Уже почти смеркалось. Я возвращался по мелкому поручению господина, копыто при этих словах буквально застрекотало. Маар То Кин сделал паузу и продолжи: И тогда увидел несчастного Рее Ол Дейна. Он уже был мертв.
И никаких свидетелей?
Ни одного живого существа.
Может, вы что-то заметили?
Заметил, мертвого Рее Ол Дейна, огрызнулся старик.
Тело Рее Ол Дейна сейчас
В вашем городском морге, презрительно бросил Бруу То Вайл. Ваше ведомство прислало какое-то предписание о «судебном осмотре и вскрытии тела в случае совершения злодеяния». Нам надо завтра сжечь его тело и отослать прах на родину. Я прибыл сюда от лица Его Величества обсудить вопросы мира, а моего соотечественника убивают на улицах Моршана!
Мы обязательно найдем виновника. И я поспособствую, чтобы сегодня же вам отдали тело для «хаол ото».
Взгляд Бруу То Вайла изменился, в нем внезапно проступило уважение.
Я буду вам очень признателен, тон аховмедца потеплел. Прошу прощения, я не запомнил, как вас зовут.
Меркулов Витольд Львович.
Вы мне нравитесь, Витольд Львович. Прошу вас, найдите преступника, и пусть его смерть будет долгой и мучительной.
Я приложу все силы, поклонился Меркулов.
Мих повторил движения господина, а пока нагибался, думал: «Это к чему хозяин все силы приложит: чтобы найти душегубца или убить его наиболее мучительно?»
Уже оказавшись в послушно ожидающей снаружи пролетке, орчук отер лоб и почувствовал, как взмокла спина. Не его это дело вести переговоры, хоть и молчал, а вон как утомился.
Любезнейший, в городской морг.
Извозчик выпучил глаза, но ума промолчать хватило.
Что, Михайло, думаешь? спросил Меркулов, когда пролетка покатила по мостовой.
А что тут думать, делано беззаботно отвечал орчук, хотя в голове у него все закипело. Как же, его сам господин спрашивает, не говорят всей правды. У этого старика, как бишь его Макар
Маар То Кин, подсказал титулярный советник.
У него глаза бегали. И рожу он два раза тер, верный признак.
Так ты у нас физиогномист? удивился Меркулов.
Вы, господин, если обижать хотите, обижайте, я привычный, потупился Мих. Только просьба одна: на людях не поносите.
Витольд Львович рассмеялся, наверное, впервые за все время их знакомства. Ладно смеялся, по-мальчишески, закидывая голову и хлопая себя по колену. Вроде как ни старался быть холодным и сдержанным, а жизненный ключ все равно бил изнутри.
Физиогномика наука чтения человека по лицу. То есть посмотрел и сразу понимаешь, каков собеседник перед тобой: добр ли, зол, болен-здоров.
Экие вы все слова придумываете заковыристые, изумился большому уму господина Мих.
А в общем ты прав. Маар То Кин волновался. Но говорил правду. Только ту, которую ему разрешил поведать Бруу То Вайл.
Как же он говорил, ежели молчал?
У аховмедцев, помимо своего языка, есть диковинный метод общения, придуманный чуть меньше ста лет назад неким Морз Эс Эмом. Это своего рода способ кодирования. Ну, то есть Меркулов увидел озабоченное лицо Миха и задумался, смотри. Он четыре раза постучал костяшкой пальца о деревянный обод сидения, причем после второго удара сделал небольшую паузу. Это на морзянке буква «Л». А из букв можно складывать слова и общаться друг с другом. Выглядит лишь трудно, на деле ничего особенного. Один из гоблинарцев недавно и вовсе придумал передавать подобным образом сообщения по проводам.
Чего только в мире не делается, у орчука от обилия сведений кругом голова пошла.
Другие пробовали передавать сигналы подобным образом с помощью света Витольд Львович вдруг запнулся, поняв, что его занесло куда-то не туда. Так вот, Его Высочество сказал Маар То Кину, чтобы тот не говорил о положении убитого. О каком положении, спрашивается?
А спрашивал этой перестукивалкой на каком языке? поинтересовался Мих.
