Сейчас же, застряв посреди тюрьмы со странным, непробиваемо спокойным офицером, девушка трепетала. Её состояние не поддавалось объяснению: он не прикасался к ней, не шантажировал, говорил непринуждённо будто по-настоящему заинтересовался, с чего бы вдруг она наблюдала за ним на выступлении. С другой стороны, она то и дело ловила на себе его взгляды непонятные, тревожащие, наполненные каким-то нечитаемым вопросом. Он точно искал в ней подсказку к загадке, которую пока не понимал.
Вы специально правительство разношёрстным лепите?
Разве плохо? отозвался он. Сорния многонациональное государство. И «лепим» не мы. Конечное слово за народом.
Не смешите. Народ по-прежнему ничего не решает.
Я с вами не согласен. Страна канцлеров выбирает, а это уже существенный вклад граждан в будущее.
Где мой бюллетень? фальшиво возмутилась она Я не гражданка, по-вашему?
Не обижайтесь. Права заключённых ограничены на законных основаниях. Почитайте Легату. Принести экземпляр?
Чего-чего? приподняла брови девушка. На законных? Вы этот закон сочиняли! Монархию что ли правомерно ликвидировали? Императора казнили?
Вы не поверите.
Мужчина заправил за ухо прядь. Лис украдкой проследила за его движением. Обнажившееся на миг запястье окольцовывал рваный красноватый шрам. «От кандалов», подумалось сходу. Отметила она и лёгкое дрожание скрытых под перчатками пальцев. Он сгибал их чуть ли не с трудом. Столь важная деталь не привлекла её внимание при первой встрече. Той ночью офицер не воспользовался оружием. Откровенно говоря, он и ударил-то её всего раз наручником по лучевой кости.
Откуда шрам?
Ваши предположения? Он замедлил шаг. Напряжение Лис росло.
Я не гадалка.
И понятия не имеете, кто я?
Да, ответила она с раздражением. Вы не представились.
Ну надо же, усмехнулся он. Мы с вами в чём-то похожи, оказывается. Одинаково невежливые.
Предупреждение щёлкнуло по нервам, заставив Лис за долю секунды развернуться к мужчине. Он тоже не медлил грубо толкнул её к стене. От столкновения с твёрдой поверхностью вышибло воздух, в затылке загудело, но передышку, естественно, не дали офицер подскочил рывком и сжал горло под челюстью. Ошейник чуть сдвинулся, под ним открылся кончик тонкой алой линии зажившего ранения. Магия, растревоженная агрессией, отозвалась внезапно мощным импульсом; кожу нестерпимо обожгло. От боли хлынули слёзы. Захрипев, девушка лягнула противника ногой хватка немного ослабла, чтобы затем сомкнуться крепче. Он навалился на неё, прижал скованные руки и, наклонившись к уху, спросил:
Кто вы? Кто вас послал?
От звучания его голоса по телу побежали мурашки. В нём не сквозило ни гнева, ни желания только предостережение, легко считываемая угроза. Отвратительнее всего и Лис сразу это распознала он не блефовал, не бил наугад, надеясь, что она расколется под напором страха и подтвердит его предположение. Он ждал от неё признания, потому что был уверен: в его руках извивалась не та, кого он планировал задержать в трущобах.
Вы же магиструма Черлот ловили, нет? прошипела она, яростно дёрнувшись.
Улыбка вновь коснулась его губ. В глазах же, диссонируя с ней, застыл холод. Врать бессмысленно. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, чего добивался.
С людьми вроде него не позаигрываешь. Понадобится жилы вытянет и их же в глотку затолкает. Не ради забавы для порядка.
Видите ли, произнёс он, нас не предупредили о кое-каком щекотливом моменте.
Мне-то что? огрызнулась девушка, мечтая расплавить его до костей. Я на свидание с вами не напрашивалась! При чём тут я?
Никак не сообразите? Поясню: фальшивое имя, фальшивая личность, преднамеренный обман офицера при исполнении. Перехватив её недобрый взгляд, мужчина едко уточнил: Нет? Не доходит? Тогда ещё доступнее: магиструма Черлот в сорнийской армии не числилось.
