Не надо, сказала она, высвобождаясь из его рук. Не будем торопиться. Самолет в пять утра, у нас с тобой целый вечер и половина ночи. Будем делать все медленно, а то быстро все переделаем и начнем скучать.
Как скажешь, он сел на табуретку. Давай помогу, салат нарежу или картошку почищу.
Иди в комнату, приберись немного.
А ты будешь без меня скучать? спросил он.
Я поеду с тобой в аэропорт. Потом вернусь, все приберу, поеду домой и тогда начну скучать.
А я сразу начну скучать, сказал он. Я уже начал скучать.
Ты торопишься, засмеялась она. Сначала дождись, когда мы расстанемся.
Обещаю тебе, что я не буду там смотреть на женщин, сказал он.
Вот это зря, почему бы тебе не убедиться, что я самая лучшая?
Я и так это знаю.
Она достала из холодильника мясо, взяла разделочную доску, надела передник, стала нарезать мясо тонкими ломтиками.
У тебя нет специальной доски для сырого мяса, сказала она. У тебя вообще одна доска. Так что салат пока не на чем резать. Иди, не мешай мне.
Он пошел в комнату, взял пепельницу, вернулся на кухню, вытряхнул окурки в мусорное ведро.
Уборка закончена? спросила она. Пропылесось комнату, у тебя пыль по всем углам.
Какой смысл? За год все равно наберется, сказал он.
Это для нашего вечера, сказала она. Я надела свое самое красивое платье.
После ужина я его сразу сниму.
Так я тебе и доверила, засмеялась она. Посмотри на свои пальцы.
Он посмотрел. Пальцы были серыми, он случайно залез ими в пепельницу. Он пошел в ванную, вымыл руки, посмотрел в зеркало, провел рукой по щеке, включил бритву, начал бриться.
Сосем другой мужчина, сказала она, когда он вернулся на кухню.
Я тебе буду звонить, он снова сел на табуретку. Прилечу и сразу позвоню.
Он позвонил через неделю.
И как тебе в Америке? спросила она.
Утром на улицах пахнет омлетом с беконом, сказал он, а в обед жареным мясом и какими-то приправами.
Понятно, сказала она. А как работа?
Нормально, сказал он. Работаю потихоньку.
Работа
Знаешь, а ведь я никогда не работал по-настоящему. Учился, потом академический институт, где полная свобода. Потом университеты в Америке они мало чем отличались от академических институтов. Даже в корпорации, куда я перешел, была свобода. Я там сам себе задания придумывал, начальников практически не было. Утром придешь, до обеда посидишь за компьютером, а если после обеда в сон клонит, махнешь рукой, да и домой поедешь.
Завидую. А я каждый день с девяти до шести. Вечером еду приготовлю, уроки у детей проверю и спать. В выходные магазины, готовка, детей в разные секции надо отводить. Отпуск тоже с детьми. Иногда проснусь ночью и думаю, что не живу, а жду чего-то. Дети вырастут, или в лотерею миллион выиграю тогда смогу на полставки перейти.
Нельзя жить и ждать. Годы проходят, тебе надо хоть любовника завести.
Смеешься? Мне только не хватало кого-то утешать и слушать рассказы о чужих проблемах Что ты задумался?
Вспомнил, как жила моя бабушка. Печь с дровами, вода из колодца, белье полоскать на речку ходила.
Хочешь сказать, что у других еще хуже? Знаешь, я в институте курсовую писала, сравнивала, например, московское метро с парижским и американским. Ну и еще: бездомные, налоги Сравнение, конечно, в нашу пользу. А мне препод говорит: «Нельзя гордиться тем, что у других еще хуже». Я эти слова хорошо запомнила. Теперь, когда по телевизору начинают сравнивать, что у нас и что у них, я всегда этого препода вспоминаю. Жаль, что он этим говорунам не преподавал. Что ты опять замолчал?
Думаю, как тебе помочь.
Не думай, ты мне уже помог. Я сейчас себя с Наташкой сравнила.
Но Наташка порхает по жизни, у нее нет детей.
Вот поэтому сравнение в мою пользу. Ладно, пока, я бегу, мне моих мальчишек надо из футбольной секции встречать.
