Синяки и ссадины спускались по шее вниз, теряясь в складках льняной ткани, в которую закуталась девушка.
Я должна была сдержаться.
А ещё лучше уйти сразу, чтобы дальше разговора никто не пошёл. Она ведь могла промолчать и не оставаться в окружении разозлённых росомах, которым гостья-чужачка как кость поперёк горла в воскресное утро.
За опущенным взглядом Кайра не заметила, как меняется настроение князя, как он рассматривает следы от рук росомах, взвешивая их слова и её.
В пару шагов сократив расстояние между ними, князь медленно, словно не до конца веря в происходящее, лёгким движением ладони сбросил ткань с плеча княжны. Почувствовав, как сползает накидка, лисица поспешила поймать её и не успела. Ткань упала, обнажая Кайру по пояс, взгляд князя спустился вниз, перескакивая с одного кровоподтёка на другой Это было слишком. Слишком для того, чтобы просто стерпеть и забыть. Её избивали. Целенаправленно и зверски.
Князь стал причиной склоки, но Кайра не желала, чтобы именно он видел следы от побоев. На правах благородной гостьи и жены она могла хмуриться и злиться, показывая князю малейшую царапинку, но не видела в этом никакого смысла.
Лисица сжалась и приобняла себя руками, словно так могла закрыться от глаз росомахи. Она не пыталась выставить себя жертвой, но поедающее её изнутри чувство мешало горделиво расправить плечи и взглянуть в глаза росомахе.
Подняв взгляд, Сэт задержался на изувеченных устах жены, знакомым Кайре жестом протянув руку к её лицу. Легко коснулся большим пальцем разбитой губы Может, лиса и задумала что-то, желая своей показной покорностью смягчить сердце князя, но один вид её увечий спускал с цепи крутой нрав хозяина этих земель.
Почувствовав прикосновение к щеке, девушка напряглась, сжала подол льняной сорочки.
Разве я не твоя женщина? Вопрос прозвучал тихо и только для князя. Они оба знали ответ. Она его жена и принадлежит ему, как бы ни отрицала этот факт. Он мог говорить и делать что угодно; до этого дня Кайре не было ни малейшего дела, чем он занимается, но Внутри всё сжалось, и она, пересилив себя, посмотрела на князя снизу вверх. Тогда зачем тебе другие?
В молодую лисью головушку никак не могла уложиться мысль, что есть другие женщины кроме неё. Обидно. Унизительно. И хуже всего этого то, что она сама понимала, почему не может затмить их всех, почему всецело не владеет мыслями князя. Именно в тот момент, когда это стало важно, что-то в ней изменилось.
Вопрос обезоружил Сэта своей прямотой и наивностью Росомаха помедлил с ответом, задумчиво глянув на лисицу. Посетила непрошеная мысль, что она едва ли старше его младшей сестры Сэт даже несколько растерялся, не зная, что ей ответить.
Долгие годы он не был связан узами с другой душой, судьбой и родом. Ему была чужда любовь. Казалось, за десяток лет в каменном сердце ничто не шелохнулось, не пускала влюблённость ростки в его промороженную жестокостью и недоверием душу Было желание обладать, и он брал то, что хотел. Было желание благодарить и он приносил дары. Было желание защитить и он оберегал от всех бед Но он никогда не находил этого разом в одной женщине, да и не пытался искать. Рабыни оказывались в его постели то от вспыхнувшего желания, то от скуки, то от осознания необходимости продолжать род и за долгие годы он привык, сросся с мыслью о том, что ему не нужна одна-единственная, и по старой привычке женщины продолжали предлагать ему себя на его ложе, скрашивая одинокие, холодные вечера. А он и не отказывался
Они рабыни, Кайра, холодно произнёс Сэт, обходя суть вопроса. Как будто это всё объясняло Ты моя жена. Только ты можешь родить того, кто станет князем после моей смерти.
