Через пять минут он шел уже по переулку, напевая цыганский романс и вглядываясь в темную даль.
На углу переулка стояла извозчичья гитара.
Степан, ты?! крикнул Иван, подходя к извозчику.
Я-с, Иван Афанасьич, откликнулась фигура, торчавшая на передке.
Молодец, люблю! бросился тот на гитару. Понял, значит, давеча мою пантомиму, когда я ехал с отцом.
Как не понять, помилуйте-с вы только свистните, а мы уже смыслим.
Пошел!
Рысак лихача рванулся с места, взмахнул хвостом и потонул во мраке ночи.
IX
У рыбинского мещанина Федора Головкина, державшего хор цыган и жившего около Марьиной Рощи, в это время шел дым коромыслом.
В большой зале, ярко освещенной настенными канделябрами, происходила оргия.
Молодой купец Митя Блуждаев, в компании с отставным, прокутившимся дотла гусаром Лупаревым, которого Блуждаев держал при себе в качестве адъютанта по разгульной части, кутил у цыган третьи сутки.
На столах красовалась целая батарея донского, под столами валялись пустые бутылки. Вдоль стен сидели цыганки в яркопестрых костюмах и гремели хоровую. Блуждаев был пьян, как стелька. Он сидел на диване и, ероша и без того спутанные на голове кудри, пил стаканами донское и плакал слезами пьяного человека.
Отставной гусар, с потасканным лицом и ярко-красным носом, сидел возле Блуждаева и, отчаянно крутя левой рукой длинный ус, правой дирижировал хором, неистово пристукивая каблуком.
Так! Жги! Ловко! Чище, идолы! покрикивал гусар. Люблю! Митя! Друг!.. Выпьем!
Милые мои! ревел Блуждаев, хватая себя за грудь и обрывая пуговицы у жилета. Эфиопы-черти! Убейте меня! Ради бога, убейте!
Митя, плюнь, выпьем! твердил гусар, опуская усы в стакан.
Убейте, эфиопушки! плакал Митя, размазывая по лицу ладонью слезы. Не могу я больше жить на свете после этого тяжко мне, фараонушки Дюжину шампанского! перестал он вдруг плакать. Стой! Стой, анафемы!..
Хор остановился.
Плясовую Тр-рогай!
Хор моментально тронул «Сени». Со стула сорвалась красивая смуглая цыганка и, сверкая черными, как агат, очами, ветром пронеслась по зале.
Пашка, молодец! орал Блуждаев, хлопая отчаянно руками и совсем перевешиваясь через стол. Сатана! Люблю! Пашка!
Пашка замерла на мгновение посредине залы и, сверкнув агатами на Блуждаева, змеей поползла к нему, перегибая свой стан и вздрагивая плечами. Блуждаев схватил себя за волосы и впился глазами в цыганку. Гусар топал ногами. Цыганка сделала прыжок и под самым носом обмиравшего от восторга купца так отчаянно перетряхнулась всем корпусом и таким обожгла его жгучим взглядом, что Блуждаев застонал, словно его ударили ножом в сердце, и упал на диван.
Пашка! вскрикивал он, отчаянно взмахивая руками и сбивая со стола бутылки и стаканы. Сюда, Пашка, сюда!
Гусар бросился к плясунье, схватил ее в охапку и посадил на колени к Блуждаеву.
Все бери, все, только поцелуй! кричал он, бросая на пол скомканные радужные бумажки.
Цыганка усмехнулась, влепила в мокрые пьяные губы купца поцелуй и в одну секунду очутилась у двери. В дверях стоял Иван Афанасьевич Аршинов и вызывающе смотрел на Блуждаева.
А Блуждаев, разлакомившись поцелуем цыганки и неистово крича: «Бис, Пашка, бис!», ловил руками воздух и, поймав голову своего гусара, заключил его в объятия.
Пойдем, желанный, в сад, шепнула цыганка Аршинову и скользнула в дверь.
Иван шагнул за ней и чрез минуту очутился в садике, слабо освещенном двумя-тремя фонарями, качавшимися на кустах бузины.
Сюда, желанный, сюда! говорила цыганка, скользя тенью по дорожкам. Вот скамеечка, тут, садись.
Иван сел. Цыганка обвила его шею руками и словно огнем опалила его губы поцелуем.
Что пропал, Иван Афанасьевич? Аль забыл уж свою «смуглянку»? спрашивала она, прижимаясь к Аршинову.
Иван усмехнулся самодовольно и, повернув голову цыганки, посмотрел ей в глаза.
Соскучилась? спросил он.
Вот как соскучилась, Иван Афанасьевич, и сон потеряла, и аппетиту никакого не стало.
Ну?
