Абсурдности это не убавляло. Ситуация складывалась, мягко говоря, щекотливая.
Пригладив волосы нервным жестом, Росс схватился за пачку курева. Запасы терпения на сегодня приближались к концу. Рекордные сроки до полудня!
Надо было убедиться, что Эйвилин благополучно покинет Сатгрот. От неё мёртвой пользы нет.
Надо было эхом отозвался Азеф и, отставив чашку, свирепо надвинулся на капитана: Ты что творишь? Как это понимать?
Элерт постучал по рапорту:
Всё дело в Партлане. И фальшивой мисс Черлот по большей части в ней. Росс вздохнул, не скрывая раздражение. Кто-то придумал легенду о магиструме по фамилии Черлот, составил ориентировку «от» и «до», подсунул её в «особый контроль» с припиской «опасна, задержать» и устроил девушку в соседние камеры с Эйвилин. Ты не находишь это подозрительным?
Я каждую секунду своего грёбаного существования нахожу подозрительной! рассерженным полушёпотом выдал мужчина. Ты проводил арест. Кто её в ту камеру поместил? Просвети, будь любезен. Можешь начать с главного: почему ринулся её задерживать? Не припомню за тобой охоты гоняться за заурядными магиструмами. С приписками, без приписок они одинаково опасны. Почему она? Ты сразу догадался, что Черлот самозванка?
Нет. Так совпало, ответил друг без запинки. Мы сдали её конвою и на том расстались. Вроде бы рядовой случай, и, очутись на моём месте другой, никто бы ничего не заподозрил. А я контролировал обучение гвардейцев при империи. Я знаю, по какой методичке учили драться в армии. И, поверь, она по всем пунктам мимо.
Царапина на его шее заживала. Через полторы недели от неё следа не останется, но, увидев её свежей, ещё кровящей, Азеф с внутренним содроганием подумал: не увернулся бы лишился жизни. Убивать их беглянка умела легко, искусно на то же умозаключение наталкивали показания свидетеля.
В лагерях постоянно случались потасовки. Нечеловеческие условия севера озлобляли людей, выбивали из них мягкосердечие, вкладывали в ладони ножи кому для самообороны, а кому для грязи и подлости. Мальчишки, бывало, дрались насмерть из-за грубого, сгоряча брошенного слова; взрослого резал лезвием под подбородком вчерашний товарищ ради тёплого местечка, обещанного надсмотрщиком. Смерти входили в обыкновение. Никого не удивляли мертвецы, обнаруженные утром под забором, поселенцы только присаживались на корточки перед ними, чтобы убедиться, не их ли это друг или родственник, и, вздохнув, шли дальше.
Азефу тоже приходилось убивать чаще, чем он бы того желал, но привыкнуть так и не сумел.
Я пока что ни дрэга не понимаю, признал он, надавив пальцами на веки. Пульсация смещалась к центру лба.
Элерт оттянул воротник шинели. Его дыхание учащалось, щёки рдели, лихорадочно блестели расширившиеся зрачки. Лекарство действовало. В течение часа жар уймётся, и боль отступит до вечера. К ночи разразится приступами друг вновь возьмётся за пузырёк или нет. Предписания врачей он соблюдал всё халатнее.
Наша «мисс Черлот» работает на кое-какую столичную контору. Наёмники. За убийства берутся редко: в основном долги трясут, разыскивают чьих-нибудь беглецов, пропавших, документы подделывают, спекулируют на бирже и далее по списку. Формально не прикопаешься.
Ты же как-то выяснил, неодобрительно фыркнул Росс. Подозрения недостаточно?
Будем честны: ни ты, ни я не заинтересованы в исчезновении старых наёмников. Нет смысла их прикрывать: расплодятся новые, мы не уследим, а молодёжь приструнить сложнее. У них ни законов, ни традиций, ни порядка. Он сжал сукно на груди и ссутулился. Дотронувшись до его лба, Азеф нахмурился. Складывалось впечатление, что организм день за днём яростнее сопротивлялся вливаемому в него снадобью. Попросил Осгюра отменить курс. У меня мозги скоро расплавятся от этой штуки.
