Император провожает князя до двери, и, не дав камергеру закрыть ее, просит тотчас звать Аракчеева.
* * *
При появлении Аракчеева император уже сидит в низком кресле, левая нога его лежит на низком стульчике Явно пересиливая боль, он встает и идет навстречу с тихой радостной улыбкой. Аракчеев тоже движется медленно, будто готовый при определенном знаке тотчас повернуть назад. Высокий и поджарый, и лицо несколько вытянутое, сухое, в нём ничего, кроме неистовой воли и умного взгляда.
Ах, Алексей Андреевич, балы шумят чередою и кубки полны, но не для нас сей праздник. Мне праздник видеть и обнять тебя! И надо бы нам чаще видеться в такое веселое время.
Они обнимаются. Аракчеев, не выпуская руки императора, чуть откачнулся, и, наклонив голову, зорко вглядывался в него.
Вчера из Грузино, ваше величество, из нашего Грузи-но Не смел обеспокоить, но вести куда как развеселили! В южных корпусах броженье, государь. Витт, Киселёв, Ермолов все ненадежны Уже и докладывал вам: в правительство идут сигналы постоянно, а некий Бошняк целый доклад прислал
Александру очевидно приятны были напоминания о великолепном аракчеевском поместье, где он не раз подолгу гостил у своего военного министра, любуясь на военные поселения, высмеянные и проклятые в обществе. Ожидал он, конечно, и таких тревожных вестей «с порога», но, не теряя веселого тона, игриво укорил:
Вот и ты, мой милый С паническим душком тебя не узнаю! Ты был стеной мне, старшим братом Неужто зашатался от вестей иль слухи одолели?
В глазах императора была всегдашняя для Аракчеева ласка, но блеск в глубине отдавал таким холодом, что Аракчеев совсем опустил голову.
Оставь ты эти донесения, присядь. Давай подумаем, мой друг Как могло случиться скоро, что все мечты и планы наши обернулись нам шишом, России мукой. Александр усаживает друга на небольшой диванчик, идет за стол и устало опускается в рабочее кресло. Мы-то с тобой знаем: не народ виновен, не море бурю вызывает.
Аракчеев вздернул голову, как строевой конь при звуке трубы.
Не виновен?! Да, может быть Образование не любит и дисциплину ненавидит не народ, а барин-негодяй! В нём нет соединения ученья и служенья!
Александр поощрительно кивал, улыбаясь мягко, и как бы безучастно отвечал. Но слова его резали диссонирующим смыслом и такой откровенностью, какой даже между ними, очень давними побратимами, не водилось:
Вот ты учен и генерал, твои орудия Наполеона потрясли, земной поклон тебе. Но ты кого учил, чему учил? Кого поднял к себе, до первых лиц приблизил? (Пауза.) Вот так-то. Мы окружены бездельниками и болтунами сам чёрт согнал их ко двору. Ему не нужно перемен, а лишь балы, балы Мы разве ему служили верно? Нас поносят все. И Европа недовольна: боится власти помазанника Божия и усиления России на Балканах. Им Турция нужна, чтобы грозить славянам!
А не надо было пред ними лебезить. Аракчеев кривой и злой усмешкой при спокойном и умном взгляде производил впечатление атакующего аллигатора. Мы сами всех усилили, всех омыли нашей кровью, а нас хотят ослабить. То же и внутри: порядок и дисциплина вот наши реформы, а не болтовня о либерализме и прочих европейских штучках. Сечь всех и баринов-мотов по первое число! У хорошего хозяина мужик о воле не помышляет он промышляет и хозяину дает доход, даже отпущенный на волю Сечь подлецов и вольнодумцев! А мы им обещаем, обещаем А обещанья это слабость!
Император надолго задумался, но легкая улыбка не сходила с его лица. Он что-то вспоминал что? Как выручал Вильгельма прусского, не щадя солдат? Париж? Где англичане отняли у него лавры победителя?
