Васька, сосед Василий Семёнович Бестыжев, совсем не отличался трудолюбием. У него была большая семья, что его совершенно не тревожило и не сподвигало к тяжелому труду. И так как основная часть деревни жила тем, что вырастила за год, семье Бестыжева обычно нечем было питаться, так как запасы делать было не из чего. Жена его практически всю зиму жила на подаяния соседей, которые не могли видеть голодных детей. Одним из таких соседей был и Анатолий Антонович, который на правах благодетеля не редко отчитывал Василия пытаясь вразумить. Когда пришла новая власть, и было сказано о раскулачивании зажиточных крестьян, Василий одним из первых решил вступить в её ряды и сразу же вспомнил про Анатолия Антоновича, припоминая ему все нравоучения. Анатолий был арестован по доносу.
Опять это вы нас своими старушечьими сказками травите Ольга Егоровна. Известное дело, неразбериху какую-то говорите. Считайте, что мы вас из рабства освободили, теперь не стоит пугаться этих ваших сказок.
Экое дело поглядите-ка, из рабства в рабство нас освободили. Спасибо господа товарищи. Теперь и боятся то некого кроме власти этой вашей бесовской. Из духовного плена страну вытащили, что бы вогнать её в рабство греха.
Ну, скажете тоже, человек высоконравственная единица, мы живем в век прогресса и за нами будущее. Какой такой грех, если человек сам себе хозяин и волен жить, как захочет. Я же сам знаю что хорошо, а что плохо не ребенок малый. По этим законам и живу. Законам нравственного ориентира, так сказать моральному кодексу.
Живите, как знаете, в самом деле, время пожнёт плоды и покажет где истина, а где горе посеянное руками человека сдавалась Ольга Егоровна и уходила в свою комнату на прощание, оставляя всех с Богом.
Маргарита любила бабушку. Пожалуй, она была единственным человеком в семье от кого она могла почувствовать любовь и заинтересованность, но авторитет отца не позволял ей принимать близко к сердцу бабушкины сказки. Хотя эти бабушкины сказки были такими таинственными и интересными. Они словно погружали её в прекрасный сказочный мир, в котором было светло и радостно, пугающе и завораживающе. Она слушала их с упоением.
Сидим, бывало в бане с бабулей моей, а двери как давай хлобыстать и скрип ужасный, страшно станет дочка говорила бабушка и задумчиво замолкала.
Ба, ба и что? с широко раскрытыми глазами внимала девочка. Ну, ба
А! бабушка поворачивала к ней своё задумчивое лицо да, что? Что, прочитает бабушка, бывало-че молитву, перекрестит бесы и утихомирятся, тишина настаёт.
Расскажи еще что-нибудь бабуль.
Да что рассказать. Одной ночью свинья бегала взбешённая у нас по деревне. Да и забежала во двор к Петру соседу нашему, да тот нож взял, и ухо той свинье оттяпал.
И
И? И на следующий день узнали, кто это был, потому что у Прошки ухо забинтовано, оказалось, то, что Петр порезал свинье правое.
А Прошка, кто это?
Прошка, местный поругай, эх не любил его народ, странный был и всё боком ходил, с людьми почти не разговаривал, боялись его все. Кто знает, что у него на уме там. Считали его колдуном. Потом когда помирал, говорят, долго дух испустить не мог.
Маргарита пропитывалась бабушкиной жизнью всецело, но это длилось не долго, вскоре ей стало казаться, что и правда эти байки про деревенских колдунов, бесов и говорящих свиней просто старушечий бред. Маргарита взрослела, и её интерес к бабушке пропадал, пропала и привязанность, а за ней и любовь.
Мама девочки была на редкость холодна и однообразна. Она никогда не пыталась заговорить с дочерью сама, проявить к ней интерес или рассказать что-то, а когда та сама задавала ей вопросы, она пугалась и отвечала односложно. Валентина Анатольевна будто и сама боялась высказать свою точку зрения, а иногда казалось, что у неё и вовсе её нет. Она скрывалась за тенью бойкого отца и боялась показаться неправильной, слишком нежной, кроткой, добродушной или ласковой, словом скрывала в себе все признаки своего кулацкого прошлого. Казалось, что единственно кого она могла любить это своего мужа, а может и ей так только казалось. Ведь и с ним мать была крайне сдержана и холодна. Этот мертвецкий холод заставлял Маргариту утрачивать её детскую привязанность к матери. Её горячее сердце маленького ангела, постепенно покрывалось льдом негодования от всегдашнего отсутствия любви и заинтересованности.
2 Глава
В школе Маргарита была настоящей пионеркой. Ей хотелось, что бы отец ею гордился.
Товарищи рапортовала она все мы знаем, что Теляткин опять получил двойку, эта оценка не достойна пионера. Мы должны, что то с этим сделать, ваши предложения, предлагайте!
Ну, может, простим?! кто-то прошептал в полголоса.
Как это простим!!! Это возмутительно. Мы уже не раз прощали Теляткина. Он не имеет права носить гордое звание советского пионера в эти минуты Маргарита думала что, наверное, она похожа на папу. Ей нравилась эта мысль, и она разгоралась ещё сильнее. Я считаю, что его надо исключить из пионерского отряда!
Теляткин даже не дрогнул. Было похоже на то, что ему вообще все равно, а может он даже рад. Ему уже порядком надоели эти собрания, в которых он всегда был крайним. На его лице скользнула еле уловимая улыбка. Он подумал: «вот, наконец-то они про меня забудут». Но вряд ли это было бы возможно, ведь их все равно нужно было проводить.
Маргарита была заводилой этих сборищ, ей нравилось быть здесь главной. Другие дети сидели безучастно. Кто-то думал, что это не справедливо гнобить человека за то, что он дурачок; кто-то просто зевал от скуки; а кто-то даже видел в этом участии крайнюю степень лицемерия. Ну а Маргарита уже тогда получала удовольствие от своей жестокости и бескомпромиссности. Ей было неважно чужое мнение, было только её и неправильное. Даже в те минуты, когда её уличали в некомпетентности, она делала вид, что всё равно права. Она даже не допускала мысли, что делает что-то не так, что её мнение может быть неверным. Нет, она не может ошибаться: в ней укоренялось это с годами.