Наденьте! Больно смотреть.
На разминке вас это не будоражило. Чем меньше на мне одежды, тем меньше от вас заботы? Я учту.
Она не подала вида, что тронута шпилькой. Для лучшего обзора за утренней тренировкой она вскарабкалась под козырёк сруба в вязкую темень, в которой не разогнуться и не различить силуэта. Небо, задёрнутое хмарью, упеленало природу в смольное покрывало; фонари не доставали до её укрытия. С точки зрения шпиона-любителя, не придраться безупречное убежище для слежки.
Тьма ваша подруга? проронила с полуулыбкой. Как и она до безобразия поддельной.
Мужчина, уже поднявшийся и отряхнувший шинель, заговорщицки наклонился к ней. От непредвиденной близости она не увильнула, не отодвинулась: замерла, скованная пронизывающей синевой. Гордость-злодейка распорядилась не тупиться в ущерб роли, в угоду натуре. Девушка выжидала. Он всё не делал завершающий ход, пока барабан не разразился громом во второй раз.
Моя жена, ответил он, постучав по кольцу на среднем пальце левой руки, и собрался было покинуть пристанище, когда она, подскочив, спросила:
Зачем вы вообще со мной заговорили?
Вы не собраны, напомнил он свой же упрёк. А я на вас поставил.
Она хихикнула не сдержавшись и зажала рот, проглатывая подступающий хохот. Имя ей Паранойя! Понастроила предположений, напридумывала теорий заговора! Всё-таки волнение брало над ней верх. Или офицера окружала своеобразная аура, вызывавшая в ней необъяснимый диссонанс. Собеседника он прощупывал словами, припудривая мозги непринуждённостью, без скальпеля вскрывал нутро и одновременно приглашал внутрь себя: рассматривайте, любуйтесь да не запутайтесь в дверцах, иначе провалитесь и расшибётесь насмерть.
Вы сумасшедший, высказалась девушка наконец. Опрометчивое расходование денег выставляет вас не в выгодном свете.
Впервые слышу, чтобы кто-то называл себя «опрометчивым расходом», вскинул брови он. Поработайте над самооценкой на досуге.
Ей бы смутиться, покраснеть, как полагается всякой юной особе под напором мужской игривости, да под стереотипы о сопливых девчонках она, к сожалению, не подпадала. Метко брошенные зубоскальства возымели обратный эффект: девушка приблизилась к офицеру вплотную и выдохнула ему в губы:
Открою вам секрет: женщины любят нежность. Остроумие не приведёт в вашу постель ни одну приличную даму.
Его покрытые инеем ресницы дрогнули.
Пока что я лицезрю не женщину. Вы моя ставка, мисс Тэйт. После церемонии я обещаю он ненадолго замолчал, смакуя её реакцию, быть с вами нежнее.
У порядочной юной особы не подобралось бы конструкций для описания возмущения вульгарностью мужчины. У неё, скаковой лошадки в Большой Гонке, чей инстинкт самосохранения приглушила острая потребность заткнуть наглеца (какими бы статусами он ни обладал), с формулировками трудностей не возникло.
Не смею гарантировать того же.
Судя по плутовскому выражению лица, интонации вызова пришлись ему по вкусу.
Договорились.
Он удалился аккурат под третий бой. Девушка, сердясь на задержку, перескочила через груду инвентаря: выйти с противоположной стороны не позволить никому надумать лишнего. В строй она вклинилась среди опоздавших в последнюю шеренгу, поле зрения для которой ограничивали широкие спины соперников.
Испытание начиналось с минуты на минуту. Штаб-адъютант рябой человек средних лет, отличающийся пышными усами, зычным голосом зачитывал списки. Участник, чью фамилию озвучивали, подходил к Шару и обзаводился собственным номером. Элементарность процедуры не избавляло весь процесс от затянутости. Что сложного? Пощупал устройство встал в колонну. За ним второй. Третий. Конвейер раздачи цифр. Умудрились же превратить его в тягомотину.
