Вызвал экспертов. Вот твои вещи. Подумал, что ты сразу захочешь встать на ноги.
После одобрительного кивка Феликс охамел и погладил ее по спине все тянули руки к чепраку, как будто надеялись его снять. Дарина укусила его за палец, рыкнула и побрела по квартире, обнюхивая плинтуса и мебель. Смотреть было не на что: стеллаж с почти пустыми полками, шкаф с приоткрытыми дверцами, в котором на вешалках болталась форма. Пара комплектов постельного белья на табуретке явные последствия стирки. Трусы и майки, пахнущие порошком.
Дарина громко чихнула стиральный порошок у подозреваемого был скверным и выглянула на балкон. Еще одна табуретка, высохшая тряпка, перекинутая через перила, ведро, швабра. И брошенный прямо на бетон яблочный огрызок.
Она превратилась, оделась, дождалась эксперта и получила пару тонких перчаток для осмотра. В выдвижном ящике стеллажа лежали разнообразные документы: квитанции об оплате коммунальных услуг, договор об аренде квартиры, заверенная копия талона продовольственного аттестата и диплом Высшего командного училища ВДВ на имя Гвидона Яблоновского, свежее заключение психиатра о допуске к оружию, гарантийные вкладыши на телефон и микроволновую печь. Дарина проверила карманы формы, которая висела в шкафу, вытащила скомканную обертку от карамельки и перешла на кухню. Там тоже не нашлось ничего интересного. На полу, возле холодильника, стояли две картонные коробки с сухпайком. Единственная сковородка и две кастрюли разного размера сияли чистотой. Пластиковые тарелки и вилки в упаковках свидетельствовали о том, что подозреваемый не морочился с мытьем посуды поел, выбросил и свободен.
Обследовав пустые кухонные шкафчики, Дарина вернулась в комнату и задумалась. Квартира выглядела необжитой койка, застеленная серым армейским одеялом, отсутствие фотографий, скопленных за годы безделушек и парадной посуды. Однако в скудном интерьере поддерживалась идеальная чистота: вымытый пол, отсутствие пыли на отопительной батарее и подоконниках, аккуратно сложенные стопки белья, отполированный кухонный стол.
Что скажешь? после щелчка в наушнике поинтересовался Негослав.
Надо проверить, куда он спускал деньги. Оклад майора, доплаты за суточные дежурства это не гроши. А у него суровый холостяцкий быт, граничащий с нищетой. Ничего лишнего.
Возможно, держал под рукой крупную сумму на побег.
Возможно. Или игровой. Казино, покер.
Поспрашиваем, что-то да выплывет.
Такое впечатление, что его кто-то предупредил среди ночи, касаясь выдвижных ящиков, проговорила Дарина. Надо проверить, не было ли у него второго телефона.
Валявшийся на балконе огрызок портил безупречную чистоту.
«Нервно заел дурные предчувствия? Сидел в темноте, швырнул под ноги, решил, что уберет потом, а утром забыл или спешил на службу? Или бросил, потому что знал не вернется?»
Дарина прекрасно понимала Негослава, рассчитывавшего взять подозреваемого тепленьким в квартире или в части. Преступление было совершено пятнадцать лет назад. Жить на виду, каждую минуту ожидая ареста, невозможно произойдет неминуемый срыв. Значит, воспоминания о преступлении вытерлись постепенно, или случился провал в памяти, как при ПСТР. Подозреваемый чувствовал себя в безопасности. К побегу его подтолкнул Светозар, известивший о прилете дознавателей. Или не Светозар?
Особой разницы не было, но Дарина привыкла раскладывать все мелочи по полочкам. Она еще раз посмотрела на огрызок не меньше десяти часов лежит, прихватило ночным морозцем и вызвала Негослава.
Ты просмотрел записи с камер наблюдения в части?
Да. Что тебя интересует?
Долго ли подозреваемый говорил со Светозаром, когда тот его предупредил?
Чуть больше минуты. Обошлись без реверансов.
Слишком быстрая реакция, как будто он сидел на чемодане и ждал отмашки.
Я догадываюсь, к чему ты клонишь, сухо ответил Негослав. Да, надо было отправить приказ об аресте. Что дальше? Напишешь докладную о моей халатности?
