Встав на пороге своих воспоминаний, я вдруг расхотела оставаться одна. Мелькнула мысль, что было бы здорово, если бы Андрей задержался, но слова не шли, и благовидный предлог, чтобы завести беседу, никак не придумывался. Я была бы рада, если бы мой сосед сам задал какой-нибудь светский вопрос, но Андрей молча топтался у дверей и пялился куда-то мне за плечо. Так и стояли на крыльце родительского дома с потерянным видом, как два неловких подростка. Наконец, драматичность паузы стала невыносимой, и мы заговорили одновременно:
Ну я пошел.
Спасибо, Андрюша. И снова замолчали, споткнувшись о желание прервать тишину. На правах хозяйки я решила последовать совету барона Мюнхгаузена и все-таки улыбнулась. Нет же такой ситуации, которую нельзя скрасить простой улыбкой?
Да, конечно. Пока. Спасибо тебе еще раз.
Пустяки.
Спустившись со ступенек, Андрей обернулся и неожиданно произнес:
Ты это Заходи, если что.
Глядя на закрывающуюся за ним калитку, я подумала, что даже моя улыбка не могла лучше сгладить неловкость, чем такая обескураживающая простота.
Я заметила, что июльский день превратился в вечер, только когда солнечный луч, гревший меня, поглотила тень от соседского дома. В детстве, если солнце уходило за дом, это значило, что скоро бабушка позовет ужинать, и я буду окунать в сахарницу масленые блины под начальную тему «Клона». Я оторвала глаза от книги и, давая им отдых, посмотрела по сторонам.
Когда-то я любила это место. Всё оно было наполнено милыми воспоминаниями. Оглянись через плечо и увидишь, как маленькая босоногая Саша бежит на бабушкин зов, смешно перепрыгивая на мелких камушках. Поэтому сейчас я никак не могла почувствовать себя здесь уютно. И хотя всё так же продолжала шлепать по газону босиком, двух босоногих Саш разделяли 20 лет и миллион событий. Подступающие со всех сторон картинки из школьного сочинения «Как я провел лето» раздражали.
Я закрыла книгу, в очередной раз стряхнув флер прошлого, и выбралась из шезлонга. Привычка сидеть поджав ноги снова подвела: когда я встала, ноги не слушались и по ним побежали противные колючие мурашки. Переминаясь на месте, бросила взгляд на дом Андрея. На просторном балконе второго этажа стоял полосатый шезлонг. Закатные лучи рассеивались через листву высокой раскидистой яблони, и, наверное, это было чудесное место, чтобы наблюдать, как солнце медленно катится за пригорок.
На балкон вышел Андрей. Мы не виделись со дня моего триумфального приезда, и моя машина всё также стояла на его участке. «Интересно, что он делает целыми днями один? подумала я. Ему не скучно?» Помахав рукой и получив ответный жест, направилась к калитке. Андрей скрылся в доме и появился на крыльце, как раз когда я подошла.
Привет!
Привет, моя машина пока не очень мешает?
Нет, чему здесь мешать.
Может быть, мама приедет.
Может быть, но у нее небольшая машина, поместится.
Не скучно одному?
Да как-то нет. Мне нравится здесь бывать.
Понимаю. А мне вот стало скучно. Хочу завтра куда-нибудь съездить. Выпустишь?
Конечно, приходи в любое время. Я рано встаю.
«Ну еще бы, рано ложусь, рано встаю, чем здесь еще заниматься», с неожиданным ехидством подумала я. Но вежливо улыбнулась:
Отлично, спасибо. И стала поворачиваться, чтобы уйти.
А сейчас что будешь делать? Вопрос застал врасплох.
Не знаю. Может быть, пройдусь.
Купаться ходишь?
А как же.
А на новом озере была?
На каком на новом?
Вон там, Андрей указал рукой в сторону леса. Я слышала, несколько лет назад где-то там начали рыть новый карьер считалось, что наш район богат песком. Песчаных карьеров и озер, которые со временем затопляли их, рядом и правда было много. В детстве знала каждый пляж и водоем, до которого можно было дойти пешком или доехать на велосипеде, но ходить за лес мне тогда запрещалось. Услышав про новый маршрут, неутомимый исследователь внутри радостно приподнял приунывшую голову и втянул пьянящий запах открытий.
