Слепая и беззащитная, Яся села в постели. Мрак давил на скорлупку черепной коробки, сердце лихорадочно колотилось. Обострились те чувства, которые остались в распоряжении Яси. Она слышала, как снаружи монотонно гудит ветер. Как лает собака вдали. Как по трассе мчит припозднившаяся машина. От простыней пахло дешевым стиральным порошком, от ладоней увлажняющим кремом. В самой темноте нет ничего страшного, если вам тридцать семь. Нужно просто встать и найти выключатель, но при мысли, что придется спускать с кровати ногу, Ясю обуял иррациональный ужас.
Часами раннее, пытаясь читать Уолпола, она убедилась, что в «брежневке» отвратительная звукоизоляция. В смежной квартире шаркали, чихали и сморкались, а Симонян грозила Штатам красными линиями. Вот и сейчас укутанная тьмой Яся услышала, как кто-то ходит за стеной. Нюх уловил новый запах. Легкий аромат горелого дерева, дыма.
Не знаю точно, сколько я так просидела. Собравшись с силами, я наконец встала на четвереньки и поползла, как мне представлялось, к изножью кровати.
Вот тут Яся и поняла, что шаги звучат совсем не за стеной. Что кто-то в ее комнате ступает босыми ногами по полу, и пятки чавкают, отлипая от линолеума.
Я оцепенела. Я не сомневалась, что бодрствую, пребываю в здравом уме, что я это я и что в помещении я не одна.
Сколько раз Яся говорила себе: она не испугается, встретившись снова с призраками. Но она испугалась. Холодный пот струился по спине. Рука порхала у лица в тщетной попытке разогнать темноту. Запах дыма становился сильнее. Кто-то прошел справа слева впереди Кто-то с присвистом вдохнул воздух. Присел на корточки, хрустнув коленями. Отер незримым плечом шкаф, отчего дверцы скрипнули.
Их становилось все больше. Ты бы почувствовал, завяжи тебе глаза, что вокруг слоняются люди? Пускай они и стараются двигаться бесшумно.
Окруженная призраками, Яся вспомнила, что именно к этому моменту она и стремилась долгие годы. И спросила не своим голосом: «Здесь кто-то есть? Кто вы?»
Лёша невольно представил, как за сгорбленной спиной ослепшей Яси вылезает то чучело из «Астрала».
Они тебе ответили?
Да.
Они ответили, они подтвердили присутствие. Не заговорив, но подойдя к кровати разом с трех сторон существа в беспредельной тьме, пахнущие как головешки остывшего костра и руки, десятки рук, коснулись Яси. Теплые пальцы дотронулись до ее пальцев, щек, лба, шеи. Пружины застонали под весом тел, забирающихся на кровать. Дыхание ласковый ветерок, принесший аромат дыма, защекотало кожу. И нервы Яси не выдержали.
Я спрыгнула с кровати и побежала. Ни о чем не думала, неслась как угорелая каким-то чудом рванула прямо в коридор. Врезалась во что-то это была дверь ванной, Яся оттянула воротник, демонстрируя синяк на ключице. Не помню, как нашарила входную дверь, открыла, выскочила в подъезд в чем была.
В подъезде Яся прозрела. Свет лампочки ударил в глаза, сгинула тьма, зажегся экран телефона. Яся села в углу увидел бы ее кто-нибудь, среди ночи, едва одетую, плачущую и смеющуюся одновременно.
Какая же я дура, выговорила Яся с презрением. Они пришли ко мне, а я дала деру. Истеричка долбаная. Вернулась, окликала без толку. На часах было два сорок. Я больше так и не ложилась.
Лёша смотрел в ее расширенные зрачки, смотрел, ошарашенный, на темные пятна под ее глазами.
Жесть, он поерзал на стуле. Вау, вот это история! Призраки здесь Лёша обвел взглядом непритязательную кухоньку, висящий над холодильником плакат с барышней в неглиже. Какого года эта постройка? Конца семидесятых? Сомневаюсь, что тут умерло много народа
Вспомни доходный дом Махонина. Мы писали о нем.
Я понял, актерская игра Лёши претендовала на «Золотую малину». Дело в земле. Здесь было кладбище или
Я сварю еще кофе, Яся поднялась и протянула Лёше iPad. А ты скажи, что видишь на этом изображении.
