Тебе не надо быть суперменом! перебил Носок. Надо понимать суть предмета и вариться в тусовке. Знакомые разработчики есть?
Тьма.
Важно ответственно отнестись и в целом разбираться в предмете. Насчет денег Все по-черному, но на своей работе ты столько точно не получишь. Да и перспективы тут гораздо серьезнее, дальше можно будет выйти на крупные госконтракты. Повторюсь, пока все не ясно. Но если срастется, на тебя можно рассчитывать?
Я задумался. Я принципиально не желал делать что-то некачественное. С другой стороны, если область была бы и не моя, то уж точно смежная. Учитывая количество руководителей, вовсе не смыслящих в предмете, не знаю, особенность ли это только России, но таких я повстречал достаточно, моя кандидатура была явно не худшим вариантом. Не говоря уже о личных выгодах, которые я мог извлечь в сравнении с текущей работой.
Ты можешь на меня рассчитывать, Илья, произнес я.
Илья одобрительно кивнул в ответ и улыбнулся.
Интересно, этот проект тебе в профсоюзе подкинули? спросил я. Из-за неожиданности я не мог избавиться от ощущения подвоха.
Я давно ушел из профсоюза, Носок махнул рукой. Прямиком оттуда перепрыгнул в партстроительство.
Опять военно-патриотический кружок?
Нет. Теперь я помощник депутата. Глянь, из кармана Илья выудил небольшой значок с изображением серпа и молота и, презрительно ухмыляясь, бросил на стол. Хочешь такой же? Мало ли куда я заберусь через годик-другой. Спасибо, конечно, ответил я, удивленно рассматривая значок. Но от бабулек с крестом в одной руке и с портретом Сталина в другой я держусь подальше. А то загрызут еще. Как в фильмах Ромеро, знаешь.
А ты зря смеешься! Я таких на неделе раза по два точно вижу. Самые преданные наши агитаторы, между прочим. И молодежь тоже приходит. Вот я, например, Носов расставил руки словно триумфатор и расхохотался.
Беспринципность Носка не была чем-то необычным. Именно это качество помогало молодому человеку, имеющему все задатки профессио нального коррупционера, карабкаться наверх. Конечный результат и польза от осуществленной деятельности не волновали его вовсе. Интерес Ильи ограничивался деньгами, которые можно добыть сегодня, и влиянием, чтобы получать эти деньги завтра. С возрастом такие неприятные черты характера проступали все более и более ярко, отталкивая и настораживая меня. Я всегда относился к подобному без энтузиазма. С другой стороны, эти качества и ореол успешности, умело создаваемый Носовым, многие люди если не уважали, то как минимум снисходительно принимали за устоявшуюся житейскую мудрость. Я решил тщательно изучить его предложение, когда оно поступит. Но, если возникнет самый ничтожный намек на обман, отказаться.
Пока же было не до того. К нам, наконец, подошла остальная часть компании. Кого-то я знал, кого-то нет. Все были молоды, красивы, свободны и слегка пьяны.
Друзья! торжественно произнес Носок. У меня есть тост. За удачу! Без всего можно прожить: без почки, без сердца, без мозгов! А удача Без нее никак!
Мы чокнулись бокалами и начали опорожнять их. Время убегало, утекало сквозь пальцы. Быстрее пустела разве что наша посуда. Вадим, заворожив внимание окружающих, рассказывал забавную историю. Девушка из только что подошедших смотрела на меня газельими глазами и мило улыбалась. Я пододвинулся к ней и сказал какую-то банальность. Моя глупая шутка не заслуживала внимания, но девушка рассмеялась. Я понял, что у меня есть шансы и, повеселев еще больше, продолжил разговор.
II
Три недели пролетели незаметно. Прогулки по городу, посиделки с приятелями, концерт камерной музыки на него я отправился в одиночку, никого не позвав за компанию и горы, целые Гималаи рутины. Девушка, с которой мы познакомились в пабе, ее звали Вера оказалась милой, пусть и несколько ограниченной.