Сухие факты, холодный расчёт и тактичный обход вопроса «зачем». Иного в их отношениях не было остывала вражда, оставляя после себя холодное пепелище брака между чужими друг другу людьми. Сэт пытался стать ей другом и любовником, но глухая стена ненависти, на которую он натолкнулся, сведёт на ноль любые попытки взрастить что-то, кроме традиционной ночи каждый седьмой день после полной луны.
Рабыни Кайра горько усмехнулась. Что с того? Несмотря на узы брака, связывающие их перед Тотемами и детьми двух абсолютно разных народов, их отношения едва ли чем-то отличались от тех, что были между Сэтом и рабынями. Долгое время она сама чувствовала себя пленницей, рабыней. Девочка, которая жила по иным законам, которой с детства прививали образец семьи, не могла принять этой стороны чужой реальности. Было проще, когда она не пыталась смотреть на князя иначе, не как на убийцу и захватчика. Не как на врага, который не жалел никого.
Это всё, для чего я нужна?
А что ты хотела, девочка? Те шансы, которые выпадали тебе, ты грубо топтала, считая любые уступки ниже своего достоинства. Ты споткнулась о собственные принципы, а что теперь? Что ты можешь? И что ты хочешь?.. Отомстить или принять тот мир, который неотвратимо становится частью тебя день ото дня. Грубо и безвозвратно.
«А для чего ещё?» едва не спросил князь, но вовремя прикрыл рот. Спасибо привычке сначала думать, а потом делать, но недоумённо-озадаченного выражения лица эта привычка скрыть не могла. В смысле «Это всё»? Стать женщиной-матерью племени, родить и воспитать будущего князя этого мало, что ли? Росомаха решительно не понимал, что её не устраивает и чего ей хочется.
И, кажется, сегодня он не перестанет удивляться заявлениям супруги
Научи меня.
Кайра не знала, как выживать в этом мире, а каждое слово, обронённое в её сторону со зла, впивалось в память и тяготило.
Научить чему? В голосе Сэта не было ни злобы, ни сарказма, а вопрос звучал даже несколько осторожно. Нетрудно догадаться, что она имела в виду, но гораздо сложнее поверить в то, что именно Кайра просила его об этом. Девушка, которая не пыталась покалечить его только в положении носом в звериных шкурах. И то скорее просто физически не могла, чем не пыталась Девушка, которая оскорбила его самого при первой встрече, не уважала традиции его народа и даже шага не могла ступить так, чтобы каждым своим движением не плюнуть в морду росомахам Чему её научить? Лисьей мудрости не воевать, а решать дело миром? Вот уж нашла себе учителя, ещё бы рукоделию у него учиться пошла
Я ничему не смогу научить тебя, если ты сама этого не захочешь, вновь тщательно взвесив свой ответ, произнёс князь.
Разве заговорила бы она об этом, не появись желание что-то изменить? Ответ был очевиден Кайра предвидела, что её попытки ничего не изменят, но отчего-то позволила себе такую мысль. Глупо надеялась.
Ты покажешь мне, кто это сделал? Взгляд росомахи скользнул по ссадинам.
Кайра опустила глаза и качнула головой. Она могла показать на каждую рабыню, которая повинна, что теперь вся её лисья красота скрывалась под ссадинами и кровоподтёками, а губы успели опухнуть, красуясь запекшейся кровью. Только что бы это дало? Ровным счётом ничего. Шумиха в княжестве только бы усилилась, а у князя появились лишние проблемы. Ей от правды не стало бы легче. Стараясь выбирать умом, а не эмоциями, Кайра решила, что так будет лучше для всех. Пусть думают что хотят. Своё наказание она уже получила. Ещё в самом начале.
Процедив выдох сквозь зубы, Сэт подумал, что ничего иного и быть не могло. Она напугана и сломлена так молчала любая жертва, любой ребёнок, задранный старшими сородичами. Сегодня он скажет, а завтра ему с ними жить
Отдыхай. Его рука натянула накидку обратно на плечи княжны, закутав плотнее, чтобы не мёрзла. И держи себя в руках. Я не смогу вечно защищать тебя от твоего собственного языка. Племя потребует наказания, и я должен буду осуществить его.