Ладно. Я могу закурить?
Открой форточку.
Лёша чиркнул зажигалкой и, как искусствовед, изучающий живописное полотно, сощурился на экран.
Это дагерротип? Нет, не думаю, просто старое фото. Конец девятнадцатого или начало двадцатого века.
И что там? спросила Яся, ссутулившись над плитой. Опиши.
Групповой портрет на природе. Девочки разного возраста, от пяти-шести до не знаю шестнадцати лет. Их несколько десятков.
Их тридцать две, уточнила Яся. Присмотрись, какие чувства вызывает в тебе это фото?
Лёша стряхнул пепел в блюдце и, решив, что лучше подыгрывать бывшей, деловито уставился на планшет. Его губы поджались, имитация вовлеченности сменилась искренним интересом.
Оно тревожное.
Девочки на фотографии выстроились по росту в четыре ряда. Самых маленьких усадили на стулья впереди. Вместо того чтобы смотреть в камеру, крохи косились вбок. Пухлая малышка задрала подбородок, разглядывая небо, а ее потупившуюся соседку привлекли собственные полосатые носочки. Чем дольше изучал Лёша снимок, тем страннее он казался.
С моделями что-то было не так. Большинство из них игнорировало фотографа, опустив глаза или глядя в сторону, меньшинство смотрело в объектив исподлобья. Молодая девушка в заднем ряду грозно подняла одну бровь, отчего напоминала Бабу-ягу.
Только не говори, что это пост-мортем.
Нет. Яся сняла с печи турку. Они все слепые.
Вот оно что Лёша провел пальцем по дисплею. Накрахмаленные воротнички сорочек. Чопорные юбки в пол. Землистые лица. Белые кружочки глаз или темные, точно заросшие мхом, пятна глазниц.
Попечительство императрицы Марии Александровны благотворительная организация, созданная в восемьсот восемьдесят первом. На переломе веков оно курировало двадцать три школы-интерната, в которых жили и учились дети-инвалиды по зрению. Здешний интернат для слепых девочек входил в состав попечительства. Их учили шрифту Брайля, музыке, пению, рукоделию. Яся поставила на стол парующую чашку. Сигаретный дым попал Лёше в глаз, он поморгал и расплющил окурок о керамическое блюдце.
Яся прислонилась к холодильнику и сказала:
Листай вправо.
На экране групповой портрет сменился фотографией бревенчатого двухэтажного здания с надворными постройками и садом. Возможно, в этом саду и позировали воспитанницы интерната.
Все из дерева, сказала Яся многозначительно. Он догадался, к чему ведет повествование. Он прочел прорву дурацких книг. Палец скользил по планшету, пролистывая черно-белые снимки: баня, прачечная, усатый джентльмен у паровой машины для водопровода, залитые солнечным светом классы. Обугленные бивни бревен. В восемьсот девяностом приют сгорел дотла. Никто не знает, что стало причиной возгорания. Пожар случился ночью девочки не сумели покинуть здание. Они все погибли. Тридцать две ученицы.
С фотографии на Лёшу «посмотрели» затянутые катарактой глаза девочки, которая по возрасту могла бы быть их с Ясей дочерью, если бы они зачали ее во времена второго «Астрала».
Никогда об этом не слышал, он отложил планшет. Выходит, приют располагался в этом районе?
На этом самом месте, подтвердила Яся. Возле суконной фабрики. А спустя десятки лет на пепелище возвели панельный дом. Мне попались старые карты.
По-твоему, ты видела то есть чувствовала сгоревших детей?
Смышленый парень, сказала Яся саркастично.
А другие? Лёша прихлебнул кофе.
Что другие?
Другие жильцы их встречали?
Я не нашла никаких сведений.
Ты остановилась на этой квартире только из-за старой карты? Наобум?
Представь. Я выбрала место трагедии, место, которое должно помнить. И это сработало.
Лёша повертел в пальцах чашку и задумчиво произнес:
Сотни людей жили в этом доме, и никто ничего не видел
Видел не видел! разозлилась Яся. Может, видели, но им никто не поверил! Может, призраки приходят к тому, кто готов к встрече с ними. Тонких, выключи наконец режим скептика! Ты написал столько книг о сверхъестественном