Провалиться на этом месте, желанный, коли вру
Я тоже, Пашенька, по тебе соскучился, да никак нельзя было знаешь отца?
У-у-у, беда! затрясла та головой. Был он как-то намедни у нас со своими покупателями подступиться нельзя, так волком и глядит.
Ха-ха-ха! закатился Иван. Неужели и ты его лаской не прошибла?
Ничего не берет. Сидит да исподлобья на всех и глядит и скупой-прескупой, не то что ты, Иван Афанасьич
Да я что, я добрый
Добрее да желаннее тебя я на свете человека не видывала.
Цыганка чмокнула снова Аршинова и захныкала.
А у меня, желанный, опять несчастье: сестрица Маша пишет из Рыбинска, погорели недели две тому, все, как есть, дотла сгорело.
Ладно. Я помогу.
Вот спасибо, желанный! Век за тебя сестра Бога молить будет!
Кто это у вас? спросил Аршинов, перебивая цыганку и прислушиваясь к пению, доносившемуся из комнат.
Блуждаев Дмитрий Федорыч. Знаешь?
По фамилии слыхал.
Третьи сутки у нас гуляет, богатый и тароватый купец.
Ужли третьи сутки?
Третьи, Иван Афанасьич!
Счастье же вот людям, а я двое суток погуляю и сичас от папаши трепка формальная.
Паша! Паша! кричал гусар, появляясь в саду.
Он шел по дорожкам и цеплялся поминутно за кусты.
Это что за чучело? нахмурился Иван.
А это с Блуждаевым приехавши
Не отвечай ему, ну его к лешему!..
Гусар прошел мимо сидевших на скамейке Аршинова с цыганкой и, попутавшись по кустам, выругался и скрылся в комнатах.
Хмельны, оба хмельны, желанный Спеть песенку прикажешь?
Погоди, надо поговорить с тобой сперва.
Но говорить не пришлось. На террасе показалась грузная фигура Блуждаева, поддерживаемая гусаром.
Пашка! Эй! крикнул он, потрясая в воздухе бутылкой шампанского. Адъютант, почему нет эфиопки, а?
Придет ты поверь уж моему слову.
Почему нет? орал Блуждаев, колотя бутылкой по перилам террасы. Найди в моменту
Да придет, погоди ах, как ты глуп, Митя!
Желаю Пашку, и кончено Пусть «Очи» споет Пашка-а! Змея!
Не ори, придет, я знаю женщин я, брат, на женщин миллион спустил, ты то пойми, уговаривал его гусар, толкаясь носом в плечо Блуждаева, мил-ли-он! Придет! Деньги есть придет пойдем хор слушать выпьем
Не могу без ней «Очи» желаю!.. Найди! Из земли вырой!
Да нет ее здесь ты пойми видишь нет.
Ничего не вижу Друг ты мне али нет?
Друг, Митя
Найди Пашку Она здесь я видел, как она с каким-то балбесом ушла а? Я деньги трачу, не жалею ничего, а она провалилась вдруг тащи сюды хозяина, я его бить буду, обращению учить.
Я пойду к нему, Иван Афанасьич, поднялась цыганка со скамейки, спою ему «Очи» и назад вернусь
Прочь, отпихнул Аршинов в сторону цыганку, я с ним поговорю сам
Пашка! Змея! надрывался Блуждаев. Где ты?
Она со мной! проговорил Аршинов, вырастая под самым носом Блуждаева.
Тот отшатнулся и схватился за гусара.
С тобой?
Со мной. Она для вас пела, а теперь будет петь для меня, понял?
Гусар! Что же это такое, а? Ведь это грабеж, а? Не допущай этого, гусар
Мы этого не допустим! проговорил тот, выступая вперед.
Плевать я на все хотел, вот что! ответил Аршинов.
Что-о? Плевать? Бей его! Гусар, руби!
Бутылка засвистала в воздухе и ударила в плечо Аршинова.
A-а, так вы вот как, ну посмотрим!
Он плюнул по старой школьнической привычке в ладони и, сжав кулаки, бросился на кутил
* * *
На другой день Афанасий Иванович встал рано. Умывшись и помолившись Богу, он сошел в сад, обошел все дорожки, зашел в оранжерею и, поговорив с садовником, прошел в столовую, где за самоваром уже сидели Арина Петровна и Андрей.
Он ласково поздоровался с женой и сыном и справился об Иване.
Ивана, папаша, нет, ответил Андрей.
Не ночевал?
Надо думать, что не ночевал.
Афанасий Иванович сморщился и молча выпил стакан чаю.
«Загулял, подумал он, ну что же, пускай уж погуляет напоследках».
Выехав в город, он послал за Алеевым и отправился с ним к Митягову.
У Митягова они засиделись до вечерен и вышли оттуда с покрасневшими лицами.