Вера была очень привлекательна. Длинные темные волосы струились по аккуратным, слегка загорелым плечам, ниспадали по лопаткам до изгиба ее безупречной талии. Стройные ноги с маленькими аккуратными стопами и упругими бедрами тихо, почти беззвучно ступали светлым весенним утром сперва по кухонному линолеуму, а затем по залитому солнцем паркету в сторону ванной. Бывало, что ее улыбка становилась искусственной и натянутой, но взгляд отличался притягательной непосредственностью, которая обычно присуща детям и людям наивным. Сначала я думал, что цвет ее глаз ярко-голубой, но это оказались линзы. Вообще, Вера питала слабость к излишествам в косметике, особенно к накладным ресницам, что, впрочем, не портило ее привлекательного лица с правильными чертами и слегка вздернутым носиком. Когда она впервые разделась передо мной, я смог по достоинству оценить все задатки, дарованные Вере природой и отточенные спортом.
Куда хуже обстояло с общением. Она говорила об одежде и моде, о кафе и поездках тех, в которые хочет отправиться или в которых уже побывала; она говорила о подругах и их парнях, о карьере работала Вера менеджером по продажам и начальстве, досаждающем излишней требовательностью; она говорила, говорила, говорила и очень часто просила ее сфотографировать. В ресторане, в парке, рядом с граффити, претендующем на оригинальность.
За одну нашу встречу я делал пару десятков фотографий. Напротив, те вещи, о которых рассказывал я, равно как и мои ценности, были ей непонятны. В крайнем случае Вера неловко хихикала, но было гораздо хуже, если она пускалась в длинные и бессвязные рассуждения, полные стереотипов, навешенных ярлыков и того жалкого мещанства, которое упорно норовит поставить свою мало чем примечательную особу в самый центр вселенной.
В конечном счете, не прошло и трех недель после нашего знакомства, как мы серьезно поругались. Я не испытывал жажды выставлять отношения напоказ, демонстрируя в соцсетях вычурный образ влюбленной пары; я не мог без пренебрежения относиться к обязательным «романтическим» атрибутам наших отношений; я вовсе не разделял ее мировоззрение и не был готов проводить с Верой каждую свободную минуту. Я не требовал от нее менять своих убеждений или привычек, но почему-то сам должен был это делать. В итоге полным трагизма голосом она заявила: «Ты делаешь меня несчастной!» По бархатной коже почти покатились слезы, но в этот раз артистизм ее подвел: Вера выдала неубедительное подобие всхлипа. После короткого и холодного выяснения отношений мы пару дней не общались. Я не тосковал.
Узнав об этом романе, затеянном от скуки, и видя, что я не страдаю, Вадим язвительно, но без злобы подтрунивал надо мной:
Послушай, у меня есть рецепт для спасения твоего семейного очага. Женщины, как известно, любят ушами, говорил он и, несмотря на мои попытки отмахнуться, продолжал. Дорогая моя Вера! Ласковая, великолепная, неповторимая. Если бы я выучил все мертвые языки вдобавок ко всем живым, то даже этого не хватило бы, чтобы описать твою красоту и изящество. В твоих глазах горит целая вселенная, твою улыбку невозможно живописать словами. Это можно лишь прочувствовать, наслаждаться каждым мгновением нашей близости, как цветок наслаждается лучами восходящего солнца. Звук твоего голоса для меня, как глоток воды для изнывающего от жажды; губы твои несут величайшее наслаждение; в глазах твоих я вижу свое счастье. Остаться с тобой навсегда, жить с тобой, умереть с тобой и все это время заботиться о тебе и только о тебе вот предел моих мечтаний. Неужели есть в этом мире что-то более значимое, чем ты? Слава или власть? Что значат эти слова? Я забываю их, когда вижу тебя. Ты высшее богатство на этой планете. Высшее и единственное, задумавшись, он усмехнулся. Высшее и единственное, да. Пошло, глупо, в духе беллетристики столетней давности.