Сильны умом мы задним Двадцать пять лет правления пора итожить, мой дорогой. Давно тебе я говорил, что срок уж близок, перемены на пороге. И будем прямы: то, о чём мечтали, не удалось. Вот и военные селенья Казалось бы, отрада глазу, но Помню, помню, ты был против них, но трудом великим идею блестяще воплотил. Однако мне нашептывают: «мужик-солдат», «солдат-мужик» это не отвечает самой природе и опасно взрывом. И ты предупреждал Значит, ломал себя, ломал мужика в солдата солдата в мужика. Великий труд, великий грех всё ради меня и ради дружбы нашей? А для дела, для отечества нужна не любезность, не желанье угодить, а твердость государственных мужей. Да где их взять! Уж если ты поддался искушенью во всем моим желаньям потакать! Ты! кремень, по выражению отца Как время нас ломает или доступность девок крепостных, а? Глядь а уж и сами мы рабы страстей, и нас ведут к голгофе палачи.
Под каждым словом императора Аракчеев сникает всё больше, и будто слышен скрежет сжимающейся в нём пружины; потом тяжелым взглядом сверлит своего венценосного друга и не изменяет своей привычке говорить только правду.
Только теперь я проникаю, мой брат и покровитель, как опасно положенье. В губерниях нет средств на самое необходимое больницы, школы Мануфактуры стали, всех разорили английские товары, через Польшу к нам идущие. И льготы бриты требуют как прежде!
Александр долго молчит, прикрыв глаза, отвечает тихо, таинственно:
Всё те ж грехи, припоминаю. С тобой как другом поделюсь. Жалею я сейчас, что с Бонапартом им удалось меня поссорить, и сестру не отдал ему в жёны. Наш Тройственный союз его, Вильгельма и меня был бы для Европы благом, а для России так вдвойне. Теперь Наполеона нет, но тень его блистательных побед накрыла все монархии, и они поблекли, закачались. А честь упасть хотят России уступить! Нет, уж лучше сам я на голгофу поднимусь! (Широко открывает глаза.) Вижу, вижу, как ты злишься и не одобряешь, и всё же можешь быть полезен. Ты был у меня противовесом всем этим либералам-реформаторам! Сейчас им нужно указать на место. Я и предположить не мог, что придет время и противовес заменит сам товар
Заменял, заменял, Ангел наш. Аракчеев язвительно усмехнулся. Он еще не знал, что задумал Александр, но если пришло время действовать, то это его время. Противовесом был отсутствию подолгу царя-батюшки по важным причинам. И бездействию его от страшной привычки либералов вешать королей. Предупреждал, что заигрывать с ними опасно
Браво! Вот теперь к делу. Какова надежность ныне твоих военных поселений, любезный Алексей Андреевич? Могу ли рассчитывать на верность в случае угрозы мне и даже династии? Ответствуй, как всегда, не приукрашая!
Начался обстоятельный разбор военных возможностей полков, настроений солдат-крестьян, их нужд и дисциплины
Буду прям и честен, мой император. Будут послушны шевеленью пальца, но если буду при них в тот час!
Александр с минуту пристально смотрел на генерала.
На месте как дрессировщик в клетке? И никто иной войти не смеет? Экого зверя вырастил! Когда-нибудь сожрет он и тебя. Значит, сидеть тебе и самолично сторожить! Это наш запасный кулак, а может быть, и основной (откидывается в кресле и прикрывает глаза). Пошли на юг людей, в Крым, без уведомленья Воронцова, найди уютное местечко, обширное, не постесняйся. Очисти от нежелательных людей с оплатой их потерь, оформи мне покупку После дачи на Каменном еду в Царское, а в конце лета Таганрог Белоцерковский смотр, потом херсонских поселений и войск в Крыму я не оставил мысль одернуть турок и помочь славянам на Балканах. Вот план последний потом уж отреченье
Мой государь Аракчеев обомлел.
Колокольчиком вызвав камергера, Александр вновь вернулся в веселое расположение духа. Ему явно нравилось удивлять и озадачивать своих сановников.
Сейчас попьем чаек со сливками твой любимый, и ты мне дашь совет. Не надо много слов. На тебе моя рубашка, как в час лихой, и образок мой носишь. И я тебя люблю поэтому внимай, чтоб нас опять не обыграли. Сядь в Грузине, поглубже и покрепче, никому не доверяя. Будет от меня курьер с надежным знаком, если понадобишься.