Договорились встретиться в кафе в торговом комплексе у Киевского вокзала. Взяли покушать. Виктор Николаевич расплатился широким жестом. А когда сын запротестовал, достал бумажник и, вытащив четыре купюры по пять тысяч, протянул сыну:
Купи себе от меня подарок, телефон или как он там называется.
Батя, ты что, разбогател, такими суммами разбрасываешься?
Мне для сына ничего не жалко. А вот скажи: ты, наверное, обижаешься на меня что мало помогал, внимания не уделял?
Что ты, папа, я вырос и понимаю. Когда был маленьким, мне очень не хватало тебя. Я боялся, что мама приведёт в дом нового мужа, и мне придётся называть чужого человека папкой. Думал, сбегу из дома к тебе, и мы с тобой будем жить вдвоём. Боялся, вдруг будет как у моего друга, отчим лупцевал его почём зря. Егор дождаться не мог, когда его в армию загребут. Ждал как освобождения, а потом остался служить контрактником.
Виталий Николаевич впервые услышал, что сын назвал его папой, и почувствовал, как одно это слово привязало его к этому почти незнакомому парню.
Мать, наверное, меня проклинала?
Нет, что ты! Никогда не слышал от неё ничего подобного. Наоборот: каждый месяц мама приносила подарки. Говорила: вот папа прислал, видишь, не забывает нас.
Ты, сынок, вот что Виталий Николаевич замялся. Как ты смотришь, если я вернусь в семью?
Сын отвёл взгляд. Ну что ему ответить? Где ты был все годы? Разве ты не понимаешь, как далеки вы с матерью друг от друга? Что сделал ты для семьи, чем помог матери? Трудности, которые можно было разделить пополам, она тянула на своих плечах одна. Хорошо я был рядом, просто понимал, что нужно самому стараться. Учился неплохо, поступил в институт на бюджетное обучение.
Пап, я думаю, ничего из этого не выйдет. Мама уже привыкла жить самостоятельно. Если что я рядом. Она стала самодостаточной, у неё свои интересы. Она не захочет менять свою жизнь. И знаешь, не надо её беспокоить, нарушать привычный уклад. Ей несладко пришлось. Она только недавно с облегчением вздохнула, когда я устроился на работу. А то еле-еле перебивались.
Ну как скажешь. Ты взрослый, уже понимаешь, какая сложная штука жизнь. Не держи на меня зла. Я ведь тоже не барствовал. Береги маму. Мать вот кто наша опора в жизни. Дай я тебя обниму. Он обнял сына и незаметно стряхнул предательскую слезу.
В канун Нового года на кольцевой линии метро было не протолкнуться. Толпясь на платформе, пассажиры брали вагоны приступом. Но ничто не могло помешать предновогоднему настроению. В одном из вагонов оборотливый музыкант залихватски наяривал на баяне, выполняя заказы окружающих. Заряжая граждан позитивом, он при этом не забывал подставлять шапку для денежных взносов. «Мани, мани, мани» Время бежало, народ в вагоне менялся, состав наматывал круги по кольцу, а баянист продолжал без устали шпарить по кнопкам, репертуар у него был неисчерпаем.
Постепенно то́лпы поредели. Когда народу стало совсем мало, музыкант обратил внимание на немолодого мужчину, сидящего рядом. Среди радостно возбуждённого народа он выглядел неприкаянным и одиноким.
Отец, ты что, остановку свою проехал?
Да нет, смутился тот. Заслушался. Хорошо играешь. Главное, с душой. Не устал?
Я на работе. У меня сегодня аврал. Отдыхать буду завтра. Он посмотрел на часы. А время-то тю-тю, уже половина одиннадцатого.
«Поезд следует в депо. Просьба освободить вагоны», сообщил по радиосвязи машинист. Баянист поднялся, чтобы выйти. Но одинокий пассажир по-прежнему оставался на своём месте, и не думая покидать вагон.
Отец, пойдём, а то в депо увезут. До утра не выйдешь.
Ну и хорошо, мне спешить некуда.
Освободите вагон, не задерживайте состав, потребовала появившаяся в вагоне дежурная по станции.
Никуда я не пойду. Мне идти некуда.
Меня это не касается. Я сейчас милицию вызову. Дежурная достала свисток, и звенящая трель разнеслась под сводами станции.