Приподнявшись на носочках, девушка нашла среди офицеров новоявленного знакомца. Он застёгивал ремешок кивера боролся с ним, если на то пошло и, прерываясь на бормотания (вряд ли цензурные), разговаривал с мужчиной из комиссии. Тьма не помешала узнать его собеседника: Вильм Берг был знаковой фигурой для империи. Военный советник Его Величества, гений стратегии, он снискал славу после победы в войне с Барусландом. Человек, вписавшийся в историю при жизни благодаря острому уму и поразительной собранности в условиях краха Западного фронта, не распрощался с авторитетом и на шестом десятке. Его возносили в армии, любили в народе и прислушивались к советам при Дворе, потому то, как держался с ним младший офицер, смотрелось до дикого фамильярно.
Не мужчина, а находка для потрясений: развлекается ставками, разбрасывается намёками, панибратствует со старшими. У Империи до того худо с кадрами, что она готова присвоить чин повесе? Смехотворно.
Девушка сдула с глаз прядку. Людей в строю поубавилось: половина из них уже разделилась на пары.
Джен Тэйт!
Вдруг вспотели ладони.
(о чём переживать? всё заранее решено, просчитано. поезжай по накатанной: план проработан до мелочей)
Она понимала, что произойдёт дальше. Неудача её не страшила: бесово отродье, этот сладкий мальчишка-военный, не прогадал, верно вычислил потенциал «серой мыши». Среди соискателей равно курсантов, равно прочих конкурентов ей не встретилось. Они могли дать ей фору в знании истории, военной науки, владении ружьями (видят боги: она не выносила длинноствольного стрелкового оружия), но сравниться в рукопашном, где гибкость, внимательность и хитрость превалировали над качеством обучения, нет. Влияла на то и опытность: в отличие от них в большинстве зелёных юнцов ей довелось испробовать навыки не в одной драке. В реальности правила отсутствовали победа оставалась за выжившим или уцелевшим. Практика доказывала: кабинетным выкормышам сложновато перестроить мозг с заученной последовательности на действие по ситуации. Они привыкли подчиняться она приноровилась руководствоваться здравым смыслом.
На ощупь механизм был гладким и тёплым. «За грелку сойдёт», подумалось некстати, и воображение живо выдало образ офицера, обнимающего шар бедными, израненными холодом руками. Вот уж кому пригодилось бы.
Мысль сбилась болезненным жжением ладони. Девушка прошипела что-то нецензурно-невнятное и, отнявшись от устройства, обнаружила на коже цифру четырнадцать. По приметам народов востока она сулила неприятности, для бестий она служила колдовской печатью, этаким проклятьем для особо провинившихся. Не зря в Немир28 вело четырнадцать дверей, которые сторожило такое же число Хранителей.
Она улыбнулась причудливости судьбы. Штаб-адъютант уже диктовал фамилию следующего участника, так что девушка пристроилась в хвосте крайней колонны.
В напарники к ней распределяться не спешили. Список переместился на следующую страницу, огласил оставшиеся имена и оборвался торжественным гласом трубы. Всё тот же усач поправил очки, принял от помощника ламинированную грамоту и приступил к декламированию правила поединков. Их поменяли с прошлого набора: ограничения, кроме очевидно рискованных для здоровья, убрали, предоставив свободу фантазии и умениям, разрешили претендовать на право дополнительного тура при условии наличия вакантных мест. Тенденции масс попали на блюдце царственного дома: грязная борьба с уличных арен перекочёвывала на площадки для подготовки солдат и в заведения для сливок общества. Порадоваться бы, что не придётся сдерживаться, да пустующая позиция с левого бока пока что мешала проникнуться предварительным позитивом.
Дождавшись разрешения задать вопрос, девушка выступила из строя. От напряжения затекли плечи: держать осанку подолгу она не научилась. Штаб-адъютант осмотрел её внешний вид перед тем, как кивком дать добро на открытие рта. Что поделать: армейские порядки будут сопровождать до «отставки», надо вклиниваться и подстраиваться.