Порченого у нас нет! категорично замотал головой охранник. У хозяина с этим строго только отборнейший товар!
Жаль. А кто это у вас там так кричит?
Несмотря на большую скученность, в лагере было относительно тихо, поэтому крики сразу обращали на себя внимание. Доносились они со стороны навеса, сооруженного в дальнем конце ограды. Орал кто-то один. Не постоянно, с перерывами, но с таким надрывом, что напрашивались мысли о пытках. Тем более что я уже разглядел человека, лежащего на большом столе. Над ним сгрудились четверо, держа по рукам и ногам и наваливаясь всем телом.
Да так замялся охранник. Недоглядели тут за одним. Хозяин распорядился
Я, не обращая внимания на предупредительные окрики, быстрым шагом направился к палатке. В груди закипала злость, которую я с трудом смог подавить.
Впрочем, я быстро убедился, что зря вспылил.
К моменту, когда я подошёл, все четверо, удерживающие пленника, подались чуть назад, расслабляясь. Все они тоже были из числа рабов это было видно по земной одежде. На столе лежал молодой парень, бледный и взмокший от пота. В зубах он зажимал какую-то деревяшку, которую уже успел изрядно погрызть.
Над ним склонился худощавый невысокий мужик лет пятидесяти, тоже голый по пояс, как и многие здесь. На левом плече его темнела старая татуировка с якорем и каким-то буквами. Похоже, армейская. Приблизившись, я увидел разложенные на тряпице в углу стола окровавленные ножи, щипцы, мотки серой ткани, которая, видимо, должна была служить бинтами.
Похоже, парню на столе только что оттяпали пару пальцев на ноге. Без наркоза.
Ну, потерпи ещё немного, ободряюще проговорил хирург по-русски. Совсем чуть-чуть осталось, перевязать только Так, ты чего отпустил-то? Держи крепче!
Это уже рявкнул совсем другим тоном, и помощник виновато вжал голову в плечи.
Да я думал
Думал он, бл Держи крепче, говорю! Это вот подложи под колено А где вода?
Кончилась.
Да как, твою мать, кончилась?! Я же сказал, набрать вот сюда и сюда!
Ну кончилась, дядь Кость, развел руками один из парней. Я что сделаю? У этих сволочей же хрен допросишься чистую
Ладно, дай тогда хотя бы вон ту тряпку, руки обтереть
Я мысленной командой открыл Суму, нашёл взглядом бутыль с водой. Судя по описанию этого артефакта, во время прыжков по Осколкам эта бутылка «перезагружалась» после каждого прыжка. Однако и вне Лабиринта это свойство работало я в этом убедился за время нашего с Энки перехода через пустоши. Вода в ней постепенно восполнялась медленно, незаметно. Но, стоило заглянуть в Суму спустя несколько часов как бутылка вновь оказывалась полна. Вроде бы мелочь, но из таких, что вполне может однажды спасти жизнь.
У меня есть немного, сказал я по-русски, подходя вплотную к столу. Достал бутылку, полил из неё так, что хирург смог вымыть руки.
На меня он взглянул лишь мельком, коротко кивнув в знак благодарности. И тут же снова занялся пациентом. Один из помощников подал ему кривую иглу, подержав её перед этим над пламенем свечи. Хирург вдел в неё нить и начал аккуратно, но быстро зашивать кожу на обрубках пальцев. Парень снова начал стонать и извиваться от боли, двое помощников придерживали его за плечи.
Энки, достав из внутреннего кармана плоскую серебряную фляжку, молча поднёс её к лицу бедняги. Хирург даже приостановился, чтобы помощники немного приподняли парня и вытащили у него изо рта кляп. Глотнув из фляги, он закашлялся, но потом быстро обмяк. Взгляд его затуманился, и остаток операции он пролежал молча, глубоко и размеренно дыша.
Закончив со швами, хирург наложил плотную повязку и только после этого повернулся ко мне, окинув усталым, но цепким взглядом.
Ну, здравствуй, Ян. Я так и знал, что мы ещё встретимся.
Я кивнул и пожал его узкую крепкую ладонь.
Здравствуйте, Константин Игоревич.
