Не впутывайте отца! запальчиво крикнула Кантор. Он здесь ни при чем! А увольнять Кашеварова вы не имеете права!
Это решенный вопрос! прогремел Хватов, для верности треснув кулаком по столу.
Что ж, в голосе Сони проявились незнакомые ранее железные нотки. Если это так, то в обкоме должны будут его подтвердить.
Папе позвоните? некрасиво осклабился Хватов.
Как вы неоригинальны, Богдан Серафимович, Соня буквально лучилась уверенностью и решимостью. Я напишу журналистский запрос в обком. Если все так, как вы говорите, мне подтвердят.
Ваше право, коллега, было видно, что лицо Хватова потемнело. Сомневается? Вам еще есть что сказать?
Думаю, достаточно, усмехнувшись, ответила Соня. Поговорим потом, когда придет ответ из обкома.
Сотрудники зароптали, но поддержать Соню Кантор теперь никто не отважился. Ее в случае чего действительно мог защитить отец в «Калининской правде». У других такого прикрытия не было. Впрочем
Я тоже напишу в обком, уже не просто красная, а бордовая Зоя Шабанова встала.
И я, крякнув, вскочил со своего места Бульбаш.
Мы напишем коллективное письмо! едва слышно пискнула Марта Мирбах, но для нее, очень тихой интеллигентной дамы, даже это было высшим проявлением храбрости.
Товарищи, давайте решать вопрос конструктивно, попыталась вставить свои пять копеек Громыхина. Решение может быть пересмотрено, но нам точно не нужен скандал
Журналисты принялись возмущенно переговариваться, уже не стесняясь Хватова и остальных. На Клару Викентьевну смотрели с плохо скрываемым возмущением, хотя она-то и вправду пыталась решить дело миром. И перед гостем из областной столицы меня аккуратно прикрывала. Даже не знаю, что могло произойти дальше, но положение спас Краюхин. Он попросил тишины и обратился к моему неожиданному преемнику:
Богдан Серафимович, я предлагаю учесть мнение коллектива.
Я Клара Викентьевна подняла правую руку. Я поддерживаю предложение товарища Краюхина. Как я уже сказала, Евгений Семенович Кашеваров обладает высокой квалификацией. И, как мы смогли убедиться, пользуется в коллективе авторитетом.
Что ж, Хватов попытался сделать хорошую мину при плохой игре. Мы против перегибов. Каждому нужно дать шанс, даже таким, как Кашеваров на этих словах журналисты возмущенно выдохнули. Я даю Евгению Семеновичу испытательный срок. Месяц. Или четыре номера, но только в качестве корреспондента. Если он докажет, что осознал ошибки, готов дальше нести свет знаний советским людям, тогда его кандидатура на пост редактора вновь будет рассмотрена.
Евгений Семенович, мы с вами! шепнула мне Мирбах, пока наш разговор заглушили дружные аплодисменты.
Я кивнул Марте Рудольфовне, а потом встал. Шум и гам сразу же прекратился, все с интересом поглядывали на меня. Хватов тоже смотрел оценивающе, но больше ненавидяще. Интересно, неужели он и в самом деле считает меня классовым врагом? Хотя скорее не так не классовым врагом, а змеей, пригревшейся на груди трудового народа. Но ничего, на моей стороне поддержка коллектива, а еще неумолимый ход истории. Ветер перемен, который вот-вот повеет и над советским Андроповском.
Я согласен на испытательный срок, мне не хотелось произносить пламенных речей, достаточно было лишь этой короткой фразы.
Вот и замечательно, улыбнулся Хватов. Тогда с вас и начнем. Какой материал вы подготовите в следующий номер газеты?
Репортаж о праздновании Дня комсомола, я использовал загодя заготовленный вариант. Вечером в районном доме культуры состоится концерт художественной самодеятельности.
Вот и приступайте, нарочито спокойно сказал Богдан Серафимович.
* * *
После планерки меня в коридоре поймали Краюхин с Кларой Викентьевной. Хватов прошествовал в теперь уже его кабинет и не мог нам помешать. Вот только я, если честно, наоборот, хотел, чтобы он сейчас грозно выглянул из-за двери и разогнал нас. Не было у меня никакого желания говорить с парторгшей и первым секретарем. Просто хотелось выдохнуть.
