Дебил! не успокаивается Олеся и чисто по-женски заключает: Это ты во всем виноват!
Я-то тут с какого бока? изумляется Тимур. Сама побежала, сама птицу разозлила
Если бы ты не хотел, я бы сюда не побежала! Нечего было меня подбивать! А теперь всё, гордо выдает Олеся и с видом оскорбленной принцессы огибает обалдевшего Тимура.
Тот крякает и, глядя ей в спину, с обреченным вздохом плетется следом.
Нам с братом тоже не повезло с женщинами, говорит Зет. Да, соловушка моя?
Ему на плечо опускается та самая боевая птичка. Он со смешком чешет ее под клювом, одним глотком допивает чай и встает, напоследок подмигнув Серому, и вновь прижимает палец к губам. Соловей на его плече взмахивает крыльями, теряя равновесие, но сидит и не собирается улетать.
Я исполнил вашу просьбу. Вы же не пожалуетесь Юфиму Ксеньевичу, что я подшутил над его любимцами, Сергей Алексеевич?
Серый уже даже не удивляется и кивает.
Может быть, вы хотите попросить еще о чем-то? улыбается Зет.
Нет Хотя постойте! спохватывается Серый. Я могу попросить не для себя?
Слушаю.
Зет наклоняет голову набок и, не теряя улыбки, смотрит остро, пронзительно. Серого пробирает до самых печенок от этого взгляда. Он теряется и неуверенно бормочет:
Нам бы пчел Ну, мед которые Для Верочки и ее мужа Они давно хотели. Пасека есть, а пчел нет
Миг и Зет вновь доволен и весел.
Хорошо. Будьте добры, подготовьте улья, спокойно кивает он и, зачем-то взглянув на солнце, добавляет: Предположим, к завтрашнему утру. Не забудьте о благодарности, Сергей Алексеевич.
К-конечно!
Серый кивает, пытаясь унять дрожь.
А Зет растворяется между деревьями так быстро, что его не успевают заметить ни Олеся, ни Тимур.
Глава 6
Говоришь, просто попросил? Михась чешет ужаленную руку и недоверчиво щурится на Серого.
Серый отводит взгляд и кривит рот в нервной усмешке. Он, наивный семнадцатилетний мальчик, думал, что Зет все обставит по-человечески: придет вместе со своим братом, принесет рой в какой-нибудь таре, поздоровается, попьет чаю Он даже сказал Михасю. Они три часа после ужина готовили улья, но ни Юфим, ни Зет не пришли. Разочарованный Михась лег спать, а утром их всех разбудил его вопль. Вопль ужаленного во все места человека, который обрел свое счастье.
И теперь они стоят у окна и смотрят, как из хозяйской рощи летит рой и заселяется на соседский участок, на пасеку. Михась трясет опухшей рукой. Верочка поглаживает живот. Мама с Прапором хмуро переглядываются. Олеся испуганно жмется в угол насекомые ей не нравятся. Серый смущенно ковыряет пальцем подоконник. Один Тимур в восторге.
Так Гипноз это понятно, говорит Прапор. Попросил у хозяев пчел это тоже понятно. Пчелы были в хозяйской роще это тоже укладывается в рамки Но как, черт возьми, эти двое послали пчел сюда?!
Подкрались ночью и обрызгали улья каким-нибудь особо пахучим сиропом? предполагает Верочка. Ведь уже не проверить.
Мама согласно кивает. Открывать и проверять ящики в разгар заселения пчел никто из них не собирается.
Но зачем мистификация? удивляется Прапор.
Тимур звонко смеется:
А просто так, чисто поржать! и хитро косится на Серого.
Серый рассматривает подоконник и молчит, не мешая придумывать объяснения, потому что а что говорить? Он сам ничего не знает. Догадки к делу не пришьешь. И так вчера никто не поверил в историю про воронью стаю. Олеся вообще обиделась непонятно на что. Куда уж им рассказывать про исполнение в прямом смысле любых просьб?
Ну, как бы там ни было, а теперь у нас есть пчелы! И теперь они будут давать мед! Михась радостно потирает руки. Олесечка, милая, не переживай, улья будут стоять далеко, в соседнем огороде. Как только пчелы уснут, мы их перетащим.
Какая разница? капризно морщится Олеся. Они все равно будут кусаться, а у меня аллергия!
