Хотя смерть, как таковая, сама по себе не страшна. Страшна неизвестность. Никто из нас не знает, что увидит за порогом, и эта неизвестность и пугает всех нас.
Тяжело дыша от бега, раскрасневшаяся Эля подошла к девчонкам, стоявшим у автобуса, и поздоровалась. Бывшие одноклассницы посмотрели на неё осуждающе и никто не поздоровался в ответ.
Элька, ничё что ты, вообще-то, на свадьбу едешь? По-божески не могла одеться? Что за юбка? посыпались вопросы со всех сторон.
Обычная юбка, пыталась отразить атаку девушка.
Ты эту половую тряпку называешь юбкой? не пытаясь скрыть издевательский тон, спросила Альбина и добавила: Я в такой юбке даже в туалет не пойду.
Её как человека на свадьбу пригласили, а она такое неуважение проявила оделась как с помойки, шипела в стороне Рената, всеклассная подпевала; она никогда не имела своего мнения, а только поддакивала девочкам, имеющим в классе авторитет вес, как они любили выражаться.
Но блузка-то у меня новая! снова возразила Эля; она уже была на грани истерики от шквала обидных слов, напрягалась изо всех сил, чтобы не заплакать, но слёзы упорно лезли на глаза.
Ты была в ней на выпускном!
Но я же в ней через канализацию не лезла!
А запах, как будто пролезла, и не раз!
Эля, а что помешало тебе голову помыть?
Девушка недоумённо посмотрела на задавшую вопрос: что значит «что помешало помыть голову»? Ведь помыла же!
Ничего но договорить она не успела.
Ну так надо было помыть!
Элька, с тобой даже по одной улице идти позорно, а не то что за столом сидеть. Скажу Лене, чтобы она её отдельно посадила, чтобы приличным людям своим присутствием настроение не портила. Я с ней даже срь рядом не сяду.
Эля вдруг ощутила, что ей не хватает воздуха. Она открыла рот и жадно глотнула воздух, а вместе с выдохом вышел хрип. Ещё раз тяжело и шумно вдохнула, и ещё раз вместе с выдохом вышел хрип. При этом глаза её чуть не вылезли из орбит. Сейчас её не просто засыпали придирками её выставили на посмешище.
Чуть в стороне стояли пацаны из их класса и внимательно слушали это диалог весёлый номер в цирке, а роль клоуна выпала Эле. За годы учёбы ей много унижений пришлось пережить, но теперь ей казалось, что нового унижения она не переживёт, просто не сможет, сейчас она задохнётся, и её жизнь закончится. А вместе с жизнью закончатся и унижения.
Девушка почувствовала, что теряет точку опоры, её ноги подкашивались. Она даже сделала шаг назад, чтобы устоять на ногах.
И тут она почувствовала, как чья-то ладонь упёрлась ей в спину, не давая упасть. А над ухом раздался голос Анны Ивановны:
Девочки, а что это вы в автобус не садитесь?
Услышав приглашение, Эля первой поспешила ко входу в автобус и, одним прыжком преодолев две ступеньки, ведущие в салон, плюхнулась на первое сиденье. Другие девочки нехотя, неторопливо последовали за ней. На сиденье рядом не сел никто, зато две подружки-неразлучницы устроились на сиденьях, расположенных прямо за ней. Девчонки принялись шептаться так, чтобы классная их не слышала, а услышит их Эля, или нет, девчонок не заботило.
Вот тупая! Прётся впереди всех. Хоть бы постеснялась.
Ей вообще следовало бы постыдиться сюда являться. Идиотка.
За халявными вкусняшками
Девушки одна за другой плавно вплывали в салон, а Эля слушала шёпот сидящих за её спиной. Она вперила взгляд в стекло и внимательно наблюдала за тем, что находится за окном, ничего не видя и ни о чём не думая. Эля силилась не заплакать. Все её мышцы были напряженны до предела, а упорная влага лезла наружу. Девчонки позади всё так же шёпотом поливали её помоями, а Эля, слушая, всё старалась не показать слёз. Она и в автобус первой рванула, чтобы не заплакать.
