Персы назвали безумной попытку сражаться с ними, персов так много, что они затмят солнце своими стрелами, говорили послы. «Тем лучше, отвечал один спартанец, будем сражаться в тени». Ксеркс медлил с нападением, он не хотел верить, что греки решились защищать проход и дал им 4 дня на размышление: пусть уйдут себе, куда хотят, думал царь. Однако греки и не думали отступать, прошло 4 дня, и царь приказал штурмовать ущелье. «Неприятель приближается!» крикнул кто-то из греческих стражей. «Отлично! сказал Леонид: и мы приближаемся к неприятелю». Затем он спокойно устроил к бою фалангу. Персы сразу наткнулись на высокую железную стену из плотно сомкнутых щитов, от которых со свистом отскакивали тучи выпущенных стрел. Толпа за толпой кидались сломить эту стену, но она стояла, как и прежде, неуязвима, ощетинившись рядом длинных копий в твердых руках бойцов. Все выше и выше росла перед ними куча убитых, точно живой вал, накиданный спешно искусной рукой. Ксеркс послал храбрейших из своего войска «бессмертных», но и те пали, не сломив спартанцев. Ни один перс не хотел больше идти на явную гибель. Тогда царь вскочил с трона, с которого обозревал битву, и в страшном гневе приказал гнать свое войско бичами.
Царь Леонид и послы персидского царя
Прошел день, другой, третий и много здесь погибло персов, их погибло бы гораздо больше, если бы не нашелся между греками изменник, житель ближнего городка. Его звали Эфиальтом. Он перебежал к персам и сказал, что знает горную тропу через Анопею. Отряд «бессмертных» стал скрытно подниматься на лесистую вершину горы. Бой в ущелье затих; греки чуяли недоброе и с тревогой поглядывали назад. На шестые сутки они увидели фокеян, которые дали знать, что скоро покажутся и персы. Оставалось на выбор или отступить, или умереть. Спартанцам закон запрещал отступление, и они остались, а феспийцы не захотели их бросать; фивян Леонид удержал насильно. Всего греки насчитали 1400 человек. Наступило утро, последнее для защитников, это был седьмой день, когда горсть греков удерживала двухмиллионную армию. Мужественный царь надел царские одежды и по обычаю своего народа принес богам жертву. Этим обрядом он справлял тризну по себе и своим товарищам. Потом он принял вместе с ними пищу и приготовился к бою. У персов раздался военный клич, по нему они ударили с фронта. Дружно и стойко отбили спартанцы первый удар, сомкнувшись еще теснее, и выдвинув свои длинные пики, двинулись грозным строем вперед. Персы тонули в море, карабкались на скалы, спасались бегством, ложились лоском все мела фаланга, наступая обычным мерным шагом. В эту минуту сзади показались персы, в тылу фаланги. Фиванцы сейчас же перестроились, но спартанцы и феспийцы поклялись перед царем умереть все до единого. С отвагой и страшной силой они кинулись теперь назад, очищая себе путь к небольшому холму, много знатных персов свалилось в сокрушительной сече; два царских брата пали один за другим, прикрывши трупами груду тел. Когда у греков поломались копья, они схватились за мечи. То там, то здесь, в небольшой кучке бойцов подымается тяжелый меч и рассекает «бессмертных» с его шлемом, с его латами. Но их все прибывает, а спартанцев убывает. На них наступают, топчут, давят; удары врагов учащаются, защитники слабеют
Рванулся вперед царь Леонид, поднявши свой грозный меч, сделал два-три шага и упал, сраженный на землю, вокруг него разгорелся бой пуще прежнего: то персы подавались, то греки отступали. Наконец, они втащили тело царя в середину кучи и, точно празднуя победу, с остервенением кидаются сначала в одну, потом в другую, третью на все четыре стороны, грозно отражая удивленных врагов. Но это был последний подвиг греков. Истомленные, иссеченные, придавленные, они свалились все до единого, среди убитых ими персов, среди обломков копий, стрел и мечей, как своих победных трофеев.
Ни одна победа не прославила бойцов так, как прославило это поражение. Павшим спартанским героям была сделана тут же на камне такая надпись: «Прохожий, скажи в Спарте, что послушные ее законам, мы легли здесь мертвыми». Каменный лев долго указывал путнику то самое место, где пал мужественный царь Леонид. В наши дни тоже небольшая кучка бойцов, русских солдат, с такой же стойкостью, с таким же мужеством защищала против всей турецкой армии горный перевал на Шипке. Разница лишь в том, что наши отстояли им вовремя пришла помощь, а грекам нет, о них позабыли.
