Баба у Третьяка здесь. Наши парни говорили. Большевик, а как пристроился при немцах? И почёт, и уважение. Да и все остальное.
Женщина? Вы сказали, что у Третьяка есть женщина?
В Локте живет. Молодая. Лет 18 ей.
Кто такая знаете?
Зовут девку Маша Селезнева.
Здешняя?
У матери своей проживает. Стало быть здешняя.
И это только любовная интрижка?
Чего?
Третьяку около 30 лет. Девушке 18. И они встречаются по обоюдному согласию?
Видно, что девка с ним по доброй воле.
Вы их видели вместе?
И не один раз. Локоть городок маленький. Здесь утаить что-то сложно.
Состоит в любовной связи с Марией Селезнёвой. Это все что о нем говорят?
Лисовин отложил карандаш. Записывать любовную историю никакой охоты у него не было. Но Авдеев продолжил:
Нет не все. Коли все просто, то зачем вы меня на беседу вызвали, господин хороший? Мутный он человек, этот Третьяк.
Но пока из ваших слов вытекает только одно у него любовная интрижка. И интрижка с девушкой, которая пошла к нему по собственной воле.
Любовная история, говорите? И всё бы хорошо, господин следователь. У нас у всех бабы есть в Локте. Кто к какой вдове ходит, кто девку нашел себе. Мужик без бабы
Избавьте меня от подробностей интимной жизни солдат охранного взвода, Авдеев. Это законом не возбраняется.
Но есть одна заковыка, господин следователь.
Какая?
Девка то эта совсем не Селезнева.
Что это значит? Вы можете говорить яснее, Авдеев?
Я и говорю. Но вы же сами все время меня прерываете.
Хорошо. Я вас внимательно слушаю. Вы сказали только, что Мария Селезнева, не Мария Селезнева. Я все понял верно?
Точно так. У мамаши её отродясь дочек не было. А тут явилась. Кто такая? Дочка к ней приехала. Откель дочка? Родила в молодости и у приемных родителей оставила.
Лисовин снова взял карандаш. Хотя пока ничего из слов Авдеева не понял.
Подождите, Авдеев. Я пока ничего не понял. Вы сказали, что Мария Селезнева это девушка, которая скрывается под чужим именем?
Это и сказал.
Но вы ведь не из Локтя родом?
Дак во взводе охраны больше половины местные. Они-то знают. Вот и сказал мне Пашка Ерохин, наш каптенармус, что де девка-то не нашенская. Вроде не было дочек у тетки, что мамкой её назвалась.
И ваш Ерохин доложил про это куда следует?
Доложил. Как без этого. Но вроде там все разрешилось. Сказала тетка, что дочку в молодости прижила без венца. А в Локоть с приплодом и без мужа возвращаться не хотела. Вот и отдала дочку-то.
И ей поверили? Кто снимал показания?
А я знаю? Из ваших кто-то. Да вы и сами узнать можете, господин следователь.
Это все?
Нет. В управе все показания записали, и никто копать не стал. Но я не таков.
А что вы?
Я решил глубже копнуть. Больно Третьяк этот тип скользкий.
Вот как? Вы считаете, что господин Третьяк враг?
Большевик.
Но господин Третьяк, поступая на службу в полицию и не скрывал того факта, что он состоял в партии коммунистов.
Я не про прошлое говорю, Он и сейчас большевик.
Лисовин спросил:
А ранее вы почему молчали?
Дак меня не спрашивал никто.
Но, если вы подозреваете врага на столь высокой должности. То ваш долг поставить в известность начальство.
Третьяк ныне начальник уголовной полиции. А я всего лишь рядовой охранного взвода. Что я мог? Походил по рынку. Поспрошал у селян. Они и опознали девку.
Марию Селезневу?
Да. Она из Вареневки. Это село в пяти верстах от Локтя. Недалече. И звать девку Ирка Фофанова.
Фофанова?
Да.
А что это меняет?
Как что? Вы, господин следователь, не всё услышали. Фофанова. А батя её Фофанов был председателем колхоза в Вареневке. Коммунист. И сын его Демка Фофанов в активистах при советах состоял. А с чего Фофановской девке менять имя и фамилию?
Вы кому про это доложили? снова задал этот вопрос Лисовин. Про девку доложили?
Дак сказал командиру охранного взвода.
А что он?
Дураком меня назвал.
Почему? Сведения не показались ему важными?
Он сказал, раз начальник полиции эту курочку топчет, то нам дела до этого нет.
