Ладно, сказала Энид, имея в виду «Спасибо». Эту привычку она унаследовала от отца, правда, знала об этом только Коллин сама Энид тогда была еще слишком маленькой.
Тайс Уилан вернулся в свой эвакуатор и показал им два пальца. «Увидимся в следующий раз».
Катись ты к черту, Уилан! завопила Энид ему вслед.
«Я тебе ложкой мозг выжру»? переспросила Коллин.
У него мозгов даже на ложку не наберется. Ты что тут делаешь?
Прививки детям нужно поставить, помнишь?
Ой черт. Мы на сегодня договаривались?
Энид поспешила в дом и принялась собираться. Коллин заглянула в окно «Вагонера» сиденья уже все в пятнах, хотя машину купили меньше четырех месяцев назад. Юджин купил ее после того, как Рич подарил Коллин шикарный белый пикап как будто это могло ее утешить и остановил эффектную красную штуковину у обочины, как только Энид вышла из больницы с новорожденным ребенком на руках. Он не хотел, чтобы кто-нибудь успел перещеголять его с подарком.
Бензин закончился, сообщила Энид, появившись на крыльце. Она пересекла двор, направляясь к пикапу Коллин, на руках у нее лежала туго перепеленатая Алси. Уайет выбежал из трейлера, Карпик погнался за ним.
Карпик! Мы уходим! позвала его Коллин.
Оставь его, Марла за ними присмотрит, бросила ей Энид.
Коллин начала считать. На счет «четыре» появился Карпик, раскрасневшийся, запыхавшийся, с растянувшейся пряжкой комбинезона. Коллин наклонилась, чтобы застегнуть ее, но он вывернулся и закружился на месте, пытаясь поймать пряжку словно собака, гоняющаяся за хвостом. Наконец он перекинул лямку через плечо и застегнул ее с приятным щелчком. На глаза ему падали кудряшки отрастали они быстрее, чем Коллин успевала их стричь. Он улыбнулся, гордый собой, и глаза из зеленых стали голубыми глаза Рича, посаженные на маленьком полном лице. Он уже почти избавился от своей детской полноты от былой нескладности остались разве что очаровательные ямочки на круглых щеках. Каждую ночь, перед тем, как зажечь ночник-ракету, Коллин прижимала большие пальцы к его ямочкам. Моя печенюшка[2]. Мой дорогой Грэм. Она пыталась приучить его к своему настоящему имени до того, как он пойдет в школу. Грэм Гундерсен, написала она в регистрационной форме.
Все готово? спросила Гейл Портер, даже не подняв на Коллин взгляда.
Она работала секретарем еще в те времена, когда Коллин сама пошла в третий класс. И хоть сейчас она уже была взрослой тридцатичетырехлетней женщиной, которая успела обзавестись собственным ребенком, это ничего не изменило. Коллин все еще боялась Гейл Портер, строгой, практичной женщины с удивительным талантом понижать температуру в комнате всего лишь одним движением брови.
Коллин поколебалась и в скобках написала: «Карпик». Гейл Портер забрала документы без малейшего намека на дружелюбие хотя вообще-то Дон Портер был не только начальником бригады Рича, но еще и его другом, и каждое четвертое июля они сидели на корпоративном пикнике за одним столом. Иногда Коллин задавалась вопросом Гейл Портер так холодно к ней относится из-за их с Ричем разницы в возрасте? Это смущало некоторых женщин, и в особенности ровесниц Рича.
Передай Энид, что в этом году без справки о прививках в школу она может даже не приходить. Гейл Портер вручила Коллин карточку Карпика.
Обязательно, слабо улыбнулась Коллин, впрочем, так и не дождавшись улыбки в ответ. В школе Коллин всегда была просто «сестрой Энид». Как будто собственного имени у нее вообще не было.