Интересно. И как туда пройти?
Нужно идти не вдоль леса, а через пролесок к вишневому саду.
Чеховскому?
Нет, это поселок за пролеском. Ты там не была? Раньше мы часто собирались с ребятами оттуда.
Андрей говорил так, будто между нами не было десяти лет разницы и в детстве компании у нас могли быть общие.
Это вы собирались. Когда мы стали достаточно взрослыми, чтобы собираться компаниями, мы предпочитали тусить в городе.
Можем пройтись вместе, предложил Андрей.
Я посмотрела на небо. Стояли самые длинные вечера, и до темноты было еще несколько часов. Жара спала, а в лучах усталого солнца природа выглядела так пронзительно-лирично, что к горлу подступали слезы. Я и правда хотела пройтись и насладиться этой упоительной красотой. Причин отказывать не было.
Давай, будет здорово. Я понятия не имею, как туда добраться. Только дом схожу закрою.
Возьми полотенце.
Зачем?
Там же озеро.
Озеро-то озеро, только неизвестно, сколько до него идти.
Приглашаешь меня на ночное купание? Я шутливо вздернула брови. Андрей, казалось, смутился и тоже посмотрел на небо.
Почему ночное, засветло успеем.
«Ну и тормоз». Мысленно закатила глаза и пошла за купальником и полотенцем.
Это была одна из самых странных прогулок в моей жизни.
Даже за забором не удавалось скрыться от ощущения, что я снова ребенок, приехавший на каникулы за город. Куда ни глянь везде воспоминания. А в них взрослый Андрей. Шагать рядом с ним вот так, наравне, 20 лет назад казалось невероятным. Пока мы с девчонками играли в дочки-матери, учились кататься на велосипедах и возвращались домой к вечернему выпуску новостей, Андрей и его друзья жили другой, недоступной нам, но манящей жизнью: могли гулять до утра, устраивали на пригорке вечеринки с кострами, целовались с девчонками. Детьми мы страшно им завидовали и мечтали, когда сами станем такими же «взрослыми».
И это произошло. Незаметно. Мы тоже стали гулять до утра и целоваться. Только гуляли по Арбату, а собирались в лаундж-зонах. Мы были другими: истинными детьми большого города, вскормленными ультрапастеризованным молоком, и свою юность проводили в урбанистических декорациях расцветающей Москвы начала 2010-х. В этих лесах и полях навсегда осталось наше детство, но, в отличие от Андрея и его поколения, притягательно-сладкие воспоминания о беспечной юности были связаны с городскими улицами, площадями и парками.
Я подумала, что уже много лет не знаю ничего о тех девчонках, с кем бегала по этим местам. Дачные дорожки, на которые выходили соседские калитки, объединяли людей, но дороги мегаполиса развели нас в разные стороны. Умение поддерживать связи никогда не было моей сильной чертой, и с годами это стало меня устраивать. Сложно сохранять дружбу, когда сегодня ты на танцах на Андреевском мосту, а завтра на выставке Пикассо в Пушкинском музее мне всегда хотелось успеть все и везде. Безотчетный страх упустить что-то интересное гнал вперед, с каждым годом расширяя границы моего мира: сегодня Москва, завтра Лиссабон. Я могла похвастаться тем, что знаю людей, живущих на том конце земного шара. Могла приехать в любую точку мира и с вероятностью 99,99 % найти там знакомых или запросто завести новых. Но едва ли я знала, что происходит с этими людьми после моего отъезда ведь их место с легкостью заменяли другие.
Ты надолго приехала? прервал очередное затянувшееся молчание Андрей.
На пару недель, пока родители в отпуске. Если, конечно, не заскучаю раньше.
Тебе здесь скучно?
Я думала, что две недели просижу за забором, читая книги, но три дня спустя могу сказать, что уже насиделась. А ты? Ты всё время здесь живешь?
Нет, усмехнулся Андрей, но иногда приезжаю.