Он тряхнул головой, прогоняя туман. Вынул из кармана зажигалку, но, прикинув «за» и «против», убрал.
Из примечательного. Около двух месяцев назад некое заинтересованное лицо заявилось в столичные конторы с контрактом на поиск членов императорской семьи. Без конкретики. Любых. За огромные деньги.
Не вижу связи с Партланом. У нас немало страждущих аристократов. Я бы сначала подумал о Первом министре.
Сказал и сразу пожалел. На скулах Элерта заходили желваки.
Он не высунется. В его интересах как можно быстрее затеряться за границей. Пусть побегает. Я его и там достану.
Он положил перед Азефом имперскую монету. Мужчина поднёс её к глазам. Золотая, с гербом Арвелей на обороте. На гурте красовалась надпись: «ЧМД П.».
Партланы единственные в Сорнии обладали привилегией проставлять свой знак на монетах.
Она могла оказаться у кого угодно. Они торговлю вели.
Не спорю. Однако наш заказчик оставил в качестве предоплаты золото партлановского монетного двора. В несколько тысяч румилей. Я в совпадение не верю. Наверняка он.
Решил подстраховать авторитет голубой кровью? Умно. Видимо, его иностранные «друзья» требуют ставку посолиднее, чем он. Зачем им разбрасываться деньгами, оружием и громкими заявлениями, если на трон посадить некого.
Элерт многозначительно хмыкнул.
По-твоему, выманивать его на Эйвилин хорошая идея? Не слишком ли рискованно? с сомнением уточнил Росс.
Я готов взять ответственность за любой исход, прозвучало уверенное.
Паршиво, куда ни посмотри. Патрульные застали его подставного «Призрака» во дворе, и, проболтайся охранник о «демоне», подозрения падут именно на капитана злополучного отряда.
Настроение друга об озабоченности не говорило.
Командующий Росс! Сэр. Мистер Катлер!
Солдат из сопровождения стукнул каблуками сапог и отдал честь. Его растрёпанный, взбудораженный вид не оставлял простора для фантазии: он бежал.
К чему срочность, сержант?
Сэр, свидетель он повесился.
Глава 6. О прошлом
Перед аркой, ведущей на тренировочное поле, вилось порядка полусотни человек. С прошлого испытания претендентов заметно поубавилось: сказался высокий проходной балл на заключительный этап экзаменации. Имелись и такие, кто саморетировались, прочувствовав на себе предстоящие тяготы службы. Осуждать их не поворачивался язык: свора командиров в белых воротничках намудрила задания на грани человеческих возможностей. Дотошный подход оправдывался вакантными должностями: набирали не солдат-ротозеев для службы в армии, а стражу на Парящий Двор. В обитель императоров Сорнии по понятным причинам принимали лучших из лучших. Ни происхождение, ни связи не спасали от участия в отборе; с красным штампом «провалено» равно могли уковылять что простолюдины в дырявых носках, что напомаженные дети аристократов. За взяточничество, вопреки обычному, карали по наивысшей строгости закона: на помост и петельку на шею. Этим людям предстояло надеть идеальный мундир охраны и встать на защиту венценосной семьи просчётов в их подготовке, погрешностей в навыках не допускалось. Они несли крест живого щита. Блестяще вышколенные. Безукоризненно верные.
Среди оставшихся кандидатов преобладающая масса носила форму Высшей Военной Академии. Их лица выражали идентичную эмоцию собранности, они не вступали в диалоги с соперниками и не мерили шагами пяточки земли в приступе паники. От них следовало ожидать предусмотрительности: прибыли на место заблаговременно, «прощупали» площадку на изъяны, размялись, приноравливаясь к силе потенциальных противников. Пары составлял Шар беспристрастное устройство эфекторов, которое при касании начертало на ладони случайный из заданных номеров. Совпадение определяло стороны спарринга. Кристальная чистота процесса. Ни в предвзятости не обвинишь, ни в необъективности.