Вась, какая норма?! Какие грибы?! Лунина уже полыхала гневом, облившем ее щеки разбавленной киноварью. Сейчас только апрель! Коли так пойдет дальше, к новому году весь Калинск обезлюдеет! Легко рассуждать, когда тебя лично подобные известия не касаются! А каково родным пропавших бедолаг?!
Настасьина нижняя губа на этих словах начала младенчески подрагивать. Она перевела влажный взор на монитор. Казалось, еще немного и Лунина заполнит уши коллег полноценным ревом. «Наша Настя громко плачет» съехидничал внутренний голос Василия, однако до материального выражения мысль, к счастью, не доросла.
Статистика гласит Очень нудно начал Шумский.
Пошел ты со своей статистикой! Девушка дернула себя за блондинистую косу.
Давайте-ка лучше займемся делом, пока не переругались спокойно вмешалась Марина и крикнула, Лидк, что там с объявлениями?
Несут, ровным голосом откликнулась та, пока немного, но неделя только в середине
Ты там не очень усердствуй, если переберут, ставь в очередь!
Скорее всего, Лида согласно кивнула, но этого никто не увидел.
Лидия Воронина единственная сидела отдельно от остальных в предбаннике напротив входной двери. Она принимала объявления, поздравления, жалобы от читателей, отвечала на звонки в общем, ее обязанности походили на секретарские. На мероприятия девушку отправляли редко, только если остальные погрязли в занятости, и, как правило, это были далеко не самые серьезные моменты в жизни области: выставки, ветеранские встречи, благотворительные праздники, залитая дождем яма во дворе, мешавшая жильцам спокойно спать, заодно дававшая повод горлопанить о халатности и нечуткости городских чиновников, и прочее в том же роде.
Самая юная в коллективе, едва разменявшая двадцатку Лида исполняла больше техническую работу, но вроде бы не особенно тяготилась этим, да и с коллегами общалась исключительно по настроению, ибо разговорчивость явно не тот конёк, которого она запросто оседлала бы. Молчаливая, пожалуй, даже мрачноватая, Лидия приучила читателей сразу излагать суть четко и конкретно. Если же кто-то брался, как это водится в среде российского населения, перечислять ей превратности своего тернистого пути, Воронина просто не обращала внимания, продолжая заниматься своими делами, и скоро словесный фонтан посетителя иссякал. В итоге даже завзятые любители ездить по ушам перевоспитались и следовали негласному правилу, установленному Лидией: принес, скажем, объявление, сдал гуляй, а поговорить за жизнь пожалуй в другом месте. Жалоба на недобросовестный ЖЭК? Подавай в письменном виде. Не написал? Вот бумага, вот ручка. Написал сдал свободен. И никаких гвоздей: у Лидии со всеми разговор короткий. Любимчиков у нее не водилось, и даже попытки читателей подсластить суровость юной газетчицы шоколадками успеха не имели.
Владимир Петрович таким отношением к посетителям был недоволен и порой вслед за небезызвестным киногероем выговаривал, мол, «к людям надо относиться мягше, на вещи смотреть ширше», однако, в конце концов, даже он сдался, и Воронинская непробиваемость превратилась в легенду редакции.
Именно железобетонности Лидкиной натуры искренне завидовала Настасья: сама-то заходилась практически из-за всего, потом ее только что валерьянкой не отпаивали. Вот и теперь Лунина так расстраивалась из-за каждого пропавшего, постоянно возвращаясь к фотографиям и скорбно покачивая головой, что обычно мирного Шумского коробило: нашлась тоже сердобольная мать Тереза! Чего охать, если помочь ничем не можешь? Впрочем, подобные думки он благоразумно держал при себе не следовало лишний раз драконить Настасью душевной черствостью.
