Типа на каникулы?
Типа того.
Я вгляделась в Андрея. То, что худощавый подросток с длинной шеей превратился в ладно сложенного мужчину, заметила и в нашу первую встречу, сейчас же, проморгавшись от первого впечатления, различила детали. На темных висках ранняя седина. Прямой нос, четко очерченная челюсть, широкие плечи. Я вспомнила, что Андрей занимался чем-то, связанным с финансами. В условиях современного мира наверняка работал из дома и мог часто устраивать себе каникулы. Странно, что при таких вводных местом отдыха он выбирал нашу глушь. Я, конечно, ничего не знала о нем: возможно, Андрей по полгода жил на побережье Индийского океана или колесил по европейским столицам, но почему-то в это не верилось.
Ты живешь один?
Да.
Что так?
Не сложилось. Те, с кем хотел я, не хотели со мной, а с другими я сам не хотел. А сейчас привык. А ты?
Хорошее дело браком не назовут, уклончиво ответила я.
Мой брак продлился года три. Мы поженились в 20 лет. Подумать только, уже столько же прошло.
«А ведь и правда, ему около 40», прикинула я, заодно, как всегда, с удивлением вспоминая, что и мне уже 30.
Андрей свернул с дороги и нырнул в лес.
И куда мы идем?
К «Вишневому саду». А оттуда выйдем к новому озеру.
Разумные девушки не ходят на ночь глядя в лес с мужчинами. Откуда я знаю, что у тебя на уме, полушутливо проворчала я.
Андрей обернулся.
А ведь действительно. Знаешь, никак не могу привыкнуть, что ты уже не мелкая соседская девчонка.
Как будто мужчинам, которые заманивают девочек в лес, так важен их возраст, парировала я, успешно скрывая, насколько поставила в тупик его фраза: так прямолинейно и честно он сказал о той неловкости, которую чувствовали мы оба.
Но Андрей не собирался никуда меня заманивать. Между деревьями обнаружилась широкая утоптанная тропа. Пять минут спустя мы вышли к симпатичному поселку.
Совсем рядом, удивилась я.
Ты правда никогда здесь не была? Подростками мы все друг друга знали, постоянно собирались вместе.
Нет. Детьми нас никто не отпустил бы шататься по лесу. А подростками мы предпочитали города.
А мы торчали здесь каждое лето от и до, все между собой дружили.
Звучит ностальгично.
Да-а, славные были времена, мечтательно протянул Андрей.
И что, до сих пор дружите?
Конечно, нет, помрачнел он. Все заняты, все семейные, уже никого так просто не соберешь на костер на всю ночь.
Есть же другие места и другие развлечения.
Есть. Но эти были лучшие.
Повторюсь, я не славилась умением сохранять дружбу годами. Люди, которым удавалось это делать на протяжении десятилетий, несмотря на то, что каждый жил своей жизнью, вызывали не то чтобы восхищение, но любопытство. Я была убеждена, что это не про меня. Как и ностальгия. Я возила в душе багаж событий, впечатлений, эмоций, но, изредка перебирая их в памяти, никогда не сокрушалась. По Андрею же казалось, что ничто в его жизни не смогло затмить ослепительные моменты юности. Для меня, как и для многих, это время осталось вечным летом, но оно прошло, и за ним передо мной открылся целый мир. Разве и дальше наслаждаться им предательство по отношению к тому, что мы уже пережили?
Я никогда не могла удержаться от соблазна испытать новое впечатление. Всю взрослую жизнь была как ветер: захвачена тем, что впереди. Беда ветра в том, что он вынужден всё время куда-то лететь иначе исчезнет. Да, я была свободна и не знала границ, но иногда чувствовала себя неприкаянной. Порой хотелось найти свой нулевой километр, точку отсчета, где начинались и заканчивались бы все мои пути, но, глядя на людей, застрявших в одном месте и времени, боялась этого.
Мы шли по тропинке, огибая поселок, а справа между деревьями уже серебрилась вода. Еще пара минут, и мы очутились на пригорке, резким обрывом уходящем вниз. Вот ради таких видов и эмоций от них меня и несло на поиски новых мест. Ради красоты, сжимающей сердце щемящей болью, и ощущения мощи этого мира, когда одновременно чувствуешь себя ничтожным рядом с этой силой и великим от осознания, что ты ее часть.
