Действительно оригинальное, он поднял одну из баночек, понюхал и отпрянул, скривившись.
Присаживайся, предложила я, указав на кресло, когда повисла пауза.
Я на пару часов. Потом исчезну, не хочу чтобы у тебя были проблемы.
Я улыбнулась. Хотелось сказать оставайся навсегда, но я сдержала неуместный энтузиазм.
Филипп раскрыл свою книгу, я села на кровать и застыла.
Если тебе неудобно в моём присутствии, я уйду.
От Филиппа не укрылась заминка.
Нет, о своём задумалась.
О девичьем?
Точно.
Мы оба не сдержали смешки.
Я подняла оставленную книгу, устроилась поудобнее на кровати и продолжила читать.
За время, проведённое в библиотеке мы очень быстро привыкли молчать вместе и потому не испытывали никакой неловкости.
Удивительно всё-таки, что он не убежал с криками, оценив обстановку, и даже сам догадался, к чему всё это.
Филипп невероятный, улыбнулась я, бросая время от времени вороватые взгляды поверх книги. Я видела, он тоже смотрел украдкой.
Глава 8 Филипп
Услышав причину отказа, я опешил. Поверить не мог, что столкнулся с такой самоотверженностью. Марта выглядела как угодно сильной, странной, уверенной, чокнутой, непроницаемой, жуткой, но не заботливой, а именно это она проявляла в моём отношении.
Но чему я удивлялся? Разве не она помогала мне все эти годы? Чего только стоили забитые окна.
Мы продолжали проводить время в библиотеке. Говорили о разном, но не значительном. С ней было хорошо и спокойно. Я мог расслабиться, раз уж не нужно было держать лицо и пытаться выглядеть лучше, чем я есть. Я понял: чтобы я ни сказал или ни сделал, я её не разочарую. В этом я убедился, когда разговор зашел о неудавшейся попытке пригласить её на бал.
Я правда хотел пойти с тобой на бал.
Тебе это только кажется, спокойно произнесла она, не ища ссоры, просто делясь мыслями.
Могу я узнать, откуда такие выводы?
Элементарно. Мы не здороваемся в классе раз. Ты пригласил меня в малом зале библиотеки два. Куда ты позвал меня с помощью записки, которую передал незаметно три.
Я скис. Со стороны я выглядел жалким трусом. На что мне было обижаться?
Скорее, я не понимал другое: как, видя всё моё ничтожество, она по-прежнему смотрела не отрываясь. Разве было во мне что-то особенное, достойное подобного внимания?
Ладно, просто не будет. Придется хорошенько постараться, если я хочу, чтобы было по моему.
Академия завывала предвкушением зимнего бала так, что в голове начинало гудеть. Я продолжал увиливать от самых настойчивых девушек, и за три дня до нового года все наконец сдались.
Филипп, хватит играть в молчанку, рассказывай, с кем идешь? требовал Максим за обедом, угрожая вилкой.
Оставь его, он не расколется, махнул рукой Кирилл. Я пытал его не единожды, без толку. Словно воды в рот набрал.
Я улыбался и молчал.
Когда друзья, разряженные в пух и прах, покинули коридор, я делал вид, что одеваюсь к вечеру. Сказал, что приду позже и мы встретимся там. Как только ушли последние, я переоделся в удобную одежду и вынырнул за дверь.
Марта явно не ожидала меня увидеть, но, как я и рассчитывал, не прогнала. Никакого социального самоубийства не предполагалось все были на балу и можно было вполне рассчитывать на пару спокойных часов.
Переступив порог её комнаты, я почувствовал признаки паралича. На первый взгляд я очутился в логове ведьмы. Небольшом, уютном, чёрном, забитом сушеными и толчёными трупами. Присмотрелся и выдохнул.
Выглядело угрожающе, но явно не имело отношения к реальности. Многим из этой ерунды пугала меня старшая сестра в детстве. И я разбирался, что только выглядит страшно, а на самом деле мусор, а к чему стоило присмотреться повнимательней.
Как ни странно, один действительно интересный предмет в комнате Марты всё же имелся. Это была книга, которую она читала.