Вообще-то, Лунина нормальная девчонка. Добрая, талантливая: ее житейскими историями зачитаешься, недаром это одна из любимейших газетных рубрик у калинчан. Надежный товарищ, красивая к тому же глазищи огромные, синие, точно горные озера на закате Вот только заводная донельзя, сущая ерунда способна Настасью до истерики довести! Может, это просто обратная сторона лирической натуры? Ну да Бог с ней, пусть жалеет всех, кого не лень, ежели так легче живется.
Василий украдкой покосился на светловолосую коллегу та необычайно внимательно созерцала монитор: видно, еще дуется. Журналист пожал плечами и уже собрался все-таки достать из конверта листок, как в дверях нарисовался посетитель. Узрев его, Лида сходу указала на соседнюю комнату, не потрудившись разлепить губы для приветствия, Шумский же мысленно застонал, а вслух молвил, сопроводив слова натянутой улыбкой:
Здравствуйте, Яков Степанович.
Он от души надеялся, что старичок прибыл подать объявление. Однако тот разочаровал Василия: аккуратно присел на стул и сложил по-старчески узловатые кисти рук на набалдашнике трости. Значит, надежды тщетны: дедуля явно нацелен на разговор.
***
Яков Степанович Матвеев, некогда занимавший должность директора областного архива, числился среди старинных друзей редакции, и захаживал с первого дня основания «Калинских вестей», а это, почитай, десятка два лет. Главред старичка уважал, и непременно имел с ним беседу, ежели бывал в наличии.
Яков Степанович слыл человеком интересным: заядлый библиофил, эрудит, он, случалось, откапывал стоящие материалы, по которым клепал статейки, в основном, на историческую тематику. Его очень занимали личности. Старичок Матвеев свято верил в то, что любая эпоха это, прежде всего, люди, именно в судьбах она отражается наиболее показательно, ибо изломы истории не лишают возможности оставаться человеком в полном смысле слова. Правда, порой это намного труднее, нежели следовать тенденциям времени
Как-то Василию довелось засвидетельствовать спор между Яковом Степановичем и Мариной, которая пыталась отказаться принять очередную писанину о каком-то малоизвестном полководце местного разлива из давно минувших дней Гражданской войны.
Поймите, наша газета небольшая, мы отдаем предпочтение событиям, а не товарищам, больше годящимся в музейные экспонаты, втолковывала она интеллигентному пенсионеру.
Помилуйте, Мариночка Леонидовна, но ведь событий не бывает без людей, веско молвил Матвеев. Все мы, знаете ли, персонажи в книге земного бытия.
Конечно, вы правы. И все же этот вашМейерсон, Марина не без труда прочитала фамилию на протянутом тетрадном листке, никому не известен. Вполне возможно, и читать о нем не захотят. «А мы потом выслушивай от ВП о падении тиражей и о том, что писать надо интереснее и короче» мысленно добавила она.
Верно, Семен Арнольдович не может похвастаться упоминанием в учебниках по истории даже родного края. Однако во время Гражданской войны именно он предотвратил расправу и над белогвардейцами, стоявшими в деревне Лютая (ныне Черныши) тогдашнего Калинского уезда, и над поддерживающими их крестьянами. Он пустил в ход не грубую силу, а искусство дипломатии, хитрость, и в итоге урезонил алчущих крови красных архаровцев, переключив их внимание на якобы закопанный отступающими частями клад, который позволит набить карманы до отказа, и никаких взносов в пользу революции Разумеется, на самом деле сокровищ и в помине не было, но главное направить разрушительную энергию в относительно мирное русло. Обставил Семен Арнольдович это дело с большой тонкостью. Не бог весть что, тем более в годы, когда как раз произвол и кровопролития были в чести Потом-то Мейерсона застрелили то ли в бою, то ли свои же, и о нем предпочли позабыть, как о довольно слабохарактерном революционном деятеле. Незаслуженно, между прочим. Я перерыл кучу архивных документов, чтобы докопаться до истины, так что заметка чистейший эксклюзив, только для моих любимых «Калинских вестей»