́льцы!
Спасибо, мам Галь!
Счастливо, мама Галя! повторяю вслед за другом и я. С того дня мы её иначе и не называли, а через год с удивлением обнаружили, что её теперь всё лесничество так зовёт, даже Иваныч, который её вдвое старше.
Узбекская мечта
Слава яйцам! Сёдня, как белые люди, в кабине едем! довольно запел Лёха, когда мы тронулись.
Урюк! Слышь, Урюк?
Чё?
Мы через Старый же поедем? Сверни к магазину, который около базы «Колымснаба».
Чё, тариться будете?
Ну, так сам понимаешь! Мы недолго.
Да мне-то чё? Мне-то всё равно.
Слышь, Мансур! А жена у тебя есть?
Скоро будет! Гладкая, белий-белий женщин. С во-от такими сиськами, Мансур описывает в воздухе две гигантские дуги, изображая на себе женские груди размером от ключиц до пояса, и хорошо ещё, что руки у него не особо длинные. Всю жисть мечталь жениться на хохлушке, и чтоб бляндинка биль.
А почему именно на хохлушке? давимся мы с Лёхой от хохота. Чем узбечки хуже?
Чтоб ти понималь, молокосос! Узбечку покупать нада, калым платить. А хохлушки бесплатна!
Мы валимся под сиденье от безудержного смеха.
А кто такая? Как зовут?
Э-э-э! Самая красивая по имени! Лю-у-уба! морщится в блаженной улыбке Урюк. Шинкаре-е-вич, мечтательно протягивает, взмахивая узкой смуглой ладонью, смешно морща лоб с одной на оба глаза чёрной бровью.
Постой! Это не та ли Люба, которая бухгалтерша из шахтоуправления?
Знаете её, что ли? как по мановению волшебной палочки, стёрлась улыбка с лица Мансура.
Кто же её не знает! Она специально за мужем на Колыму прилетела. Засиделась в девках-то, и так и сидит по сей день. И всё потому, что слишком тщательно выбирает себе мужа. Всех в посёлке уже проэкзаменовала, даже женатых десятка два!
Э-э-э! Давай сплетни не наводи, да? Она святая! Сказала, что будет ноги мне мить, и воду эту из таза пить. Вылезай! Приехали!
Нет, ну ты прикинь, Андрюх, как он не в бровь, а прямо в глаз выразился: «БЛЯндинка», ха-ха-ха, и мы, гогоча в две глотки, вваливаемся в раздолбанную дверь с растянутой возвратной пружиной наверху и оказываемся в крохотном помещении магазина в допотопном деревянном строении. Не знаю, что означает слово «сельпо», но жители Старого Кадыкчана именно так называют этот магазин.
Почему «Старый Кадыкчан»? Ведь на карте есть только один Кадыкчан, а посёлок не имеет деления на административные районы. Но это только официально. Фактически, в Кадыкчане три микрорайона. Старый, реже его называют «Шанхай», это около сотни крохотных деревянных домиков, оштукатуренных снаружи поверх реек, набитых крест-накрест, и беленых известью. Они настолько тесно жмутся друг к другу, что дворы между соседними домами зачастую не имеют даже проходов. А во дворах ходят куры, утки и свиньи. В отапливаемых углём сарайчиках многие разводили и кроликов.
Экскурс в историю Кадыкчана
С этого места, у подножия почти вертикального скалистого склона сопки красных оттенков, недалеко от слияния речек Кадыкчанка и Аркагалинка, начался весь Кадыкчан. Здесь поселились первые его жители ещё в 19351938 годах, когда геолог Борис Иванович Вронский открыл Аркагалинское угольное месторождение, частью которого был и Кадыкчан.
Для освоения месторождения требовались опытные шахтёры, поэтому неудивительно, что основная масса прибывших специалистов была из Юзовки (которая позднее была переименована в Сталино, а ныне это город Донецк на Украине) и Луганска, и они привнесли с собой привычный для них уклад жизни.
Позже, во время войны, появились заключённые, которые работали вместе с обычными строителями и построили выше по реке Новый Кадыкчан, где центром стала шахта 10. Там уже была котельная, и бараки отапливались теплоцентралью.
А в середине пятидесятых, когда уже действовали несколько шахт и угольный разрез, на некотором удалении от реки, на твёрдом пологом склоне сопки появился третий Кадыкчан Новейший. Это уже был посёлок городского типа: с трех- и пятиэтажными домами, улицами, площадями и всем тем, что мы привыкли видеть в современных городах.
Правда, был и ещё один Кадыкчан, который рос одновременно со Старым, Новым и Новейшим. Это было кладбище, которое меж собой все называли «Четвёртым Кадыкчаном». Когда кого-нибудь хоронили, то про него говорили: «Отнесли на Четвёртый Кадыкчан», а если кто-то неразумно подвергал свою жизнь опасности, его спрашивали: «Ты что, на Четвёртый Кадыкчан захотел?»
Понятно, что путь любого странника, покидающего посёлок, неизбежно пролегал через Старый Кадыкчан, где на обочине трассы стоял старинный магазин от базы УРСа «Колымснаб».
Комсомольцы! Все на борьбу с пьянством!
Тётя Бэлла! А почему у вас полки для «шайтан-воды» все пустые? прогрохотал Лось продавщице в белом халате и поварском колпаке, стоявшей за кассой.
Какая я тебе тётя! Племянничек выискался А ты что, и́з лесу вышел? Не знаешь, что по всей стране объявлена война с пьянством? Только вчера папашке твоему объясняла, теперь тебе вот Задрала меня династия Митрошиных!