На столе у особиста зазвонил телефон и он быстро поднял трубку.
Так точно, быстро ответил он, продолжая слушать указания. Есть, произнёс старший лейтенант и положил трубку.
Теперь уже лицо оперуполномоченного выражало некую тревогу. Несколько секунд он что-то искал на столе, а потом уставился на меня.
Что, вопрос о моей карьере уже решён? спросил я.
Не совсем. Странно, но вас необходимо доставить в штаб дивизии прямо сейчас. С вами хотят поговорить.
Глава 2
Поездка на заднем сиденье УАЗика выдалась напряжённой. Водитель в звании ефрейтора гнал по песчаной дороге, совершенно не заботясь о сохранности подвески автомобиля. С другой стороны, для чего ещё нужен этот вариант советского внедорожника если не для езды по таким ухабам.
Сопровождал меня Поляков, как начальник оперативного отдела дивизии.
В двух словах расскажите, почему такая срочность с этим вызовом в штаб? спросил я, но на откровенность Михаила Вячеславовича надеяться было глупо.
Вы же понимаете, Сергей Сергеевич, что у меня нет для вас подходящегоответа, спокойно сказал Поляков, подскочив на кресле от очередной кочки. У вас Родин есть предположения, почему именно вы удостоены такой «чести»?
Похоже, вопрос риторический, сказал я и Поляков утвердительно кивнул.
За сбитый иранский самолёт грозит международный скандал, пускай и над территорией Афганистана.
Очередной ухаб и Поляков чуть не достал макушкой потолка кабины. Я продолжил смотреть на проносящиеся мимо нас искорёженную технику и разбитые глиняные строения.
Штаб дивизии ничем не отличался от того, что был у нас в пригороде Баграма. Одна лишь разница, что охраны здесь было гораздо больше. Всё же сейчас на западном направлении обстановка гораздо сложнее, чем на восточном.
И это в очередной раз указывает на то, что история войны пошла не так, как я это помню из рассказов ветеранов, учебников и других источников, которые были у меня в будущем. Может, и не продлится этот конфликт для Советского Союза почти 10 лет.
Остановись тут, сказал Поляков водителю и он резко затормозил рядом с беседкой напротив штаба. Выйди.
Ефрейтор заглушил машину и вышел из кабины, хлопнув дверью.
Что-то конфиденциальное? спросил я, наклонившись ближе к подполковнику.
Молча посиди и послушай. В официальной объяснительной ты соврал, утаив устный приказ твоего командира полка, тихо сказал Поляков, отряхивая чёрный портфель от пыли, налетевшей во время поездки.
Как и было мне сказано, я молчал и слушал. Михаил Вячеславович и не поворачивался в мою сторону.
Томин сознался в этом и дал официальные показания. В принципе, это может стать для тебя спасением, если ты сейчас перепишешь свою объяснительную. Время у нас с тобой 10 минут не больше, сказал Поляков, повернулся ко мне и протянул чистый лист. Заму главкома всё равно кого наказывать, а тебе ещё служить долго.
Вы знаете мой ответ, Михаил Вячеславович, сказал я и отклонился назад.
Сергей, я не знаю, какие вопросы и что у тебя будет спрашивать большое начальство. Но ничего хорошего я не жду. Подумай о себе, а не о мнимых ценностях, продолжал держать листок Поляков.
Как он это себе представляет? Переписать показания, обвинив во всём командира полка? Как будто это он нажимал на кнопку и не обращал внимания на команды вышестоящего начальства.
Я уже вам всё написал, не отступал я.
Родин, хватит ломать комедию. Сделай, как я тебе говорю, потряс передо мной чистым листком особист.
Михаил Вячеславович, мне кажется, вся эта ситуация напоминает комедию. Не выполни я пуск, писал бы вам сейчас объяснительную по поводу гибели капитана Гаврюка. И скандал международный был бы всё равно. У нас были сведения, что иранцы готовят акцию против нас вблизи границы.
Вот сейчас ты это всё и расскажешь, сказал Поляков, убрав листок в портфель. Сведения были, информация о взлёте тоже, а вот намерения никто не знал.