Я уловил признаки замешательства, но списал это на то, что она могла чувствовать себя неуютно наедине с парнем. Правда, этим парнем был я, поэтому всё же думал, обойдётся. Предложил уйти смущать или расстраивать её совсем не хотелось.
Но когда она подняла книгу и я мельком увидел, что написано на обложке, то понял: она не была уверена, стоило ли мне показывать своё чтиво. Наверное решив, что я не придам особого значения фолианту мало ли что читали маги огня, да ещё такие необычные, как Марта, она раскрыла книгу; а, может быть, подумала, что суетой только вызовет ненужное внимание.
Задвинув мысль о книге подальше, я постарался отрешиться от всего и углубиться в собственное чтение. Вечер должен был пройти, как я и запланировал, об остальном подумаю позже.
Как собираешься провести каникулы? спросил я, чувствуя, что отведённое время подходит к концу.
Останусь здесь и буду учиться.
Далеко живешь?
Почти три недели пути.
Ого, приличное расстояние.
За каникулы даже до дома добраться не успею.
На зимние каникулы отводилась неделя. Студент был вправе потратить свободное время по собственному разумению: мог остаться в замке или отбыть домой.
Чем займешься ты? Вернёшься в столицу?
Да. Отец настаивает, чтобы вся семья проводила время вместе хотя бы дважды в год. Зимой мы собираемся в фамильном особняке.
«Ну это ты, наверное, и так знаешь», подумал я.
А летом?
Лето каждый проводит, где хочет, но на одну неделю все мы обязаны явиться в загородное поместье. Отец строг.
Мой тоже, понимающе кивнула Марта.
Вряд ли строже моего.
Поверь, такое вполне может быть.
Всё так серьёзно?
Даже хуже, округлила глаза Марта, но потом улыбнулась. Но я его понимаю. Мама скончалась при родах, он растил меня сам. Думаю, растить девочку такому суровому человеку было не просто. Я знаю, что он меня очень любит, и потому прощу ему всё.
Звучит пугающе.
Ничего особенного, поспешила поправиться Марта, просто меня растили скорее как мальчика. Благородных девушек в нашем захолустье не было и нет, так что придерживаться нежного образа в качестве образца для воспитания не получилось. Отец говорит, что воспитывает меня так, как воспитывали его, потому что не знает, как по-другому.
Что насчет гувернанток?
Отец бы в жизни не доверил меня чужому человеку.
В точности, как мой, я опомнился, по крайней мере, что касалось сестры. Мною, младшим сыном, больше занималась мать.
Наследник рода твоя сестра?
Я кивнул.
Переживаешь из-за этого?
Вопрос Марты был резонным. Девочки становились наследницами рода при двух условиях: право рождения девочка должна была быть первенцем и иметь внушительный магический потенциал среди детей. В остальных случаях на наследство претендовал мальчик.
Нисколько, это было правдой. Скорее рад. Сестре досталась вся ответственность. Я по сравнению с ней могу делать всё, что хочу.
Так уж и всё?
Я чуть скривился иногда Марта проявляла чрезмерную скрупулёзность к деталям.
Я преувеличиваю, конечно, но с меня не спрашивают, как с неё. Я уже этому рад. А ты? поспешил я перевести разговор в более безопасное русло.
Я?
Сколько вас в семье? про Марту я знал ничтожно мало, и хотел узнать больше.
Увы, я стала первым и единственным ребенком в семье. Отец больше не женился.
Не могу не думать о нём с уважением, честно отозвался я, и Марта кивнула.
Дело было в том, что оставлять только одного наследника, когда несчастные случаи были обыденным делом, к тому же дочь, которая всегда могла поддаться велению сердца и покинуть семью, взяв фамилию мужа, было рискованно. Тогда весь род мог попросту кануть в лету.
Обычно главы семей женились повторно по смерти супруги или супруга, хотя бы для того, чтобы обзавестись большим количеством наследников. То, как поступил отец Марты говорило о крайней степени преданности покойной жене. Падчерицам почти всегда жилось худо при мачехах и, конечно, мог родиться мальчик, к тому же более сильный.