НШ предложил мне побыть некоторое время в этом дивизионе, взяв тайм-аут на решение вопроса о способе доставки меня в 1-й дивизион, поскольку на прямой дороге туда стояла непреодолимая преграда закрытый, обнесенный несколькими рядами колючей проволоки и охраняемый целой дивизией внутренних войск город со 150-тысячным населением. В народе бытовали три наименования этого города: Томск-7, 5-й почтовый, Северск.
Только на следующий день я получил указание ехать на автобусе в поселок Самусь (около 60 км от Томска) и на центральной площади ожидать прибытия военных.
Стоя в назначенном месте, я издалека услышал характерный лязг гусениц, и вскоре на площадь лихо выкатил уже ранее упоминавшийся мною АТС-712 гусеничный артиллерийский тягач, прочертивший своими «башмаками» две линии в глубоком мартовском снегу по просеке вдоль ЛЭП.
На обратном пути следования по тем же колеям разговор с прибывшим за мной лейтенантом более соответствовал допросу, нежели диалогу: я спрашивал, он отвечал.
Дивизион оказался в восьми километрах от этого самого Самуся. На расчищенной от леса площадке была оборудована стартовая позиция, рядом жилая зона. А вокруг этого оазиса сплошная стена леса, преимущественно соснового.
Вкратце о позиции: посередине насыпной холм с взгроможденной на него кабиной, обвешанной передающими и приёмными антеннами, рядом с холмом аппаратные кабины станции наведения ракет (СНР) в подземных капонирах; по окружности, на расстоянии до 70 м от центра позиции шесть пусковых установок ракет. Поодаль стояла радиолокационная станция кругового обзора П-12. Кроме того, технический арсенал дополняли средства опознавания воздушных целей, а также автоматизации управления.
В жилой зоне располагались: солдатская казарма со спальным помещением, умывальником, канцелярией, ленинской комнатой; 12-квартирный щитовой дом для офицерского состава (ДОС); солдатская столовая с большим залом, уставленным 10-местными столами, а также с крохотными отдельными помещениями офицерской столовой и магазинчика; общественная баня с утвержденным графиком помывки (солдаты, офицеры, жены и мелкие дети офицеров); котельная на угле, водонасосная станция со скважиной, обеспечивавшая водой все объекты, кроме ДОСа. Проживающие в нем семьи офицеров добывали воду из колодца, вырытого в нескольких метрах от него, а пресловутые «удобства» в виде двухместного дощатого сооружения располагались, по понятным причинам, на приличном удалении. Кроме всего упомянутого, в дивизионе был ещё автопарк, коровник на две персоны (некоторым солдатам, служба которых требовала больших физических нагрузок, полагалось выдавать молоко), а также трансформаторная подстанция.
Чуть не забыл ещё упомянуть про беседку около казармы, откуда в часы досуга беспрерывно раздавались щелчки бильярдных шаров. Бильярд был любимым занятием для офицеров, особенно холостых, в долгие часы вынужденного безделья. И сам я был активным участником этого «клуба» бильярдистов.
Ближайшим поселением (в двух километрах от дивизиона) была деревня Чернильщиково, вытянувшася более чем на километр по высокому берегу Томи и населенная, в основном, доживающими свой век старичками. Для нас важно было, что здесь на Томи стояла пристань, и в период навигации к ней швартовались речные теплоходы местного сообщения. Тем самым обеспечивался самый короткий и удобный проезд до областного Томска.
Также на удалении двух километров от нас было большое озеро Баранчуково. Будучи рожденным в сибирской деревне, я с детства познал толк в рыбной ловле. Немало приятных и волнующих душу рыбака минут подарило мне озеро, радуя неплохими уловами и позволяя хотя бы на время избавиться от надоедающего однообразия дивизионного бытия. При этом добытая рыба очень даже кстати вписывалась в наш небогатый рацион. Ловил я зимой со льда, летом с берега или с лодки. Иногда знакомый дед из Чернильщиково давал мне на время свои сети. В них-то рыбка попадала покрупнее.
Однажды этот дед презентовал мне несколько копченых лещей, пойманных им самим сетями в Томи немного пониже Северска. Имея подозрение, что эта рыбка может быть с «сюрпризом», я решил сначала проверить её с помощью радиометра-рентгеномера, и не напрасно. Характерным треском при сближении с любой из проверяемых рыб прибор засвидетельствовал наличие радиационного излучения. И хотя мощность излучения была небольшая, дедушкин подарок пришлось утилизировать. Моё сообщение деду об этом «открытии» ничуть его не смутило, он спокойно сказал:
Да мы всю жизнь едим эту рыбу и ничего.
«Чёрные» дни для рыбалки наступали, когда дивизион становился на боевое дежурство, на целый месяц. Вот тут уж, уважаемый офицер наведения, сиди и не рыпайся. Даже за пределы ограждения не имеешь права выйти, срок прибытия на рабочее место не более 5 минут.
Предварительно ознакомив читателя с некоторыми географическими, а также бытовыми условиями, в которых мне с семьёй довелось жить четыре с половиной года, я рассчитываю меньше уделять места данной тематике в дальнейшем повествовании.
Итак, 25-го или 26 марта (точно не помню) 1969 года я въехал на грохочущей махине АТС-712 на территорию 1-го зенитного ракетного дивизиона славного 393-го зенитного ракетного полка 19-й дивизии ПВО. На вооружении полка состояли четыре огневых и один технический дивизион системы С-75 «Десна», а также группа дивизионов системы дальнего действия С-200 «Ангара» в составе трех боевых и одного технического дивизиона. Боевая задача полка не допустить ударов средствами воздушного нападения вероятного противника по Томску и Северску. Говоря об этом, я не рискую раскрыть военную тайну, поскольку этот полк уже давно расформирован.
Командовал полком полковник Пищалёв Анатолий Алексеевич. Это был умный, тактичный, ответственный, высокообразованный человек со спокойным характером, никогда не позволяющий себе грубым словом нанести обиду кому-либо из подчиненных. Если обстановка требовала жёсткого вмешательства командира, требовательного тона в его голосе вкупе с появляющимся металлическим оттенком было достаточно, чтобы субъект воздействия моментально проникся готовностью «ещё вчера» выполнить волю командира. Лет через шесть после начала моей службы в полку, в связи с приближением к выходу на заслуженный отдых, его перевели на должность начальника военного училища куда-то в европейскую часть России.
Заменил Анатолия Алексеевича на этом посту его заместитель капитан Демидов Владимир Александрович, примерно год назад прибывший в полк после окончания Калининской академии ПВО. Имея ещё невысокое воинское звание, будучи значительно моложе многих, отныне подчиненных ему офицеров, он сразу рванул под уздцы и понесся вскачь по прямой, не глядя по сторонам. Амбициозный, не терпящий возражений, он стремился добиться непререкаемой власти надменным выпячиванием своего должностного превосходства над всеми остальными, в отношениях с офицерами зачастую был резок и груб. Если он кого-то вызывал к себе, то у вызываемого возникало тревожное ощущение обзавестись в процессе встречи незаслуженным обидным нагоняем. Не избежал подобного общения с новым командиром и пишущий эти строки.
Перемещаясь вниз по «Табели о рангах», возвращаюсь в свой 1-й дивизион, всё в тот же март 69-го.
В этот период обязанности командира дивизиона временно исполнял начальник штаба майор Бубнов Аркадий Егорович. Штатный командир, подполковник Журиков Владислав Иванович, сдавал выпускные экзамены в академии, где заочно учился.