В воздухе проверять было поздно. Тем более что самолёт Гаврюка пострадал от пуска ракеты иранским истребителем.
Репутация Валерия Петровича говорит сама за себя. Не забывай, намекнул мне Поляков о проблемах Гаврюка.
Видимо, невозможно было утаить от Полякова факты срыва заданий Валерой. Странно, что он его сразу не отправил домой. Есть у Михаила Вячеславовича в нашем коллективе свои связные, у которых он берёт информацию. Что ж, работа у него такая.
Время вышло, Сергей Сергеевич. Пойдёмте, сказал Поляков и мы вылезли из УАЗика.
Дежурный на входе объяснил, куда нам пройти. В коридорах штаба было тихо. Темнота в такой светлый день производила впечатление, будто мы вошли в какую-то пещеру.
Пришли. Жди здесь, сказал Поляков и вошёл в кабинет с показательным номером 13.
Сразу видно, что несуеверные люди в пехоте. В авиации бы уже написали 12+1.
У двери стояли трое солдат в полевой форме с автоматами. Интересная такая охрана у двери, а главное, кто же нуждается в таком военном эскорте.
В голове теперь строились догадки о том, кто же за дверью. Слабое волнение присутствовало. Я понимал, что бесследно мой пуск ракеты пройти не мог. С другой стороны, почему командование пытается сразу вешать на нас ярлык провинившихся. Нет бы готовить заявление о недопустимости вмешательства Ирана в наши дела на территории Афганистана. Припомнили бы им поддержку душманов.
Дверь снова открылась, и Поляков позвал меня войти. Вот сейчас всё и станет ясно.
Внутри гораздо светлее, чем это было в коридорах штаба. Свет падал через большие окна, освещая просторный кабинет, в котором было несколько человек.
За большим столом сидели четверо, один из них был мне знаком.
Это представитель КГБ Сергей Иванович «Бесфамильный», с которым мне довелось работать ещё в Баграме. Очевидно, что с ним рядом сидел переводчик, который тихо беседовал на персидском языке с двумя темноволосыми людьми в лётных комбинезонах «несоветского» образца.
Перед ними два красных шлема с кислородными масками и разорванные клочки карты уменьшенного размера. Экипировка у этих иранских лётчиков явно лучше, чем у нас. Такие болотного цвета комбинезоны вряд ли выгорают и протираются. На плечах у каждого были вышиты тёмные погоны с четырьмя жёлтыми звёздами в ряд.
Джалил, вы нас кое о чём попросили. Вот тот, кто вам нужен, произнёс Сергей Иванович и указал в мою сторону.
На меня посмотрели два загорелых иранца. Один из них был действительно вылитый Валера с такими же густыми усами. Он опять повернулся к переводчику и что-то спросил на своём языке.
Капитан просит разрешения подойти ближе к этому лётчику, перевели Сергею Ивановичу слова иранца.
Да. Вам разрешено подойти к нашему лётчику, сказал Сергей Иванович и переводчик, встав со своего места, подошёл ко мне.
За ним встал и иранец. Подойдя ближе он окинув меня оценивающим взглядом. Странное ощущение, будто на меня смотрит очень знакомая мне фотография. На память я не жалуюсь, однако вспомнить это лицо у меня не получается. Иранец начал говорить, а переводчик переводил его слова.
Меня зовут Джалил Зандий, капитан ВВС Исламской республики Иран, авиабаза Хатами.
Добрый день, ответил я, сглотнув ком в горле и немного опешив от того, кто передо мной.
Вот теперь моя память сработала чётко! В своё время я не только изучал историю авиации своей страны, но ещё и про остальной мир не забывал.
Передо мной, конечно, не легенда авиации. Но это один из лучших асов мира после Второй мировой войны. Джалил Зандий, в будущем бригадный генерал, герой Ирано-иракской войны. Самый результативный лётчик-истребитель в истории, летавший на Ф-14 «Томкэт». Удивительно, что таким достижением обладает не американец.