Типун вам на язык, господин полковник! с чувством пожелала Дарина. Просто тут яблочный огрызок на балконе брошен среди сверкающей чистоты. Не вписывается в мозаику.
Даруся, Негослав смягчился. Не будем тратить время на пустяки. Надо выяснить, куда он побежал. Это самое главное. Я сейчас начну допрашивать Светозара. Если хочешь присоединяйся.
Буду через пятнадцать минут. По пути загляну в магазинчик возле дома. Подозреваемый купил воду. Наверняка его там знают, смогут сказать, был ли он возбужден или расстроен.
Непохоже, отозвался Негослав. Судя по записям с камер, покинул часть с невозмутимым выражением лица. Подходи, жду.
Дарина повернулась к эксперту:
Что можешь сказать? Навскидку?
Отпечатки пальцев Вишневецкого, ответил тот. На всех поверхностях. Очень характерный шрам на указательном пальце правой руки. Ни одного отпечатка, соответствующего дактилоскопической карте курсанта Яблоновского, которая хранилась в архивах Академии ВДВ. Заключение будет готово завтра.
Обязательно добавь, что в дактилоскопической карте лейтенанта Яблоновского, созданной в Лисогорске тринадцать лет назад, уже другие отпечатки. Отпечатки Вишневецкого.
Не учи ученого.
Мне нужно, чтобы в заключении были четко расписаны даты, терпеливо объяснила Дарина. Нам надо установить, когда именно произошла подмена личности. Иначе прокурор с меня голову снимет. Не хочу лишний раз взыскание получать.
По всем признакам ясно, что не вчера он под чужой фамилией всплыл, фыркнул эксперт.
Распиши по пунктам, почти попросила Дарина. А то потом придется дополнительные заключения добавлять. Работайте, я в часть.
Продавец в магазине сразу опознал Гвидона по фотографии Дарина предусмотрительно захватила ее из квартиры, в ящике валялись относительно свежие, на нынешнее удостоверение.
Да, заходил. Схватил три бутылки питьевой воды, бросил купюру и почти убежал. Торопился. Он часто так делал не забирал сдачу, мы со сменщиком ему потом к следующей покупке присчитывали.
Заметили что-нибудь необычное?
Нет. Как всегда.
Дарина пообещала прислать сотрудника, который оформит показания, попрощалась и пошла по «зебре», предчувствуя, что сейчас в части произойдет битва титанов. Полковник Негослав Рыбчинский был копией подполковника Светозара Ковальского по отношению к своим подчиненным. Особое подразделение дознавателей, созданное десять лет назад по приказу начальника Главного Военного Следственного Управления расформировывали и сформировывали три раза. Негослав Рыбчинский был разжалован всего один раз в этом Светозар выигрывал по очкам зато ухитрился отсидеть два с половиной месяца за покушение на жизнь врача-реаниматолога, отказавшегося подходить к бездыханному Мареку. Негослав выстрелил врачу под ноги, тем самым запустив комплекс реанимационных мероприятий после обширного поражения электрическим током. Выйдя из камеры, он носил очухавшемуся Мареку пироги с калиной, а когда дело о покушении закрыли за недостатком улик, держал для подчиненного место во вновь сформированном подразделении. Дарина после выстрела написала рапорт об увольнении, отгуляла внезапный отпуск, а потом вернулась под крыло Рыбчинского, не помышляя работать с кем-то другим.
Она не прогадала. Когда попала в госпиталь получала пироги с калиной. Когда вышла получила поддержку и заботу, не только от Негослава, но и от всего подразделения. Они не только сработались сжились, отгораживаясь от потока негатива подколками, шутками и вольностями. Мимолетный вопрос «а как бы себя повел Негослав, если бы кто-то из подразделения оказался замешанным в давнем преступлении?» Дарина предпочла выкинуть из головы. Ни у кого из сослуживцев не было провалов в биографии, дознавателей проверяли жестче прочих сотрудников Военного Следственного Управления, жизни всех и каждого выворачивали наизнанку. Нет, у Негослава такой проблемы возникнуть не могло.