На аховмедском. Я умею на нем бегло разговаривать, знаю несколько их обычаев, отец научил, сразу пресек дальнейшие расспросы Меркулов. Еще вопрос: Толмачевский переулок, один из самых проходных, после смерти аховмедца вдруг пустеет. Это на закате! А ведь Захожая слобода
стоит до утра, закончил известную в народе присказку орчук.
Именно. Знают, кто это сделал, точно знают, но очень боятся. Ладно, с этим мы еще разберемся. Есть у меня пара идей. Вот только посмотрим, что там с Рее Ол Дейном. Человеческое тело, то есть тело всякого существа, даже после смерти может многое о себе рассказать. Или ты противишься мертвым?
Да бог с вами, господин, чего им противиться? Покойники самые незлобивые существа, что аховмедец, что человек. Другое дело живые. Вот кого опасайся. Я к другому. Покушать бы чего, господин. Вы не думайте, мне Его высокоблагородие Константин Никифорович авансу дал, я заплачу.
Да, признаться, несколько забыл о еде, смутился Витольд Львович.
Вы, господин, не обижайтесь, я орчук простой, но вам бы с едой как раз дружить надобно. Любую пищу, что пожирнее, понаваристее, похлебки разномастные, каши явствовать. Мясо, опять же, но не жареное на катайский манер, когда весь сок из него выходит, а в супе, чтобы с бульоном. Можно картошку попросту отварить, натереть чесноком да зеленью посыпать
Понял, понял, нетерпеливо отмахнулся Витольд Львович, раззадоренный рассказами орчука, вследствие чего у его благородия призывно заурчала утроба. И правда ведь, почти ничего не ел сегодня. Но сначала в морг, а то, чего доброго, замутит еще.
Вы зря это, господин, я не впечатлительный. Бывало, и в мертвецких подрабатывал: мыл, убирал
Они выкатились из Захожей слободы, пересекли Яулу с ее вечно темными и дурно пахнущими водами и оказались обратно среди людей. Ровным счетом ничего не изменилось, скорее уж тебя здесь могли приголубить сталью, на худой конец, попросту утянуть что из кармана, однако ж извозчик заметно успокоился. И сам орчук чувствовал себя «там» в стесненном расположении духа. Попривык он к людям, а те, хотя зачастую и шарахались его, но, увидев, что Мих смирный да не буйный, постепенно привыкали.
Ваше благоро господин, у меня к вам вопрос один.
Говори, кивнул Меркулов.
Уж больно интересно, признался Мих, я об магии слышал, конечно. У орков она шаманская, у катайцев с джиннами связана, у аховмедцев с кровью. А вот о людской
Что ж, Витольд Львович нахмурился, раздумывая, с чего начать. Про Ковчег ты уже слышал, поди?
Мих согласно кивнул. Кто ж про Ковчег не слышал? Надобно либо дремучим совсем быть, либо человеком, к этому миру вовсе не привязанным.
Так вот, дворянские семьи, вместе с Его Величеством Иоанном Васильевичем с Ковчегом связанные, получили от него силу. Магию то есть. У всех она различная, разной полезности и важности. Кто-то после этого стал известен, как, например, Аристовы, Телепневы, Лазаревы или Волжины. Другие, напротив, ушли в тень, хотя силы своей не потеряли. Третьи слишком расплодились и практически исчерпали магию. Ты ведь знаешь: чем больше отпрысков в дворянской семье, тем слабее способность.
Мих о том не ведал куда уж ему, орчуку, до таких таинств но на всякий случай кивнул.
Наша фамилия тоже из древних, голос Меркулова при этом стал безрадостным. Мы долгое время старались не участвовать в политических кознях, не пытались залезть наверх, поближе к Кремлю, но все равно попали под жернова заговора
Витольд Львович замолчал и посмотрел на выступающую из-за домов башню Моршанского детинца обители славийских царей, а уже позже императоров. Мих проследил за его взглядом и чуть не перекрестился. Очень уж он этого Кремля боялся, да и на Пальной площади, не только для славийцев открытой, но и для всего иноземного люда, был всего один раз. И ладно бы причина какая была, но вот сидело внутри него что-то то звериное чувство тревоги, от кочевников по крови переданное.