Не будут, отмахивается Михась. Они не полетят сюда, тут же нечего есть! Они на луг полетят и в рощу, к цветам, за нектаром. Главное, сегодня их не раздражать и к ульям не подходить. Пусть привыкнут к жилью.
Олеся надувается, достает из шкафчика аптечку и мрачно рассовывает по карманам антигистаминные средства. Серый чувствует укол совести. Он понятия не имел, что у нее аллергия на пчелиные укусы. Но просьбу назад не переиграть пчелы уже прилетели, и остальные чуть не прыгают от радости. Серый украдкой любуется Верочкой и вздыхает. Чужая проблема вылетает из головы от одного взгляда на ее сияющее лицо. Улыбка Верочки определенно ценнее какой-то там Олеси. Пусть за нее у Тимура голова болит. В конце концов, Олеся ему нравится, а не Серому.
В тот день они только выпускают кур в загон да провожают Глашу к пруду на выпас, попутно накосив еще травы. Впрочем, в доме тоже скучать не приходится дел целое море. Например, нужно подшить найденную одежду. Машинок нет, приходится делать это вручную. Не присоединяется только Прапор он находит столярные инструменты, обустраивает себе мастерскую и на пробу выстругивает подставку для книг. Тимур первым откладывает шитье, торжественно выносит в гостиную виолончель и ставит на пахнущий стружкой подарок тетрадку с нотами.
Все три года с собой носил! хвастается он, делая вид, что обращается к Серому, но его взгляд предательски косит на сидящую в углу Олесю. Тимур оглаживает страницы и добавляет пафосным тоном: Ведь это наше великое наследие. Мы обязаны его сохранить и передать знание следующим поколениям. Классика облагораживает душу!
Серый кивает, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид. Мама и Верочка переглядываются с хитрыми улыбками, но молчат и кивают.
Музыка играет долго. Несколько раз Тимур сбивается, начинает заново, но все равно у него получается очень красиво. Верочка мечтательно улыбается, и она такая красивая и домашняя с шитьем в руках, что у Серого не получается не смотреть на нее. Но Верочке не до семнадцатилетнего мальчишки она улыбается мужу, и от их переглядываний Серому становится грустно.
Всё, концерт окончен! командует Михась в какой-то момент. Цветы закрылись, пчелы уснули. Можно переносить улья!
Смычок с недовольным взвизгом соскальзывает со струн.
Чур, без меня! быстро говорит Тимур и тычет пальцем в сторону Серого. Пусть он идет!
Михась хмурится.
Вообще-то я всех мужиков зову. И тебя тоже. Или ты хочешь, чтобы Олесю закусали? У нее аллергия, ты помнишь?
Я занят! У меня Чайковский, безапелляционно заявляет Тимур и, надменно вздернув нос, вновь отворачивается к нотам.
Да, он занят! вскидывается Олеся, на секунду отрываясь от своих брюк.
Пусть остается! поддакивает мама.
Михася их единодушие не устраивает. Причем до такой степени, что лицо краснеет от гнева, а изо рта выливается поток отборной брани. Почему вдруг безобидное нежелание вызывает такую бурную реакцию, Серый не понимает, но то, что Михась готов расколотить что-нибудь, видно невооруженным взглядом. А Тимур не собирается уступать и смотрит со своей фирменной наглой ухмылкой, чем подливает масла в огонь.
Пусть играет, правда, быстро говорит Серый. Под музыку интереснее же таскать. И дамам нравится.
Нравится, нравится. Пусть останется, кивает Верочка и, сложив губки бантиком, жалобно смотрит на мужа. Тот захлопывает рот и тяжело дышит. Видимо, отказать беременной жене ему не позволяет совесть. Но сдерживать ярость Михасю нелегко его руки сжимаются в кулаки, а глаза белеют.
Серому даже хочется отступить на пару шагов. Михась выглядит так, словно мечтает разорвать Тимура.
Миша, отставить! вмешивается Прапор и чуть ли не выталкивает его в коридор. Давай, успокаивайся. Пусть Тимка играет. Что, мы без него не справимся? Мы не безрукие инвалиды и не старики! А Верочка порадуется, ей полезно классику слушать. Говорят, от классики рождаются умные дети. Ты же не откажешь жене, в самом деле?