Обрыв оказался практически отвесным. Дожди, снега и время пока не сгладили рельеф, и было видно, как ковш экскаватора раз за разом вспарывал земную плоть. От мысли, что несколько лет назад здесь расстилалось поле на одной высоте с нами, становилось жутко. Сейчас эта свежая рана на теле природы напоминала о бесцеремонном вмешательстве человека.
И всё же было красиво.
Огромный котлован уходил вдаль, так что дачные дома по другую сторону казались игрушечными. И весь он был заполнен: огромное пространство чистой, еще не успевшей застояться воды плескалось под ногами и простиралось до далекого противоположного берега. На другой стороне за грубо прорисованные вангоговские холмы садилось солнце. Розовое золото его света отражалось в волнующейся воде, вынуждая щурить глаза от боли. Вода нервничала, ударяясь о крутые берега. На острове посреди озера стоял человек.
Как он спустился в воду по таким обрывам? спросила я.
Ты что, не знаешь наших людей? Дай им озеро, а уж они найдут, как в него залезть, кивнул налево Андрей.
Обернувшись, я увидела деревянный мостик. Он вдавался в озеро достаточно далеко, чтобы с него прыгать. В обрыве рядом с ним были выдолблены покатые глиняные ступени.
А ты прав, люди всегда найдут, как залезть в озеро. Я с недоумением и восхищением глядела на эту конструкцию. Она смотрелась до абсурдного чужеродно, ни с того ни с сего выдаваясь из леса и бросая вызов крутому берегу. Когда я представила, каково это в темноте прыгать с моста, а потом карабкаться по скользким глиняным уступам, ночное купание перестало казаться таким уж заманчивым. Впрочем, до темноты оставалось еще достаточно времени, и я пошла к мостику.
Будешь купаться? спросил Андрей.
Ну а смысл идти на новое озеро, если в него нельзя залезть? А ты?
Вопрос был лишним Андрей на ходу стягивал футболку. Разбежавшись, он, как мальчишка, прыгнул в воду. Я стояла на берегу, раздумывая, что лучше: тоже прыгнуть с мостика и удариться об воду или попытаться сползти по самодельным ступеням.
Ступени казались предпочтительнее. Что за радость: биться об воду, а потом пытаться на плаву поправить купальник. Первый шаг по ступенькам, однако, тонко намекнул, что другого варианта, кроме как плюхнуться в воду, у меня нет: глина скользила под ногами, ухватиться было не за что, и я рисковала просто скатиться и собрать спиной все ступеньки и камни. По сравнению с этим купальник, сползший с груди, пустяк, так что я обреченно поплелась к краю моста.
Когда мы подошли к дому, уже почти стемнело. И хотя совместная прогулка и купание помогли нам перестать увязать в тягучих паузах, я все равно чувствовала себя неловко. Не то чтобы мужчины не приглашали меня на купание и не только на закате, и не только в озерах. Бывали и мужчины старше, но разница заключалась в том, что, знакомясь с ними, я уже была взрослой. С Андреем же между нами стояла старая стена, отделявшая пятилетнюю девочку от пятнадцатилетнего юноши. Совместное купание сильно пошатнуло эту стену: в тот самый момент, когда я прыгнула в воду и мне, естественно, пришлось поправлять купальник, что, естественно, не ускользнуло от внимания Андрея. Огонек желания в его взгляде не был для меня новым, но пугал, так как походил на подглядывание через стену, которая стала давать трещины.
Тогда Андрей быстро отвернулся и с видом опытного пловца устремился вперед. Совладав с купальником, я легла на воду и последовала за Андреем. Стихия любая стихия завораживала меня своей переменчивостью. Хоть мы, люди, иногда и высокомерно заблуждались, будто можем заточить воду в берега или покорить воздух, это всегда было опрометчиво. Сегодня же казавшаяся тревожной и опасной при обзоре сверху вода ласкала меня, холодя пропитанное солнцем тело. Правда, когда мы доплыли до острова, я совершенно выбилась из сил. А ведь еще предстоял обратный путь.