А что же вы?
А чего мне? Приказано не думать, про это, я и не думаю. Вот вы спросили, и я рассказал.
Я понял, Авдеев. Но прошу вас никому эту информацию больше не раскрывать. Я сам все тщательно проверю. А вам спасибо за бдительность. Вы можете идти.
Авдеев ушел. Лисовин стал думать, что ему делать с этой информацией. Пока ничего на Третьяка у него не было. Ну, пользует он молодую девку. Пусть отец у девки был коммунистом. Но и сам Третьяк бывший коммунист. Да и Воскобойник при советах должности занимал и Каминский.
Доложить Дитмару? Пока не стоит. Нужно тайно в этом деле самому покопаться.
Лисовин записал в блокноте:
«Селезнева Фофанова Ирина. Шкатулка Голицына»
***
Лисовин поднял архивные документы Локтя. Благо большевики при отступлении мало что смогли вывезти или уничтожить. Дело об убийстве председателя колхоза Фофанова имелось в наличии. И в деле нашлись фотографии.
Следователь отправился в хозяйственный отдел. Там сидел шестидесятилетний Семёныч. Он был коренной житель Локтя и многих знает.
Здорово, Семёныч.
Здорово, господин следователь. Чего надо?
Вот хотел тебе одну фотографию показать.
Семёныч посмотрел на пожелтевшую карточку.
Знаю. Это Иван Фофанов и семья его. Вот жена и вот дети Демьян и Ирина.
Ты хорошо знал Фофанова?
Я? Нет. Но я сам в Вареневке родился. Только потом переехал в Локоть. Еще до коллективизации.
Значит, с Фофановыми не общался?
Нет. В друзьях не ходили.
И что с ними сейчас не знаешь?
Дак Иван погиб давно. Лет десять тому, как погиб. А баба его и по сей день в Вареневке живет. А вот про детей не знаю ничего.
Уверен?
Дак из ума еще не выжил.
А скажи мне, Семёныч, ты про «Золотую банду» слыхал?
Сказал тоже! Кто в здешних местах про них не слыхал. Это самого Корня команда. Сколь людей перерезали жуть. Взяли их и Корня кончили. Но вот золотишка не нашли. Про то все знают.
Все?
Дак добра у банды было страсть сколь. Не просто так они «золотыми» звались. Но про то тебе не меня спрашивать.
А кого?
Начальника нашей полиции. Он ведь дело «золотых» вёл. Кто к тому делу касательство имел, тот его никогда не бросит.
Это почему же?
Я сказал, что добра там было хоть лопатой греби
***
Лисовин хотел найти хоть какие-то сведения по делу «золотых». Но в уголовном архиве порядка не было никакого. Ему попался только листок с описью голицинского клада. Изумруды (29 штук с описанием каждого камня), сапфиры вынутые из оправы (57 штук), бриллианты 109 штук (с описанием крупных экземпляров). Украшения: броши (20 штук с подробным описанием каждой), браслеты (42 штуки), диадемы (18 штук, 2 уникальные с описанием всех камней), ожерелья (12 штук, 10 из них с описанием).
С чего бардак-то такой в архиве у вас? спросил Лисовин у старика-хранителя.
А мне чего? Большевики как уходили, так и разбросали все. Кое-чего вывезли. Но основные документы было приказано сжечь.
И почему не сожгли? спросил Лисовин.
А некому было. Я к тому времени уже здесь не работал. Это потом, при ваших, меня снова сюда поставили. И паек дали.
Но почему такой бардак? Ничего найти нельзя?
Кто мне помощников дал? Как все это самому разгрести?
Но в архиве с личными делами все в порядке.
Там люди работали. А здесь только сам начальник полиции заходил.
Господин Третьяк?
Он самый. Приказал мне отыскать давнее дело «золотых».
Как? Но и я это дело ищу! Чего же сразу не сказали, что его здесь нет?
А разве вы сказали мне, зачем пришли?
И то верно, согласился Лисовин. И что с делом «золотых??
Нашел я дело и господину Третьяку передал.
А зачем ему дело «золотых»?
Он не сказал. Он начальник и ему виднее, что и кому говорить.
«Вот бы побеседовать по этому поводу с Третьяком, подумал Лисовин. Наверняка многое мог бы рассказать про это. И дело наверняка уже исчезло без следа. Ладно, господин начальник, посмотрим, что будет дальше».
Глава 4
Человек с той стороны.