Глава 4
У Константина была короткая необычная фамилия Шаль. Причем у меня она вызывала ассоциации не с пуховым платком, а скорее с состоянием некоего куража, безрассудства. Хотя самому хирургу эта характеристика тоже не подходила шальным его уж точно не назовёшь. Наоборот, кажется, что бы ни происходило вокруг, он остаётся спокойным, собранным, до цинизма хладнокровным. Таким я его запомнил по первой нашей встрече там, в Долине Багровой пасти, когда он впустил меня в свою квартиру после того, как меня здорово подрали зараженные игнисом ротвейлеры.
Это было в первое утро после катаклизма, и с тех пор, кажется, прошла уже целая вечность. Всё-таки не зря говорят, что жизнь меряется не годами, а пережитыми впечатлениями. Я уже с трудом помнил о своей прежней, земной реальности настолько всё изменилось всего за несколько дней. Впрочем, не только у меня. Так можно сказать о любом жителе города, попавшего в Пасть.
Но сейчас, увидев знакомое лицо, я будто снова вернулся в прошлое, а родной мир, растворившийся где-то в водовороте событий, снова напомнил о себе. Я обрадовался, хотя и знакомы-то мы с Шалем были шапочно. Но, увы, никого более близкого с Земли у меня не осталось. Макс погиб, Лиску похитили, Караев и остальные из его отряда, должно быть, сейчас где-то под присмотром у Дома Мэй. А тут такая весточка из прошлой жизни
Энки, заболтав охранника, увёл его дальше, выиграв немного времени, чтобы я мог переговорить с Шалем. Кажется, не обошлось без какого-то гипноза или еще одной взятки.
Тебя прямо не узнать, усмехнулся доктор. Выглядишь совсем как местный.
Хорошо, если так. Стараюсь не выделяться. У вас-то как дела?
Лучше всех, с сарказмом отозвался он, провожая взглядом помощников, которые оттащили прооперированного подальше в тень и теперь укладывали его на землю, подстелив какое-то тряпьё. Даже, как видишь, практикую потихоньку.
Что с ним?
А, банальная история. Перелом пары пальцев. А дальше, без лечения и с такой антисанитарией Могло быть и хуже.
Здесь как оказались?
Он вздохнул, прищурился, глядя куда-то в сторону. Воспоминания явно не доставляли ему удовольствия.
Да как, как После того, как ты ушёл, мы ещё до вечера отсиживались по квартирам. Было относительно спокойно. Но потом пришли эти
Взгляд его неосознанно метнулся в сторону ближайшего надзирателя, маячившего метрах в десяти от нас, рядом с открытым фургоном-клеткой.
С тех пор всё время взаперти. Сначала нас в подвале дома держали, на следующий день переправили в какую-то крепость. Там мариновали, наверное, с неделю. А потом сюда повезли. Но что, куда, зачем хрен разберешь без языка. Хотя попадаются знакомые слова. На латынь похоже.
Да, явно есть общие корни. Вам, как медику, должно быть, проще будет разобраться.
Угу. Если бы я ещё помнил ту латынь с института, усмехнулся Шаль. Нас тут потихоньку учат, самым простым словам. Но это последние пару дней, пока в пути были. В крепости нами вообще никто не занимался. Согнали в загоны, как скот, разделили по небольшим группам. А дальше только кормили да осматривали по несколько раз в день.
Карантин.
Думаешь? А хотя Да, похоже на то.
Я в который раз напоролся на его внимательный, изучающий взгляд и отвел глаза. Волей-неволей я испытывал чувство вины перед ним, да и перед всеми остальными узниками. Просто из-за того, что я-то на свободе, а они тут. Хотя умом понимал, что это глупо. Что я мог сделать-то? Да и всё это время я тоже не прохлаждался.
Ты сам как? спросил хирург. Смотрю, освоился. Только штуки этой золотой на руке не видно.
А, долгая история. Расскажу как-нибудь. Когда выберетесь отсюда.
Дочку-то нашёл?
Нет, помрачнев, буркнул я. Но она жива. И я её обязательно разыщу.
Почему-то верю, усмехнулся он. Ты мне показался жутко упрямым. Такие кого хочешь достанут, хоть из-под земли.
Он машинальным жестом потянулся куда-то в область груди, а потом раздражённо тряхнул ладонь. Поймав мой взгляд, пояснил: