Сколько времени мы с ней общались? Может быть полгода или год. Встречались мы очень часто, я почти ежедневно приходила к ней и, как зачарованная, выслушивала ее рассказы. Так странно протекала моя жизнь в школе, где я была отличницей, веселой заводилой, дома, где была послушной дочерью, и около Софьи, у ее колен, смотрящей ей в рот и выслушивающей ее полупризнания, полунамеки, стихи, волшебные истории. Она была удивительная выдумщица и вдохновенная рассказчица.
Моя тяга к моей прекрасной соседке не иссякала, я тогда уже не представляла жизни без наших встреч. Однако внезапно все изменилось.
Я пришла к ним. как всегда:
Я к Софье!
А Софьи нет, ответил мне ее отец. Она уехала.
Повернулся и быстро ушел в другую комнату. Он избегал расспросов. Куда отправилась Софья, я так и не узнала. Родители отмалчивались, брат тоже. Но как-то он проговорился, что у Софьи появился новый воздыхатель, и она послушно за ним последовала, как и первый раз, поддавшись зову любви и страсти. Или пению волшебной флейты. Отправилась в новый полет, которого она все время ждала. И куда она улетела, где приземлилась, я уже никогда не узнала..
Вот какая греза-воспоминание о далекой юности всплыла в моем утреннем полусне, полузабытьи..
Косметичка
В юности она торопила время и мечтала поскорее стать взрослой.
Вот тогда, думала она, появится у меня собственное жилище! Неважно какое, но обязательно будет в нем стоять трюмо с тремя зеркалами, а под этими зеркалами будут мерцать золотые тюбики с губной помадой, духи в витом флакончике, кремы в разноцветных баночках.
Время шло, закончила она школу с золотой медалью, институт с красным дипломом и начала прилежно трудиться в советском научно-исследовательском институте. И эта мечта ее детская забывалась и уходила куда-то все дальше, переходя в раздел несбыточных грез, превращаясь во что-то смутное и нереальное. Чувствовала она себя научно-производственной единицей, а совсем не прекрасной женщиной, как когда-то в юности представлялось.
Но вот появился юноша, который полюбил ее самой первой и сильной любовью. Полюбил такой, какой она тогда была, оценил тихую умницу и скромницу. И захотелось ему, чтобы она расцвела от его любви и превратилась из утенка в прекрасного лебедя. Стал он ее баловать маленькими, но необыкновенными подарками. Как-то преподнес ей чудесную косметичку из черного с алыми цветами бархата с серебряным замочком. Она обмерла от восторга, у нее таких красивых вещей никогда не было, она и краситься-то не умела. Ее поклонник был беден, как церковная мышь, ведь скудной зарплаты лаборанта в советские времена еле-еле на жизнь хватало. Но он по копейкам деньги откладывал, чтобы скопить любимой на подарок.
Через месяц он принес ей помаду брусничного цвета, которая, по его мнению, подходила к ее русым волосам и голубым глазам. А на день рождения подарил французские духи. А потом польский крем для лица! Ее косметичка стала заполняться восхитительными предметами! Открывая ее, она любовалась на то, как сияла в глубине помада в золотом футляре и чувствовала аромат французских духов, и постепенно крылья чарующей женственности отрастали у нее за спиной. Она была счастлива, хоть не было у нее трюмо с тремя зеркалами, но появилось в сумочке все то, что должно было стоять под этими зеркалами. Она научилась пользоваться косметикой, стала лучше одеваться и настолько похорошела и расцвела, что мужчины сотрудники научно-исследовательского института, где она трудилась, стали обращать на нее внимание и наперебой ухаживать за ней.
Прошли годы, она вышла замуж, но не за того, кто ее так любил, а за старшего научного сотрудника отдела нейрофармакологии. Но счастлива, как когда-то рядом с бедным лаборантом, она уже никогда не была, и зеркальное трюмо в ее жилище так и не появилось. Иногда попадается ей на глаза старенькая косметичка из полинявшего бархата, и напоминает о прекрасном прошлом, которое она не смогла уберечь. Сердце обдает теплой волной, а потом начинает щемить, она поскорее прячет потрепанную косметичку в глубину шкафа Но, пока жива, она ее не выбросит, а время от времени будет доставать и проливать над ней слезы раскаяния и печали..
Голографический мозг
Началось мое увлечение деятельностью человеческого мозга еще в то время, когда я училась в 1-м Ленинградском медицинском институте. На пятом курсе мы, студенты, проходили курс психиатрии. Перед нами один за другим проходили пациенты, вполне здоровые физически, но находившиеся во власти странных, чудовищных галлюцинаций. Они жили в собственном бредовом мире. И вылечить их было невозможно, единственное, что помогало, это введение сильнейших успокоительных лекарств нейролептиков. Эти средства их кипучую бредовую симптоматику притормаживали, хотя болезненные мысли никуда не уходили. Но хорошо было и то, что эти пациенты становились не столь опасными для окружающих.
Это настолько меня поразило, что я решила посвятить свою жизнь исследованию человеческого мозга, чтобы понять его работу, а, следовательно, и природу загадочных психических заболеваний.
Училась я очень хорошо, не знала, что такое оценка четыре, все экзамены сдавала лишь на отлично. Поэтому после окончания института, учитывая мое пожелание, меня пригласили в аспирантуру Института Экспериментальной медицины имени И. П. Павлова, где я занялась изучением мозга на самом высоком профессиональном уровне. Отдавалась этому увлечению страстно, до фанатизма. Освоила сложнейшие методики по вживлению электродов и особых микроканюль химиотродов в структуры мозга экспериментальных животных и проверяла действие электрической и химической стимуляции на мышление и память. Одна такая операция по вживлению электродов в мозг собаки занимала десять двенадцать часов. Собрала экспериментальный материал, а потом написала и успешно защитила диссертацию на тему «Функциональное значение стриопаллидарной системы мозга в процессах фармакологического управления памятью».
К стриопаллидарной системе относят базальные ганглии, то есть ядра, лежащие в глубине полушарий головного мозга хвостатое ядро, скорлупа и бледный шар. Во второй половине XX века считалось, что они являются частью экстрапирамидной двигательной системы, то есть участвуют в тонкой регуляции мышечного тонуса и в координации движений. Однако результаты моих исследований показали совсем другой результат, указав на то, что эти мозговые структуры также принимают участие в процессах краткосрочной и долгосрочной памяти.
Я была приглашена на международный симпозиум в Болгарию, в Софию, с докладом по проведенному мной исследованию. Страшно волновалась, и не только по причине такого представительного форума, но главное из-за того, что полученные мной результаты не вписывались в принятую в то время концепцию о деятельности стриопаллидарной системы мозга. Но мой руководитель, всемирно известный фармаколог академик Сергей Викторович Аничков, меня похлопал по плечу и успокоил:
Не бойся, докладывай, как есть, экспериментальный результат превыше всего! Помни, Сократ мне друг, но истина дороже!
Конечно, как я и ожидала, посыпались удивленные вопросы: «Однако, что вы говорите? Ведь согласно американским исследованиям эти мозговые структуры отвечают за регуляцию двигательной активности, и, следовательно, никак не связаны с мышлением и памятью!» Пришлось отстаивать мою позицию, противопоставляя этой догме не только мои экспериментальные данные, но и аргументы других исследователей, обнаруженные мной в научной литературе.