Когда-то давно, когда Энид только пошла в детский сад, а Коллин уже училась в третьем классе, все было наоборот. Но продлилось это ровно до того момента, пока Энид не ударила одного мальчика в живот, да так сильно, что беднягу стошнило; пока она не швырнула пачку мокрых бумажных полотенец в потолок туалета для девочек они прилипли к нему и высохли, как грязные птичьи гнезда; пока она не съела на спор сверчка. Множество раз, всю старшую школу, Коллин сидела, ссутулившись на стуле перед кабинетом директора стул был желтым и гладким, и на нем совершенно невозможно было сидеть прямо, и ждала, пока очередной директор (менялись они каждые несколько лет) выпорет Энид. Как будто ее дерзость можно было усмирить. Коллин дергалась от каждого нового глухого шлепка, доносящегося из-за матовой стеклянной двери кабинета, но Энид ни разу не издала ни стона, ни вскрика. Слышалось тяжелое директорское дыхание. Иногда миссис Портер начинала хмуриться, и тогда Коллин выпрямлялась и одергивала юбку, словно это ее плохая осанка была предметом неодобрения Гейл Портер.
Карпик застегнул ремень безопасности.
Поехали. Энид засунула в рот Алси сосок. Из-за тебя мы опоздаем.
Коллин остановила машину и взглянула на приземистое коричневое здание. Она не была в больнице Мэд-Ривер с тех пор, как проходила здесь свой пятимесячный осмотр как раз перед Пасхой.
Давай с этим покончим, сказала Энид.
Внутри их встретил линолеум в разводах грязи, натащенной с резиновых сапог. Энид отправилась в регистратуру спорить о пропущенном приеме, как будто это она тут была права, а затем присоединилась к Коллину и Карпику, которые уже успели сесть на стулья, расставленные вдоль стены. «Сандерсон» не предоставлял своим работникам страховку, но если в твоей семье кто-то работал на лесозаготовках, то больница лечила тебя всю жизнь бесплатно какой бы долгой она ни была.
Какая муха Гейл вообще укусила? принялась жаловаться Энид, хотя это она потеряла справку о прививках. Как будто у них всех может оказаться бешенство.
В коридор вышла медсестра с карточкой в руках. Коллин узнала ее со своего прошлого визита.
Малышка до сих пор не плачет? спросила она Энид.
Вот бы у меня шесть таких было, ответила та.
Каждый ребенок это чудо, напомнила ей медсестра старая присказка, которую любила их мама.
Она никогда не хотела детей. Сама призналась в этом Коллин незадолго до смерти.
Вышитое крестиком изречение висело в маленькой комнатке в самом конце больничного коридора. Сколько раз Коллин сидела на столе для осмотра, уставившись на эту фразу, а к ее бедрам липла клеенка там, где больничная сорочка расходилась, обнажая кожу.
КАЖДЫЙ РЕБЕНОК ЭТО ЧУДО.
Всякий раз, когда дверь открывалась и за ней не оказывалось матери, Коллин почему-то удивлялась.
Если бы этой весной Коллин удалось сохранить беременность, она бы и сейчас сидела на этом столе, свесив ноги, с округлым животом, лежащим на коленях, и считала бы дни до назначенного срока 14 августа. Эта дата прочно застряла в ее сознании. Даже медсестры женщины, обученные ничего не чувствовать, ее жалели. Коллин это видела по их напускной жизнерадостности, по тому, как они избегали смотреть ей в глаза. Но даже после кровотечения, после рождения ребенка, который, как она знала, никогда не смог бы дышать, после нескончаемой череды счетов вкус горького клея на клапане конверта, который она облизывала каждый месяц, выписывая чек, теперь ассоциировался у нее с больницей даже после всего этого Коллин все еще ужасно хотелось еще одного ребенка, и эта боль прочно угнездилась у нее в груди.
Желание. Азарт? Нет, тоже не подходит.
Медсестра вздохнула.
Дайте-ка я ее осмотрю.
Энид исчезла за дверью вместе с Алси.
А тетя Энид правда бы его застрелила? спросил Карпик, болтая ногами.
Кого?
Того мужчину.
Интересный вопрос.
Нет. Коллин лизнула палец и вытерла пятно с его щеки.
Карпик отвернул голову, молча уставившись на автомат со жвачкой он знал, что ему все равно ничего не купят. Наблюдая за ним, можно было увидеть, каким Рич, должно быть, был мальчиком: нежным, тихим, кошмарным сладкоежкой.