На тревожный сигнал подоспел толстопузый охранник.
Вот, говорит, идти ему некуда. Дежурная нервничала.
Вы нарушаете порядок. Пройдёмте со мной. Охранник взял пожилого человека за рукав, и тому ничего не оставалось, как подчиниться.
Поднявшись по эскалатору, прошли в дежурку.
Паспорт с собой? спросил охранник.
У меня всё с собой. Нарушитель порядка полез в сумку, порылся немного, и наконец достал паспорт.
Охранник стал записывать паспортные данные.
Во, жизнь! Я вынужден работать в новогоднюю ночь. Сейчас бы с семьёй и друзьями сидел за столом. Тазик с салатиком, шампусик, ёлка, мандарины. Дочка снежинка, сын зайчик танцуют вокруг ёлки. А вы, пожилой человек, такой праздник проводите в метро, миролюбиво сказал охранник.
Новогодняя ночь самая тяжёлая. Здесь легче пережить одиночество. Мне самое главное продержаться эту ночь.
Как же так? Прожил жизнь, а Новый год встретить не с кем?
Да, вот именно. Так сложилось. Была жена, развёлся. Есть взрослый сын, но не хочу ему навязываться. Он помолчал и добавил: Виноват я перед ними. Поздно каяться, но сейчас понимаю неправильно я жил.
В кармане задержанного зазвонил телефон. Он достал трубку.
Отец, ты где? Звонил сын.
Я где я? Я в метро вот тут сижу. На Пресне.
Выходи, через десять минут я подъеду.
Ладно.
Охранник заметил, как повеселел человек.
Ну что же вы, товарищ, задерживаетесь, когда вас ждут за новогодним столом? Как говорится «С Новым Годом! С новым счастьем!» сказал он, выпроваживая посетителя.
Виталий Николаевич вышел на улицу. В морозном воздухе чувствовались нотки весны. Он смотрел на торопящихся прохожих, на поток машин в свете огней, на хоровод снежинок в свете фонаря и думал, кто это создал такую замысловатую игру Жизнь.
Сын подошёл сзади.
Мама велела привезти тебя домой.
Домой это куда?
Домой это к себе, то есть к нам.
Так и сказала?
Сказала: Новый год праздник семейный, нужно встречать в кругу родных.
С Новым годом! голосом Деда Мороза провозгласил Виталий Николаевич, скрывая бравадой своё смущение, когда хозяйка открыла им дверь.
Давайте, заходите быстрее. Всё уже готово, поторопила она.
Хорошо выглядишь, совсем не изменилась, произнёс дежурную фразу Виталий Николаевич.
Ты тоже, взглянув на его старую дублёнку, сказала она.
А, это? Да, люблю, ценю, ответил он, не пояснив только, к кому относились его слова: к бывшей жене или к куртке.
Скорее садимся за стол, будем догонять Новый год, повелительным тоном сказала хозяйка.
Разлили шампанское. В приподнятом настроении Виталий Николаевич воодушевлённо произносил тосты, юморил, рассыпая шутки до безупречности отшлифованные на своей культмассовой работе. Старался держаться молодцом, но трудный день давал о себе знать его стало клонить в сон.
Сына, проводи отца в его комнату. Я постелила ему на диване, сказала мать, как будто не было тех двадцати лет отчуждения.
Часть 2
Закончились новогодние праздники, начались трудовые будни. Сын и бывшая жена вышли на работу, а Виталий Николаевич, оставаясь дома, из-за своей никчёмности чувствовал себя не в своей тарелке. Такое положение его тяготило. Нужно было чем-то заняться, искать работу. Но где её найдёшь? Он уже перебрал все варианты. Возрастные ограничения были самым большим препятствием, устроиться в его возрасте просто нереально.
Он листал записную книжку, испещрённую именами, адресами и телефонами людей с которыми когда-то работал. Многие адреса устарели, многих знакомых уже не было в этом мире. Эти записи вызывали в памяти уже поблёкшие воспоминания. Но один телефон и связанная с ним давняя история, когда он вылетел с работы, разбудили в нём бурю эмоций. Молодой был, горячий. Но и сейчас, случись с ним такая страсть не стал бы оглядываться на последствия.