Идеальные науки, такие как математика, основаны на фундаментальных суждениях II и III классов и поэтому являются априорными. Реальные науки используют фундаментальные суждения всех четырех классов. Использование перцептивных суждений придает реальным наукам характер эмпирических наук.
Идеальные науки имеют дело с идеальными объектами, то есть объектами, не имеющими реального существования; реальное существование может быть устранено путем абстрагирования. Возможны априорно-синтетические реляционные суждения о сущности идеальных объектов (например, чисто математических), постигаемых мышлением (возможно, создаваемых мышлением через определение), которые, в свою очередь, делают возможным математическое знание.
Реальные науки исследуют реальные объекты, объекты, которые реальны, т.е. существуют независимо от того, составляют ли они содержание мысли. Существуют не только конкретные, но и абстрактные реальные объекты, такие как удельный вес, интенсивность чувства, дух романтизма. Такие абстрактные реальные объекты играют очень важную роль во всех реальных науках, в естественных и гуманитарных, в психологии и культурологии.
Из общей реальности я могу непосредственно распознать только настоящее содержание моего собственного сознания. Предпосылка, лежащая в доверительной памяти, сначала делает прошлое моего собственного сознания доступным для моего познания. Затем предпосылка регулярности или закономерности реальности и каузальный принцип открывают для познания будущее, внешний мир, выходящий за пределы сознания, и психическую жизнь других людей, в целом внешний психический мир.
Поскольку мое собственное сознание, взятое само по себе, отнюдь не удовлетворяет предпосылкам законности и каузального принципа, эти предпосылки требуют допущения реальных объектов, выходящих за пределы сознания, объектов-в-себе, в частности, прежде всего причин моих ощущений вне моего сознания. Требуемый таким образом реальный внешний мир-в-себе должен быть понят так, чтобы удовлетворить предпосылку законности и каузальный принцип. Из этого, однако, сразу же следует, что этот мир-в-себе не является сам по себе непознаваемым. Различные сенсорные эффекты, например, также предполагают различные причины в мире-в-себе. Если ощущение возникает три раза подряд, то причина, выходящая за пределы сознания, также возникнет три раза подряд. Поскольку ощущения 3» существуют во времени, их причины в мире-в-себе также должны существовать во времени. Таким образом, в мире-в-себе мы можем распознать различные отношения, например, отношения различия, а также отношения числа и времени. Пространственное сопоставление и расстояние в восприятии должны основываться на определенных отношениях в мире-в-себе; в целом, структура отношений нашего эмпирического пространства должна соответствовать контексту отношений в мире-в-себе, чтобы мы могли говорить о внешних мир-пространственных отношениях и свойствах в переносном смысле.
Таким образом, трансцендентный сознанию внешний мир сам по себе не является непознаваемым. Числовые, временные и внешние мир-пространственные отношения в мире-в-себе могут быть познаны. Таким образом, обеспечивается основа для научного познания внешнего мира; эпистемологически обосновывается реализм, который можно назвать более критическим, чем наивный, и который весьма близок к физическому реализму.
Качества ощущений не должны приписываться объектам внешнего мира, вызывающим ощущения, поскольку причина не обязательно должна качественно совпадать со следствием. Однако качественно разные ощущения, например, красного и зеленого цвета, так или иначе будут основаны на разных внешних причинах. Качественные характеристики трансцендентных причин, объектов-в-себе, остаются неизвестными; таким образом, наш критический реализм приближается к феноменализму.
Исходя из вышеизложенных результатов, легко показать, что понятия вещи, субстанции и тела могут быть применены и к объектам-в-себе. За восприятием куска железа, например, стоит объект-в-себе, который можно описать как тело внешнего мира.
Вещи-в-себе, тела внешнего мира, выводятся нами из их эффектов. Таким образом, они представляют собой эффективные возможности, силы или комплексы сил. Это начало динамистической концепции природы (которая, однако, не обязательно должна превращаться в энергетическую). Таким образом, составные части материи, электроны и т. д., а также поля, исходящие от них, предстают как своеобразная структура сил, а материальный мир как огромный, закономерно упорядоченный комплекс сил.
Если существование и узнаваемость трансцендентных сознанию тел внешнего мира обеспечены, то признание инопланетной души легко обосновать. За восприятием моего тела и тела другого человека стоят аналогичные тела внешнего мира. Если с моим телом, его органами и функциями связана душевная жизнь, то на основе предположения о правилах и законах, или, как можно сказать, на основе аналогии, можно предположить наличие связанной душевной жизни и в теле моего ближнего. Прямо или косвенно телесные органы (органы чувств и нервы), функции (смех, речь, письмо, строительство) и продукты душевных функций (слезы, письмо, здания) становятся физическими знаками для чужой души. Использование этих знаков, «метод физических знаков», является, наряду с самовосприятием, фундаментальным и основным методом гуманитарных наук, психологии и культурологии.
Предположение о бессознательной душе также основано на предположении о закономерности и каузальном принципе. Это предположение наиболее просто вытекает из феномена памяти; психовитализм распространяет его очень далеко.
Наши эпистемологические объяснения неоднократно приводили нас к границам метафизики. На самом деле она тесно связана с эпистемологией и должна опираться на нее. Метафизика это наука, изучающая реальность в целом и ее составляющие как части реальности в целом. Поскольку вся реальность состоит из физического и психологического, проблема «разум-тело» должна привести в центр метафизики.
Из различных гипотез о теле-душе строго материалистические не работают, поскольку непосредственно воспринимаемые ментальные объекты, например, чувства, не обладают существенными характеристиками физических вещей и процессов. Различные параллелистические гипотезы в большей или меньшей степени затруднены тем, что структура сознания, как мы его знаем, сильно отличается от структуры мозга и телесных процессов. Некоторые формы теории взаимодействия не учитывают интимную связь между душой и телом. Меня больше всего устраивает та форма теории взаимодействия, которая признает, с параллелизмом, что все наши психические процессы связаны с телесными, но которая, отклоняясь от параллелизма, предполагает, что телесные процессы вызывают и влияют на психические процессы и что эти психические процессы целенаправленно направляют телесные процессы в сети проводящих путей мозга. Это предположение о том, что психическое влияет на мозговые процессы, вытекает и из более конкретных соображений (ср. с тем, что было сказано выше о гипотезах психической памяти). На это наводит сложная сеть проводящих путей мозга, в которой должны протекать и рассеиваться неуправляемые «слепые» материальные процессы. Это соответствует уже проявившемуся в повседневной жизни мнению, что душа играет направляющую роль в действиях людей и животных. Наконец, в их пользу говорит и то, что психические воздействия, оказывающие направляющее, руководящее влияние на физические процессы, вполне совместимы с законом сохранения энергии. Кстати, даже самые удачные эксперименты Этуотера не исключают минимальных нарушений принципа сохранения в нашем мозге, и если бы этот принцип потерял свою строгую обоснованность в результате взаимодействия в нашем теле, то с самого начала можно было бы ожидать лишь крайне незначительных отклонений в положении вещей.