Футбол
Вадик любил футбол. Дома над столом висели картинки, вырезанные из спортивных журналов. Очень ему нравилось, когда нападающий в падении бил по мячу, нацеливаясь в «девятку». Самого его в нападающие не брали. «Ты бегаешь медленно, говорил капитан Юрка, в защите постоишь». Играть защитником тоже было непросто. Он не умел делать подкаты, выбивая мяч у нападающих. Было страшно, падая на спину, выталкивать мяч из-под ноги нападающего, который уже приготовился к удару. И его всегда обманывали. «Что ты не можешь запомнить, ругал его Юрка. это же элементарно. Он стоит перед тобой, качнулся в сторону, и ты туда же. А тебя обводят с другой стороны».
Играли они после школы на пустыре. Штангами служили рюкзаки. Вадик стоял на защите и все время ожидал, нет, не атаки соперников, а Юркиного крика, что он недотепа и лопух. Или еще что-нибудь покрепче. Игра у их команды не ладилась. Мишка, их вратарь, заболел и в ворота поставили Сеню. Сеня ругался, говорил, что он нападающий и что без него они продуют всухую.
Ладно, сказал Юрка. Иди в нападение, на воротах пусть Вадька постоит.
Вадик встал, нагнулся, уперся руками в колени он видел по телевизору, что вратари стоят именно так. И тут же последовал удар в ворота. Издали, никто не ждал, что защитник другой команды может так ударить. Мяч летел прямо в Вадика. Он выставил руки, поймал мяч и сильным ударом отправил обратно.
Годится! крикнул Юрка.
Потом Вадик отразил еще один удар, еще и еще Юрка подбежал к нему, хлопнул по плечу.
Супер! Давай и дальше так, я в тебя верю.
Уходили они с пустыря гордые выиграли всухую.
В тот же вечер Вадик решил записаться в футбольную секцию.
Хочу быть вратарем, я умею.
Тренер скептически осмотрел худенькую фигуру Вадика и попросил встать в ворота. Сам подошел к одиннадцатиметровой отметке и легко, «щечкой», послал мяч в «шестерку». Вадик не успел понять в какую сторону летит мяч. Вроде тренер бил в правый угол туда он и прыгнул, а мяч оказался с левой стороны. Тренера сменили мальчишки. Сколько раз они били, столько раз мяч оказывался в сетке.
Ты что такой грустный, спросила мама, когда Вадик вернулся домой.
Он рассказал.
Так бывает, еще научишься, стала утешать его мама.
Но ведь я играл хорошо, меня Юрка хвалил, сказал, что верит в меня.
Ты тогда играл хорошо потому, что в тебя верили, сказала мама.
Вера
Вера может заменять знание, сказала Настя. Мы не можем доказать существование Бога, но верим в него. Никто не понимает, как Вселенная образовалась из одной точки, но мы верим в это.
Они шли по темной аллее парка. Черное небо высветилось звездами, их свету не мешали ни луна, ни фонари.
В августе начинается ночная красота, сказал Мишка. Все звезды видны. Видела, как одна сейчас упала?
Это Персеиды, метеорный поток, он всегда в августе, сказал Настя.
Ты же филолог, удивился Мишка. Откуда это знаешь.
С детства астрономией увлекалась.
Так ты, может, и в чудеса не веришь?
Чудеса это то, что не может объяснить физика и теория вероятностей. Пока не может.
Он взял ее за руку.
Не пойму, кто из нас математик. Ты какая-то приземленная.
Ага!
Она отняла руку, повернулась к нему.
Я вообще простая девушка. И люблю все простое. Все мои любимые стихи написаны простым ямбом: «деревня, где скучал Евгений, была прелестный уголок». Четырехстопный ямб, обожаю его.
Уголок? Пушкин ошибся деревня была чем? Прелестным уголком.
Правила менялись. А ты что, веришь в чудеса?
Верю, иначе скучно. Вот слушай была у меня девушка. Мы расстались три года назад. И вдруг мне снится сон, что она выходит замуж. Звоню ее подруге точно! Завтра у нее свадьба. Как ты это объяснишь?
Тебе она часто снилась, а запомнил ты только сон, когда он совпал с действительностью. И еще теория вероятностей. Ты же математик, должен это понимать. Скажи мне лучше на математическом языке, как ты меня любишь.
Элементарно. В Москве есть два множества девушек, красивых и умных. Есть пересечение этих множеств, где девушки и красивые, и умные. Ты в этом пересечении.