Лис нахмурилась. Дело принимало совершенно непредсказуемый оборот. Её не спутали с другой и с ориентировкой не намудрили.
Кто-то специально привёл её в лапы «законников», позаботившись о легенде-прикрытии. Как выяснилось, слабоватой.
Плохо искали.
Он всмотрелся в её лицо и, словно поддавшись порыву, провёл пальцем по шраму, частично перекрытому ошейником. Девушка напряглась, приготовившись сопротивляться до последнего, но он просто отступил без намёков, без пояснений.
Вы бы перепроверили, господин офицер. Нехорошо угрожать даме, не выяснив подробности. Я вас не обманывала, цирк затеяли вы, поэтому в себе разберитесь: деликатность потренируйте, приучитесь слушать. Для начала.
Хмыкнув, он галантно указал на тускло освещённую лестницу, что никоим образом не вязалась ни со сковывавшими Лис наручниками, ни с его ранней выходкой, от которой наутро обещали расцвести синяки.
Мне бы жилось куда спокойнее, знай я, что ошибаюсь и вы действительно мисс Черлот.
«А мне полегчало бы от информации о скотине, засунувшей меня сюда».
Отойдя от стены, девушка одёрнула платье. Безликий офицер наблюдал безмолвно, и это молчание заполняло пространство необъяснимой тревожной тяжестью.
***
Шум на уровень выше окончательно разбудил Эйвилин. Сквозь мутную дымку, оставшуюся после сна, решётки выглядели тонкими расплывчатыми линиями без лишних усилий согнутся под нажимом. Она потянулась к ним и сжала кулак. Иллюзия не изменит реальности.
Поймав соскользнувшие с плеч одеяла, Эйвилин подавила тягу потереть зудящую рану. Болтливая особа из соседней камеры строго-настрого запретила трогать порез.
Не тычь в него, скорее затянется! ворчала магиструм на неумелые потуги принцессы справиться с повреждением через перетягивания его тряпками.
В иной обстановке она не придала бы значения напутствиям от кого-то незнакомого. Не спустила бы бесцеремонности: грубить наследнице престола пик абсурда! В иной не будь они обе заперты в подземелье, пропитанном запахом сырости и крыс. Пришлось довериться опыту солдата: Эйвилин не шибко смыслила в длительности заживления ран без лечения.
Из груди вырвался невесёлый смешок. До чего изменчивы люди! Тремя месяцами ранее её тянуло удавиться, на край зарезаться подобранным осколком бутылки, которую в неё кинул пьяный надсмотрщик. Известие о казни родителей терзало куда слабее неопределённости: от неё чего-то хотели, больше незачем временить с подъёмом на эшафот. Разъяснения откладывали до приезда Росса или его возвысившихся шавок. Ждать ублюдка, махом разорившего её мир, принцесса изначально не собиралась. Гордость призывала не доставлять ему удовольствия своим уничтоженным видом. Остатки здравого смысла же приказывали стерпеть до объявления в тюрьме этого главного палача, нетитулованного «идейного лидера революции». Не ради встречи с приговором ради плевка в физиономию убийце отца и матери. Интересно: посмеялся бы Элерт над решительностью «маленького Высочества»? Щёлкнул бы по носу с восклицанием: «Наша принцесса, оказывается, научилась показывать зубки!»? Об уважении к статусу в её компании он почему-то забывал.
От мыслей о капитане навернулись невыплаканные слёзы. Думать о нём Эйвилин себе запретила. Помимо пробуждения воспоминаний о беззаботных деньках во дворце, возвращалась надежда. Известия об истреблении «Призраков» личного отряда Его Величества, возглавляемого офицером первого ранга Эле́ртом Катле́ром, не поступало. Вслушиваться в болтовню стражи бессмысленно: мужчины обсуждали что угодно, кроме них. Элита элит среди военных подразделений, гроза врагов императора и ничего, ни-че-го: ни слухов, ни упоминаний, ни издёвок! Ни они ли обращались щитом для отца, что бы ни случилось? Наверное, находились подле него и тогда.