Евгений Семенович, ты, главное, сохраняй спокойствие, уверенно убеждал меня Краюхин. Сейчас наверху черт знает что творится Переждать надо.
Делайте то, что говорит Хватов, не спорьте, вторила ему Клара Викентьевна. Тише едешь, дальше будешь. Уверена, что ваша кандидатура вновь будет рассмотрена.
Хорошо, не волнуйтесь, ответил я. Я спокоен. А сейчас, извините, мне нужно работать. Статья сама себя не напишет.
Сказав так, я заглянул в кабинет, где работал в будущем. Там сидели трое бунтовщиков Соня Кантор, Зоя Шабанова и Виталий Бульбаш. Не было только Марты Мирбах, но я не придал этому особого значения. Вряд ли она просто так ляпнула про коллективное письмо в обком, но даже если вдруг передумала, мне достаточно и обычной моральной поддержки. Прорвемся!
Спасибо, коллеги, еще раз поблагодарил я, и лица мятежной троицы озарились улыбками. Мне очень приятно, что вы за меня вступились.
Это искренне, Жень, кивнул Бульбаш. Ты сам-то что теперь собираешься делать?
Работать, я с улыбкой пожал плечами. Больше будет времени на статьи, а со сдачей номеров пускай возится Хватов. А потом Сами же слышали, что ему пришлось уступить, и теперь у меня испытательный срок. Месяц не так много, выдержу. А с такими, как вы, даже с легкостью. Глядишь, Хватову самому раньше надоест.
Хватов тип еще тот, принялся рассуждать Виталий Николаевич. Сковырнуть его тяжело, я же после него редактором стал. Шутка ли, пятнадцать лет его фамилия в выходных данных стояла. Но есть нюанс: теперь-то ему не интересно районкой заниматься, он в Калинине высокая шишка. Так что не планирует Хватов здесь долго руководить, тут мы с тобой одинаково думаем. Поставит кого-нибудь из своих и спокойно укатит. Вот я чего опасаюсь. Еще хорошо, если тебя не подставит при этом.
А может, из наших кому предложит? предположил я, держа в уме старушку Метелину.
Вряд ли, Бульбаш покачал головой. Из сильных никто не пойдет. А слабым это и так не нужно. К тому же, как оказалось, коллектив у нас спаянный. Значит, нужен человек со стороны, незаинтересованный. А набрать приближенных это дело нехитрое.
Согласен, пару мгновений подумав, сказал я. Ладно, давайте к делу. Хоть я уже и не редактор, но класть на газету с прибором не собираюсь
В этот момент в дверь аккуратно, но уверенно постучали. Не дожидаясь ответа, таинственный посетитель заглянул внутрь сначала просунул нос, затем просочился сам. Им оказался мужчина лет пятидесяти с небольшим, худощавый, аккуратно одетый, с любопытными бегающими глазами. На голове у него торчала непропорционально высокая шляпа, как будто она была на пару размеров меньше и попросту не налезала. Но самое интересное на вытянутых руках посетитель держал зажатые в кулаках согнутые куски проволоки в виде буквы «Г».
Простите, вы кто? осведомился я. И к кому?
Мне нужен редактор Евгений Семенович Кашеваров, ответил мужчина. Вернее, мне сказали, что он уже не редактор, но это не важно Сказали также, что я могу найти его здесь.
Кашеваров это я, мне пришлось раскрыться, хотя посетитель вел себя достаточно странно. С кем имею честь?..
Валетов, представился гость, протянул раскрытую правую ладонь для рукопожатия, выронил проволочку, наклонился, схватил ее, неловко улыбнулся. Электрон Сергеевич.
Необычное имя, отметил я и тут же спохватился. В первые годы советской власти людей и вовсе называли Тракторами, Факелами и Ракетами. Куда уж там Ленинианам и Стали́нам. А тут всего-то лишь Электрон.
На самом деле меня зовут Степан, признался загадочный тип. Это имя по паспорту. Но мне бы хотелось быть Электроном. Так я могу с вами поговорить?