Отцом.
Мы не знаем, где твой отец, ответила женщина, подтверждая его догадку, но мы обязательно поможем тебе его найти.
Все мышцы в его теле свело больной судорогой из-за одной только мысли о поисках.
Оставалось только спрятаться. И стереть, чтобы никто ненароком не увидел тщательно скрываемого в его разуме.
Или не поможем, поторопилась добавить Октавия при виде проступивших желваков на лице спутника, ничего не будем делать!
Она нервно хихикнула и показала развернувшейся Агарвейн два больших пальца.
Поедем в Лоркон, вернемся в «Девять кругов Рая», с панической уверенностью затараторила тифлингша, там тебя быстро в чувство приведут
К ее ужасу, упоминание любимого борделя Иоахима никак не повлияло на его состояние. Под его неотрывным взглядом Октавия ощущала странную щекотку под скальпом, будто маленькие щипцы аккуратно перебирали ее нервы. Она хотела было шепнуть об этом Агарвейн, но через мгновение им вдвоем пришлось быстро броситься к Иоахиму, вновь упавшему на пол повозки в припадке.
Глазные яблоки быстро вращались под его полуприкрытыми веками. Множество картин прошлого проносилось перед его зрением, пока он убирал их куда-то глубоко в недра памяти; туда, где их не сможет достать ни одно существо, включая его самого.
В полутьме, в которую он добровольно проваливался, он все еще слышал голоса трех неизвестных. Он погрузился в темную пучину, чувствуя, как оставляет в ней часть себя, но приобретает нечто иное. Иоахим оттолкнулся от дна омута, и при приближении к поверхности голоса становились более знакомыми.
Он заново узнал их имена. Он вспомнил Августа, паладина Ордена Священного Дуба, с которым умудрился подружиться на лесной стоянке, полной дубовых фанатиков-травокуров. Он вспомнил Октавию, дружелюбную тифлингшу, чей бицепс мог по размерам сравниться с его головой. Он вспомнил Агарвейн, храбрую лучницу из Ордена Великой Охоты, пожертвовавшую частью своей человечности в обмен на внепланарные силы для борьбы с монстрами.
Открыв глаза, Иоахим Зальц вернулся к друзьям.
Волк с подозрением принюхивался к свежим следам. Стая, ожидавшая его вердикта, обступала место разведки.
Куропатки и вороны были самой частой добычей в Срединном лесу. Хищники настолько пресытились птичьим мясом, что обычно воротили нос от сброшенных перьев и характерных торопливых мелких следов.
Но трехпалые лапы, продавившие землю на полянке, были намного крупнее, чем обычные лапки ворон. Глава стаи слышал аромат крупной дичи, способной надолго насытить его проголодавшихся собратьев. Все так же держа нос на расстоянии пары сантиметров над землей, он пошел по следам неведомого существа. Усиление дразнящих запахов заставило волка ускориться, а стаю проследовать за ним, мелькая меж кустов.
Волчьи тени рассредоточились в свете полной луны. Вожак не особо беспокоился о скрытности. Он резвой рысью торопился за обладателем огромных птичьих следов, уходящим вглубь леса.
Когда запах стал настолько интенсивным, что казалось пихни нос в эти кусты и схвати добычу зубами одним укусом, глава стаи внезапно завизжал, захрипел, запрыгал на задних лапах. Остальные волки вопросительно переглянулись, приблизились к веренице следов и одновременно чихнули от непереносимого аромата.
С визгом стая устремилась врассыпную. Натужным кашлем они пытались освободить легкие от фейской пыльцы, окружавшей кусты невидимым облаком.
Через пару минут лес вновь стал спокойным и тихим. Роса почесал клюв и со вздохом перевернулся на другой бок, подтягивая лапы ближе к животу. Охранная магия спасала ему жизнь, но не спасала его сон.
Но птицелюду нужно было уснуть. Он не так часто спал и, откровенно говоря, абсолютно не умел это делать. В городе Роса отыскал единственный трактат, который описывал способы засыпания, но рассчитан он был на уже умеющих спать. Хотя бы чуть-чуть.