Александр Македонский и завоевание Персидской монархии
Учителями Александра, наследника престола и единственного сына македонского царя Филиппа, были греки, но лучший и любимый его наставник Аристотель, также грек, один из умнейших людей того времени. Рано царственный отрок стал восхищаться славными подвигами прежних героев. Изучая их деяния, он их полюбил, старался им подражать; он начал даже завидовать своему отцу. Прослышав, что Филипп одержал где-нибудь новую победу, Александр с горечью восклицал: «Отец ничего не оставит мне завоевать!». Однажды Филиппу прислали дикую лошадь по прозвищу Буцефал. Самые лучшие наездники не могли с ней совладать: не позволяла сесть. Александр схватил лошадь за узду и повел ее против солнца, потом погладил и с быстротой кошки вскочил на спину. Лошадь понесла с места. Отец и все присутствующие страшно испугались, опасаясь за жизнь Александра, но он скоро вернулся: Буцефал был мирен, как дитя. «Ну, Александр, сказал царь, ищи себе другого царства. Македония мала для тебя». Эти слова запали в душу юноши. Еще раньше, чуть ли не ребенком, он вслушивался в рассказы о Персии, он расспрашивал персидских послов о силе их царя, о путях, ведущих к его столицам, о народах, населяющих его государство. Эта ранняя пытливость тем понятнее, что все греки того времени и их соседи македоняне держали на уме одну мысль покорение Персии, все равно как мы, русские, живем давней мыслью о покорении Турции. Александр родился для того, чтобы выполнить заветную мечту обоих народов. Он имел великий ум, благородное сердце, в обращении с людьми он был ласков, приветлив, умел привязывать к себе их сердца, делать послушными своей воле. Александру было 20 лет, когда умер его отец Филипп. В это время он уже наметил свой поход. Царь Филипп, сам отличный полководец, оставил своему наследнику, хотя и небольшую армию, но храбрую, сплоченную и послушную. Греки обходились больше наемниками, у них завелось своеволие, распущенность. У Филиппа этого не было. Он вербовал войска из своих же подданных и сам водил их в битву. В голове войска, вместе с царем, сражались конная дружина царских телохранителей, или «братьев». Эта дружина набиралась их самых знатных македонян; из ее рядов назначались военачальники и ближайшие сподвижники царя. Все «братья», а их было до 2000, имели одинаковое вооружение мечи, щиты и длинные копья; всадники и кони были покрыты чешуйчатыми латами. Кроме конной царской дружины, были и пешие «братья», с длинными трехсаженными копьями. Они делились на дружины по 500 человек в каждой. Филипп строил фаланги не только из пехоты, но из пехоты и конницы вместе с таким расчетом, что конница составляла одну седьмую часть, а прочее пехота; строй фаланги глубже, чем у греков: 16 человек стояли в затылок друг к другу, или головной, считался начальником, а задний в роде нашего унтер-офицера смотрел за порядком. В каждой фаланге находилось в строю 256 рядов, значит 4096 человек, из четырех таких фаланг составлялась одна большая фаланга.
Вообще, македонские фаланги делились на более мелкие части и соединялись по нескольку вместе, отчего они были более подвижны, чем у греков. Легкая пехота, или стрелки из лука, точно также и легкая конница, вооруженная луками и дротиками, не входила в фалангу; они ее только прикрывали во время боя. Александр отделил для похода в Персию очень небольшое войско: 35 тысяч пехоты, 5 тысяч конницы и 160 судов, но это было отборное войско. Казна Александра была и того меньше, на наши деньги тысяч сто. Стенобитные машины заменяли нашу артиллерию, особые чертежники и строители заменяли нынешний Генеральный штаб, наших инженеров. Предпринимая завоевание половины Азии, македонский царь надеялся взять вверх не превосходством сил, а благоустройством своего войска. Его храбростью, единодушием, искусством, доверием и преданностью к себе, тем, что называется нравственной силой. Надо знать, что Персия была самое большое государство, она владела несколькими морями, имела богатые приморские города, мореходный флот.