Последними в автобус вошли пацаны и устроились в хвосте салона. Самым последним вошёл водитель, поинтересовался, все ли здесь, и, получив утвердительный ответ, сел на водительское сиденье.
Двери закрылись. Зарокотал мотор. Автобус завибрировал и тронулся. Поездка на свадьбу в другой город началась. У Эли тихо потекли слёзы. В этот день не в первый раз в жизни Эли её смешивали со всем известной субстанцией, не в первый раз словесная или физическая экзекуция закончилась её слезами. В пока ещё недалёкие школьные времена после окончания издевательств, состоящих из попеременных ударов кулаками и ногами и обидных реплик, финальным аккордом всегда были Элины слёзы, которые она всегда старалась сдержать и всегда безуспешно. Увидев слёзы, одноклассники презрительно фыркали: «Разревелась», и, демонстративно отвернувшись, отходили в сторону. При этом они украдкой оглядывались на плачущую девочку. А Эля сквозь слёзы замечала в их взглядах удовольствие.
«Им хорошо бывает» в который раз подумала Эля. Каждый раз она подмечала удовлетворение во взглядах обидчиков, и каждый раз к обиде примешивалось ещё одно чувство удивление. Элю никогда не привлекали чужие страдания, и даже когда её родители покупали курицу или утку, чтобы заколоть на праздник, она уходила гулять, чтобы этого не видеть. И поэтому её всегда удивляло чьё-то наслаждение, получаемое от вида страданий. Садизм, по мнению Эли, был противоестественным.
Откуда же ей в её юные годы было знать, что так её сверстники самоутверждались? И благодаря её присутствию, им было на кого смотреть свысока. А когда человеку есть на кого таким образом смотреть, сам себе он кажется ещё лучше, ещё выше и ещё круче, чем он есть на самом деле. А агрессию в свой адрес она получала потому, что была беззащитна. Грешить приятно. А грешить и не получать по заслугам ещё приятнее.
Когда на Элю вновь нахлынули воспоминания о том, что ей пришлось пережить от «друзей» детства, слёзы вновь навернулись на глаза, а к горлу подкатил ком, который грозил вырваться в виде рыданий. А никаких звуков издавать было нельзя.
Эля упёрлась локтем в резиновый шнур, удерживающий стекло окна на своём месте, и прижала ладонь ко рту, вдавив пальцы в скулы.
И так она сидела, стараясь не издать ни звука и глядя в проплывающие за окном автобуса пейзажи.
***
Громко рокоча мотором, старенький автобус резво «бежал» по асфальту, наматывая на спидометр километры. Эля уже успокоилась и с интересом глядела в окно, жуя пирожок с капустой. А за её спиной слышалось шелестение фольги и доносился запах шоколада.
За окном пробегали городишки и деревеньки, посёлочки и хутора, отстоящие друг от друга на 5-10 километров. Здесь, на юге, плотность населения была гораздо выше, чем на севере страны. Оно и понятно климат мягче. И хоть девушка никогда не была на севере, но она знала, что там деревни отстояли друг от друга на сотни километров.
Эля с удовольствием разглядывала чужие домики: новенькие и старые, большие и маленькие, запущенные и ухоженные, с клумбами, полными цветов. Один раз даже промелькнула маленькая копия замка, выстроенная из кирпича.
Девушка с детства любила садиться у окна, чтобы глядеть на улицу. Всегда было интересно смотреть на проплывающие за окном пейзажи .
И вот впереди показалась огромная река под названием Вена*. Эля хоть и жила не так уж далеко, но видела Вену впервые. Её родной городишко стоял на маленькой речушке, в которой собака в половодье не утонет маленький городок на маленькой речке. Эля сидела в кресле, расположенном в первом ряду, и ничего не заслоняло ей лобовое стекло, через которое открывался вид, поразивший девушку противоположного берега реки не было видно.
Она повернула голову и увидела реку от края до края. Серо-голубая лента, края которой терялись, неспешно несла сверкающие в ярких солнечных лучах воды. В какой-то момент Эле показалось, что она увидела мелькнувшую рыбу. В салоне зажужжали голоса похоже, что не одна Эля восхищалась раскинувшимся пейзажем.