Очередной вздох, очередной поворот. Возможно, подумал Роса, возможно, стоит заколдовать ближайшую ветку и хорошенько стукнуть себя по затылку. Или собрать сонных трав, выжать как следует прямо в клюв или даже раскурить. Беспокойный разум в беспокойном, вертящемся два часа кряду теле предлагал все больше безумных идей.
Роса уже потянулся к рюкзаку за веревкой, чтобы подвесить себя вверх тормашками (трактат говорил, что приток крови к голове помогает мыслям улечься), но вовремя заметил чрезмерное буйство растительности вокруг.
Лианы сплетались в узоры, будто кружева на столах деревенских бабушек. Фиолетовые цветки размером с раскрытую ладонь покоились на земле без поддержки стеблей. Грибы подмигивали Росе своим таинственным мерцанием и, отращивая маленькие мицелийные ножки, неспешно поднимались из почвы и уходили по своим делам.
Вокруг резко стало светло и ярко, будто кто-то щелчком пальцев зажег солнце. Кусты, скрывавшие Росу от непрошенных лесных гостей, верхними веточками обхватили нижние, как дамы на балу приподнимают свои многослойные юбки. Они разошлись в симметричном танце в стороны, открывая Росе вид на поляну, а поляне вид на Росу.
Ты уснул.
Огромное рогатое существо на краю поляны развешивало разноцветное мокрое белье на лианах.
Роса кивнул и поднялся со спальника. Бабочки истошно замолотили крылышками по хаму, принявшему вертикальное положение без предупреждения, но быстро оставили гнев и воодушевленно окружили птицелюда.
Он вышел на центр поляны и огляделся. Место встречи с патроном всегда было ярким, живым и по-миленькому безумным, чего нельзя было сказать о самом Агграштаваре.
Несмотря на розовый фартук и присаживающихся на рога ласточек, Агграштавар выглядел ужасающе, каждый раз приводя Росу в паническое замешательство. Эта встреча не стала исключением когда наставник развернулся к нему, птицелюд инстинктивно дернулся, встрепенув оперенными руками.
Патрон улыбнулся шире, обнажая бурую пасть с кривыми острыми зубами, похожими на наспех побеленные колышки.
Присаживайся на пенек, что ты как неродной, прогремел его низкий, шипящий голос, в исполнении которого представлялись только угрозы и проклятья.
Роса послушно завертелся, выискивая пресловутый пенек. Тот медленно хромал из-за кустов.
Агграштавар довольно цокнул языком, когда птицелюд наконец уселся. Патрон на мгновение вернулся к развешиванию белья, но неудачно ткнул громадным когтем прямиком в середину простынки с разномастными цветочками. Образовавшийся рваный лоскут намекал, что не стоит отвлекаться на дела во время разговора.
Ничего страшного, ласково прорычал он то ли Росе, то ли себе, попрошу Вильниру поставить заплатку. Лоскутные одеяла сейчас в моде!
Ты помнишь Вильниру? Пикси, фиолетовые волосы, огромные зеленые глаза, крылья в горошек? Нет? обратился Агграштавар непосредственно к птицелюду, снова вжавшему голову в плечи. Кудесница! Такой ровный стежок еще поискать надо!
Я здесь ни с кем не знаком, отозвался Роса.
Добрая насмешка сверкнула в пылающих магмовым огнем глазах Агграштавара. Его лицо, испещренное острыми костяными выростами, можно было назвать хитроватым, насколько это возможно для проклятого с рождения существа.
Какой у тебя вопрос? внезапно покровитель переменил тему. Ты пришел сюда не для того, чтобы слушать о моих хозяйственных делах.
Они долго едут, заелозил на пеньке Роса, и я не совсем понял, что мне надо делать.
Агграштавар вздохнул. Он склонился, тяжело усаживаясь в позе лотоса напротив птицелюда, и даже так уровень его глаз оставался выше небольшого хохолка на голове Росы.